Валерий Большаков - Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина

– «Дядя Миша» сбил последнего!

– Мои поздравления. Группа, внимание! Надо доконать «Юнкерсы»!

– Доконаем, командир!

– Беречь патроны, не стрелять наобум.

Улетавшие бомберы, лишившись прикрытия, форсировали моторы, но удрать от «мигарей» не могли. Атаковать «Юнкерсы» в лоб – чистое самоубийство, там полно стволов, а вот задняя полусфера у бомбардировщиков прикрыта слабее. Хотя, конечно, и отсюда можно получить сдачи.

– Группа, разворот вправо на девяносто. Атакуем попарно!

– Разворот!

– Бьем ведущих! Пройти сквозь строй, не сворачивать!

Стрелки с «Ю-88» зачастили, напуская веера очередей, голубые и зеленые трассы омахивали воздух убийственными веерами.

Застучали пулеметы «мигаря», напуская пороховой вони, тут же добавил ведомый, уделывая «Юнкерс» в четыре руки – половина крыла отвалилась, крутанулась, увлекаемая мотором. Бомбовоз рухнул почти отвесно.

– Я – «Москаль». Всем стать на свои места, уходим.

– Командир, тут еще остались…

– Бензин на исходе. Возвращаемся на аэродром.

На стоянке Жилина встречал полковник Николаев. Иван еще не вылез из кабины, а комполка уже выкрикивал радостную весть:

– Связались-таки с 3-й армией! Они отступают от нас к востоку, в сторону Налибокской пущи! Просили прикрыть!

– Прикроем, конечно! – спрыгнув на землю, Жилин добавил: – Это славно, что связь есть, а то бы партизанили, как эти… Заправляемся по-быстрому! Еще эскадрилью дашь?

– Това-арищ генерал…

– Нет уж, ты у нас комполка, а не я.

– Дам, конечно! Хоть две.

– Нет, одна пусть будет в готовности.

– Все вернулись? Что-то я сбился…

– Коробкова сбили.

– Вот же ж…

– Товарищ полковник! – подскочил Литвинов. – Разрешите доложить! Восемь «Мессеров» сбили и полную девятку «Юнкерсов»!

– Молодцы какие… – Николаев растерялся даже. – Ну, вы даете! Нет, правда, молодцы!

– Рады стараться, – улыбнулся Жилин.

– Майор Цагайко, ко мне!

Сухопарый майор тут же подскочил и лихо отдал честь.

– Майор Цагайко по вашему приказанию прибыл!

– Назначаетесь командиром 1-й эскадрильи, – торжественно объявил комполка.

– Есть!

– Готовьтесь к вылету.

– Есть!

– А у меня еще одна новость, товарищи, – ухмыльнулся Николаев. – Пока вас не было, к нам колонна гражданских прибилась. Боевых гражданских! Они у немцев обоз отбили и даже захватили две полевые кухни с горячим обедом!

Летчики издали голодный стон.

– Двадцать минут на перекус!

– Так точно!

Как назывался тот суп или похлебка, что готовил немецкий повар, Жилин так и не узнал, но порцию свою схомячил живо.

– Э-эх… – потянулся Литвинов. – Чайку бы сейчас… Или кофейку. С пирогом!

– Проглот, – улыбнулся Иван. – Будет тебе и пирог, и кофэ, и какава с чаем! Все поели? Пять минут перекур – и по самолетам!

Две эскадрильи поднялись в воздух двойками и построились правым пеленгом – двойки отходили в сторону и вверх, как ступеньки. Стали набирать высоту.

Где-то там, дальше к востоку, отступали части 3-й армии. Красноармейцы устраивали засады, артиллеристы подкарауливали танки, прикрывая отход товарищей, но немцы упорно наступали, захватывая все больше чужой земли.

Подразделения 3-й армии показались внезапно – под крылом самолета открылось неширокое шоссе, зажатое с двух сторон высокими соснами. Было видно, как бойцы шарахались, вскидывая винтовки – и радостно потрясали ими, узнавая своих по красным звездам на крыльях.

– Я – «Москаль»! Качаемся!

Пары быстро перестроились и заняли свои места правее от Жилина, со стороны солнца – светило всегда должно быть сбоку, чтобы оно не мешало нижним парам вести наблюдение. Размыкание пар по фронту и высоте не сковывало летчиков, зато видимость какая!

Иван перевел группу в пологое снижение. Набранная высота позволяла разогнать истребитель, достичь высокой же скорости. А это обеспечивало не только внезапность, но и быстрый набор высоты.

– Я – «Москаль»! Группа, внимание. Разворот!

– Я – «Цагай»! Разворот!

Обе группы, на скорости забравшись на «горку», развернулись, и снова заскользили в пикировании.

– Я – «Хмара»! На три часа, двадцать градусов ниже – «худые»! Много!

– Атакуем!

Первого «месса» Жилин спустил как бы мимоходом – смахнул с небес короткой, но меткой очередью. Второй так легко не дался – ушел свечой вверх в полупетлю и свалился через крыло в пике. На руле поворота у «худого» полно было меток, похожих на шпалы – число сбитых. Ага, с полсотни есть. Ла-адно…

Пора тебя валить, братан. Чисто конкретно.

Выворачивал на «горку» Иван круто – в глазах темнота, – зато набранная скорость сама взогнала самолет в вертикаль. А вот и «брателло» нарисовался…

То ли просчитав русского, то ли почуяв что, а только немец дернулся, отворачивая в сторону, уходя с линии огня. Это было рефлекторным решением – и неверным.

– Отвечаю!

Короткая очередь, еще одна. Первая по мотору, вторая по кабине. Отлетался, братан…

Всю неделю, до конца июня, 122-й ИАП бил фрицев с безымянного аэродрома. Треть «МиГов» сбили немцы, а остальные больше всего походили на решето – замызганное сравнение, но верное. Ремонт привел бы «мигарей» в чувство, так сказать, вот только мастерские были далеко, а враг – близко.

К 29-му числу в строю оставалось лишь восемь истребителей. В тот же день Жилин отправился в полет. Он и еще семь пилотов.

Прикрывая с воздуха красноармейцев и командиров, выходивших из окружения, двое летчиков не вернулись – погибли смертью храбрых. Досталось и Жилину – «худой» открыл огонь по кабине «МиГа», и попал.

Иван на собственной шкуре ощутил, каково это – быть нашпигованным. Пули или осколки впились в ноги, в руки – в сапогах захлюпала кровь, да и в перчатки ее натекло изрядно.

Закружилась голова. Жилин летел, будто в тумане, даже звуки отдалились. Мелькнуло брюхо «Мессершмитта», и пальцы, будто сами, нащупали гашетку, вжались…

Длинная пулеметная очередь ушла «худому» в двигатель, и тот запороло – немецкий истребитель, пролетев по инерции, камнем пошел вниз. Туда тебе и дорога…

Где-то вверху пролетал второй «Мессер», но ему наперехват бросился Варакин.

Не имея боеприпасов, он пошел на таран, врубаясь винтом в хвост «худому». Вниз посыпались оба.

Краем глаза Иван заметил раскрывшийся парашют и всем сердцем пожелал, чтобы спасся русский…

Впрочем, все эти подробности Жилин разобрал позднее, а в момент посадки он, что было мочи, крепился – лишь бы не потерять сознание.

«Мигарь» описал змейку, прошмыгнул между воронок, и только в конце полосы его занесло. Приехали…

Выбраться Ивану помогли, он узнал Николаева, после чего – тьма…

…Очнулся Жилин под вечер. Судя по всему, его и других раненых расположили на опушке, под маск-сетью.