Ежи Довнар - Телепортация

Но она не поняла и этого, только на всякий случай отрицательно кивнула головой.

– На що хворiемо? – этот вопрос прозвучал уже так, на всякий случай. Видимо, её приняли за глухонемую, а может невменяемую.

В ответ она улыбнулась и решила, что находится где-то под Карпатами, похоже, у гуцулов. Однако, оглядевшись, увидела какую-то надпись, сделанную кириллицей, и поняла, что это не гуцулы и даже не Польша. – Украина – дошло до неё, но как она могла здесь оказаться, за столько километров от места катастрофы? Но ответить на этот вопрос вряд ли кто-либо смог бы, кроме потусторонних сил, телепортировавших её сюда. Спрашивающий мужчина тоже вдруг смекнул, что женщина не понимает украинского языка, поэтому перешёл на русский:

– Вы наверно меня не поняли, поэтому давайте лучше познакомимся. Меня зовут клоун Ромик, – это по профессии – а по жизни я Роман Николаевич Ваневский. А вот это очень даже заслуженный человек – он указал на своего визави – Валерий Филиппович Борзов, чемпион Олимпийских игр, неоднократный чемпион мира, спринтер. Первый из бегунов, который стал применять на стометровке тактику бега – я правильно говорю?

– Про меня вроде бы всё правильно. А себя предпочитаешь не рекламировать? Знакомьтесь. Лучший в мире клоун, основатель единственного в Советском Союзе детского цирка и где бы вы думали? На Байкало-Амурской магистрали. Поэтому его ещё называют «клоун по имени Бам». Расскажи, сколько у тебя детей в студии?

– Двадцать восемь. Причём, не просто детей, а детей-артистов. А студия моя – не буду объяснять, что это означает – называется «КРИЦ». Может, слышали?

И обращаясь к Ханне, присовокупил:

– Будете на БАМе – обязательно приходите.

И он засмеялся, открыто и, по-клоунски, искренне и добросердечно. Борзов поддержал товарища и добавил:

– Вот встретились мы тут, друзья по несчастью. Приехали посетить родные места и вот на тебе, оказались в больнице. У тебя что, перелом ноги? А у меня вот отравление. Хотя родился здесь, в Самборе, и после материнского молока пил, естественно, местную воду и ел местные продукты и, по идее, должен был бы к ним привыкнуть. Однако оказался, как видите, здесь.

Валерий Филиппович не сказал самого главного: смешивать кустарную самогонку с сертифицированным коньяком, смесью из которых его в изобилии потчевали партийные функционеры, пригласившие знаменитого земляка на какую-то там юбилейную встречу, не опасно разве что для привыкших к подобной смеси желудков местных функционеров. И хотя самогонка была высшего класса – на Украине гнать её, несмотря на недавно прошедшую государственную акцию по борьбе с пьянством, ещё не разучились и, главное, не прекратили – организм олимпийского чемпиона привык, видимо, к иным, более элитным смесям, которые до периферийных городков не доходят.

Услышав слово Самбор, Ханна поняла, что она находится действительно на Украине, в ста километрах от польской границы. Значит, от места катастрофы её отнесло километров на пятьсот, и она, получается, оказалась за пределами Польши. Как теперь выкручиваться из этой истории? Ведь никто не поверит тому, что произошло. И что с самолётом? Разбился или удалось всё-таки посадить? По радио об этом трубить на весь мир едва ли будут, а спросить, увы, не у кого.

В размышлениях на эту тему Ханна встала и медленно направилась к окну, на подоконнике которого стоял аквариум с рыбками. Это была небольшая ёмкость абсолютно круглой формы, заполненная водой, и в ней отражался свет горящей под потолком лампы. И вот, глядя в этот аквариум, она вдруг отчётливо увидела, как это отражение лампы начало двигаться внутри его сферической поверхности, приобретая при этом какой-то красный оттенок и затем, приблизившись к самому дну, взорвалось и разлетелось на мелкие блёстки. Рыбки, похоже, верховодки из местной реки Днестр, который недалеко отсюда берёт своё начало, как ни в чём не бывало, сновали в водной толще в поисках корма, разевая маленькие рты и заигрывая друг с другом. Их, видимо, поместили сюда временно, так как без фильтра и терморегулятора им суждено погибнуть. Ханне эта мысль пришла в голову вместе с осознанием того, какой роковой знак сообщило ей это зловещее видение: катастрофа самолёта, скорее всего, завершилась гибелью всех находившихся в нём пассажиров и экипажа.

Она повернулась к сидящим за столом мужчинам, и стала приближаться к ним, глядя немигающими глазами в одну точку. Теперь Ромик и Валерий Филиппович могли внимательно рассмотреть её лицо. Оно было как у актрисы на сцене трагическим, отороченным на фоне бледного овала блестящими чёрными волосами, ниспадающими на плечи. Некая театральность в походке и жестах. Что-то необычное пряталось в глазах: во-первых, ужас, спровоцированный неизвестно чем, а, во-вторых, под определённым углом падения световых лучей создавалось такое впечатление, что глаза её были разного цвета, да ещё в придачу с пятнышками и крапинками на их радужной оболочке.

– Успокойтесь, вы чем-то напуганы. Выпейте воды и расскажите нам, что с вами такое приключилось? – Валерий Филиппович налил из графина стакан воды и протянул его Ханне. Она улыбнулась вымученной улыбкой, присела на край стула и, путая польские и русские слова, с жутким акцентом произнесла:

– Я приехала з Польщи, попала в авиационну катастрофу и вот оказалась здесь.

– В авиационную? А мы тут ничего про это не слышали. Где, когда? Ну, да ладно, расскажете потом, а сейчас не переживайте, всё пройдёт. Главное, что Вы остались целы и невредимы. Вас подлечат и Вы вернётесь в свою родную Польшу, тем более, что тут совсем рядом – утешил Ромик, постепенно замедляя слова в недоумении, как это можно было попасть в авиационную катастрофу и уцелеть. – Я вот вернулся на родную землю, в город, где я родился, преодолев расстояние в семь тысяч километров, сломал ногу, и то не переживаю. Решил, понимаете, сыграть с ребятами в футбол и вот, на тебе, – невезение. А ведь там, на БАМе, меня ждут. А Вы в нашем городе никогда раньше не были?

– Нет, нигды.

– Советую подольше побыть у нас, погостить, как следует. Городок хоть и небольшой, но интересный. Во-первых, рядом Карпаты, необыкновенной красоты горы. Впрочем, Карпаты есть и у вас. Во-вторых, в семидесяти километрах город Львов, в котором раньше, ещё во времена Польши, мечтал побывать каждый поляк, а в другую сторону Трускавец, где лечебная вода, которой не найдёшь нигде больше в мире. Ну, и потом, в нашем городке обрели начало своего жизненного пути многие выдающиеся люди. – он стал с апломбом перечислять, как бы представляя каждого из них – Ну, например, Валерий Филиппович, сидящий перед Вами, Марианна Мнишек, украинский гетман Петро Конашевич Сагайдачный, Юрий Кульчицкий, первым познакомивший европейцев с кофе, я, наконец. – Ромик громко рассмеялся. – А название, знаете, откуда происходит? От красной ивы, что когда-то густо росла по берегам Днестра: она называлась «самбiр-дэрэво». Но есть и другая легенда. Звучит она так. Катилась по здешним местам королевская кавалькада. И вдруг раздался возглас «Same bory!» – это воскликнула проезжавшая мимо красивейших лесов польская королева Бона.