Федор Вихрев - Веду бой! Смертный бой

В казарму мы не заходили — проторчали минут пять у курилки, по-нормальному перекурили и привели обувь в порядок.

Построение. Плац забит народом — несмотря на то что все одеты одинаково, опытный глаз мигом вычисляет «ху из ху». Выгоревший камуфляж и загоревшие рожи — нынешние срочники и контрактники. Молодые как всегда — с юбочками, прямыми козырьками.

Рядом уже, и их намного больше, солдаты и сержанты, призванные из запаса — форма уже подшита и местами потерта, несмотря на то что еще сохранила запах армейского склада.

Офицеры, что есть, стоят вместе с кадровыми. Наши — пока отдельной группой. Некоторые еще с сумками — только что прибыли.

Подъем флага, торжественный марш под звуки гимна и обращение командира части к личному составу. Полковник строг и суров, но оригинален.

От него мы и узнаем подробности происходящего в стране.

Так. Мы в 41-м. На нас напали немцы. Нас отправляют стабилизировать обстановку на Западном фронте.

Хм… Хоть стой, хоть падай, но, похоже, это все не сон и я вчера не въехал в фонарный столб. Значит, времени у нас мало. Надеюсь, личное оружие и радиостанцию мне дадут пристрелять, настроить и привести в порядок.

Ну а так, конечно, нормально…

Вспомнить работу на радиостанции дело недолгое. А вот заново привыкнуть к ней как к части своего тела — это труднее.

Хорошо, хоть снарягу выдали новую, но легче от этого не стало — рация, автомат, батареи, еще одна рация — связь внутри группы и прочие вещи. Кроме своих, я отвечал за рации остальных ребят в группе — чтобы они все были исправны, настроены и заряжены. С запасными батареями пришлось побегать и повозиться, зарядку — вообще делать на коленке. И слушать вопли старшины с нижнего этажа: «Какая сука спионерила блок пожарной сигнализации?!!» А что, выход на питание датчиков — как раз двенадцать вольт! Не я же виноват, что зарядка у нас всего одна, а зарядить нужно много и сразу.

Своего групника — командира группы — мы еще не знали. По идее, им должен был быть наш групник по срочке. Но «ВС» могло и поменяться, поэтому голову я особо этим и не забивал, разобрал свой АК-74С и счищал ветошью старую смазку, перед тем как наносить новую. Несмотря на все прилагаемые мною усилия, пальцы, словно с неохотой, вспоминали, чему их учили в течение двух лет.

Этот оружейный стол и соседний оккупировал наш разведвзвод. Кому-то все же не хватило места, и он разбирал, чистил и собирал свое оружие на табурете, сидя на корточках или на кровати.

Моим соседом оказался служивший со мной, но на полгода позже пришедший Женя У., или Ухо, или Кот в сапогах. За два года после дембеля он успел подняться — создал дело, фирму, хотел жениться. Повзрослел, короче. Трудно видеть сейчас в этом парне того ошалелого бойца, что испуганно «летал» по «располаге», а затем на первом же учебном занятии чуть было не утонул. Гм… собственно, он не утонул, просто вышел на берег — как один из тридцати трех витязей дядьки Черномора — плохо надул спасжилет, и снаряга утащила его на дно. Хорошо, что у самого берега, встав ровно на грунт, он вышел пешком. Тогда мы все перепугались не на шутку — выяснилось, что он соврал в военкомате, что умел плавать — корочки разрядника оказались липовыми.

Когда взбешенный обманом командир отряда загнал его в свою канцелярию и, сломав его тушкой шкаф, стенку и два стула — к счастью, деревянных, потребовал объяснить причину обмана, он честно ответил, что с детства хотел служить в спецназе.

Видимо, ответ был искренним.

По прибытии в роту Ухо тут же стал объектом насмешек со стороны сослуживцев — тогда в клубе части как раз показывали «Шрека», где Кот в сапогах сделал такую милую мордашку перед лицом грозных врагов, что те оттаяли и забыли, зачем они хотели его отлупить.

Так что наш старший сержант, когда хотел поприкалываться, требовал от него именно такую — невинную мордочку, а не «взгляд убийцы», как с остальных.

Женя весело скалился, вспоминая те деньки, и рассказывал всем, как я с еще одним парнем, будучи уже «дедушками», спалился с одеколоном.

Если вкратце, то сцена была точь-в-точь из «Джентльменов удачи» — «О! Одеколончик!»

В ответ я собрал автомат и ушел проверять в каптерку к старшине, зарядились ли батареи. После оружия мы взялись за снарягу — надо было все «обжить» и подогнать. Видимо, начальник тыла решил, что пора доставать заначки со складов, и вытащил новую экипировку. Получение имущества, подгонка под себя, поиск недостающего — подразумеваются активные действия в ближнем тылу противника и оборона своего, затянулись до самого вечера, с перерывом на обед.

Вечером к нам прибыл недостающий штат — как рядовые разведчики, так и командиры.

Надо сказать, что к этому моменту нас вытурили из казармы связисты, и мы переехали в палаточный городок. Но так было даже лучше — меньше суеты. Все же одно дело — палатка на взвод, другое — шумная «располага». Все свое на виду и под охраной.

Конечно, двухъярусные кровати на земле — это не есть хорошо, но лежать на них было некогда, разве что в мечтах. Нас уже раскачивали так, что мама не горюй. До ужина успели сбегать до ближайшей речки, переплыть в обе стороны и прибежать обратно.

Когда мы, мокрые и злые, вернулись обратно, то перед тем как забрести в палатку, я заметил, что пробежавший мимо нас на рысях ротный, видимо, торопившийся к штабу, говорил со своим замом, что надо успеть перехватить каких-то кавказцев.

— Слышь, — я обратился к остальным, — по ходу групники будут из ветеранов.

Ребята отнеслись к новости по-разному — кто эмоционально, что нам хана, кто наоборот, я, например, что это хорошо — с опытом будут, а значит, наши шансы на грамотного командира выше. Но тема не получила развития — все просто вымотались и мечтали лишь об одном — переодеться в сухое.

Пристроив автомат в пирамиду, я еще раз, почти любовно, проверил радиостанцию и пошел за кепи, чтобы идти собираться на ужин, но тут прозвучала команда взводу строиться внутри палатки.

Появился наш ротный, а в тени его шкафоподобной спины — кто-то высокий, с большим рейдовым рюкзаком. И за ним — еще кто-то, такой большой, что мысли в страхе замерли в голове.

— Смирно! — временно исполняющий должность командира взвода сделал доклад, ротный кивнул и сделал шаг в сторону…

«Епаный покос! Только не ЭТОТ!!!» Замершие было мысли заметались, ощутимо стучась в стенки черепа, когда я увидел второго.

Это был мой дядя Сережа. Или Серьга.

Три контракта в Чечне — первый он подписал после срочной и поехал в 2001 году в Чечню, второй — после первого — там же. Третий — после второго. Дома за эти девять лет он был только три месяца. Я, даже придя из армии — не спрашивал, где он служил, — от него пахло войной. А в глаза я ему и сейчас боюсь смотреть.