Федор Вихрев - Веду бой! Смертный бой

Меня несколько тревожил вопрос — а почему бездействует люфтваффе? Не то чтобы я очень желал свидеться с «Юнкерсами», но ведь зенитного прикрытия у нас, кроме нескольких «стрел», почитай, нет. Я поделился своими сомнениями с ротным, но тот только улыбнулся в ответ: «Не ссы, не прилетят фрицы. Тут они с утра напоролись на три „тунгуски“, потом гвардейцы-истребители из Чкаловска всласть порезвились над аэродромом в Эльбинге. Думаю, некому уже прилетать!»

До вечера мы окапывались и оборудовали позиции для «коробочек». Победоносный вермахт лишь изредка постреливал из винтовок, ховаясь в кустарнике. С нашей стороны им отвечали дежурные расчеты «РПК» и «ПК» и один наконец появившийся в нашей роте снайпер, которого выделил нам от своих щедрот комбат. Хуже было тем, кто остался у Мамонова — тех время от времени пытались накрыть минометчики противника, получая в ответ залпы наших 120-мм минометов, которые им явно приходились не по нраву. 81-мм минометы фрицев замолкали, чтобы через полчаса-час попробовать нас на прочность снова… Второй день необычной войны подходил к концу.

«…Наш батальон штурмовых орудий еще не закончил формирование и должен был оставаться в резервных частях на территории генерал-губернаторства. Однако вечером 22.06.1941 пришел приказ выдвинуть одну батарею — единственную полного состава из всего дивизиона — на позиции севернее Эльбинга (Эльблонг). Этот приказ вскоре стал обрастать самыми невероятными слухами, многие из которых через несколько дней уже не казались столь уж невероятными. В течение вечера и ночи батарея выдвинулась от Эльбинга к Хайлигенбайлю (Мамоново), который, как нам сообщили, был занят русскими. Как такое оказалось возможно? Мы терялись в догадках. Впрочем, нам было не до размышлений — один взвод у нас выдернули и направили куда-то восточнее. В результате в составе батареи осталось всего 14 штурмовых орудий.

Майн Гот! Какое странное ассорти скопилось к утру 23-го на исходных позициях! Там были зенитчики люфтваффе и рота охраны аэродрома из Эльбинга, там были рота морской охраны из Данцига, охранная рота СС из Мариенбурга и какой-то недоукомплектованный пехотный батальон вместе с батареей противотанковых „колотушек“ и батареей полевых 7,5-сантиметровок, которых, как и нас, сорвали из частей резерва. Командовал этой сборной солянкой целый полковник. Утром, постреляв немного из пушек и минометов, наша команда рванулась вперед. Слабое, хотя и ожесточенное сопротивление на окраинах Хайлигенбайля мы смяли быстро, задавив огневые точки русских артиллерией, и уже через полтора часа после рассвета город был под нашим контролем. Русские у северной окраины еще продолжали огрызаться, но поделать уже ничего не могли. Пока нам даже не пришлось пускать в ход наши „штуги“.

В городке мы стали свидетелями всякой необычной ерунды, которая едва не заставила кипеть наши мозги. Когда мы выводили свои „штуги“ на окраину, к шоссе на Кенигсберг, чтобы обеспечить надежную оборону Хайлигенбайля от всяких неожиданностей, мое внимание привлекла группа пехотинцев, сгрудившаяся вокруг киоска с выбитыми стеклами. Из середины этой компании раздавались отборные ругательства. Подтянувшись в люке на руках, я вымахнул ноги наружу, перекинул их на гусеницу, спрыгнул на землю и подошел к источнику ругани. Вблизи было видно, что пехотный унтер распекает рядовых:

— Вы, свинские собаки, можете хоть до усеру пялиться на этих голых баб! Но если я сказал — копать траншеи, значит, вы уже должны махать лопатками! Гром и молния! Если через пятнадцать секунд я не увижу, как вы исполняете мое приказание…

— Унтер, что здесь происходит? — подпустив в голос строгости, прервал я его.

— Герр лейтенант! — козырнул он. — Эти дырки от задницы, вместо того чтобы оборудовать позиции, устроили себе цирк. Вот, полюбуйтесь — нахватали себе журналы с голыми бабами и вообще распотрошили этот киоск так, как будто он был набит золотом. А если русские сейчас подтянут резервы? Вы же будете у них на виду, как вошь на блюде! — выкрикнул он, снова обращаясь к своим солдатам.

Я посмотрел на журнал, который протянул мне унтер-офицер. В общем, понять этих юнцов, которые, по всему видно, были лишь недавно призваны в вермахт, было можно. Я сам еще ни разу не видел эротических фотографий с таким высочайшим качеством полиграфического исполнения, да еще и в цвете. Грудастые девки на них были почти как живые. Неудивительно, что эти пареньки, призванные откуда-нибудь из восточно-прусской глубинки или вообще из Силезии, нахватали эти журналы в свои ранцы, кто сколько смог, и с живейшим интересом листали их. В гитлерюгенде им, ясное дело, такое чтиво не давали, а дома — тем более.

Но у молодых пехотинцев в руках я заметил не только журналы. Сделав еще шаг вперед, я увидел, как один из рядовых разглядывает предмет, явно напоминающий часы на металлическом браслете, но без стрелок и циферблата. Приглядевшись, я увидел, как за часовым стеклом скачут какие-то угловатые темно-серые цифры. Необычно. Откуда такая штука могла взяться у русских? Стоявший рядом паренек в фельдграу протянул мне еще какой-то предмет:

— Посмотрите, господин лейтенант, какая интересная штуковина!

Я взял этот предмет в руки. Штуковина была похожа на авторучку, но вместо пера на кончике ее торчал заостренный металлический штырек. Приглядевшись, я понял, что штырек венчается не острием, а малюсеньким металлическим шариком.

Рядовой протянул мне журнал, и я провел кончикам этой авторучки по бумаге. Шарик легко заскользил по глянцевой фотографии, оставляя тонкий отчетливый след, не похожий на чернила — влажного блеска не было заметно. Я провел пальцем по линии и она лишь чуть-чуть смазалась.

Тут я опомнился, отдал авторучку пареньку и, приняв уставную стойку, рявкнул:

— Так, орлы! Кончайте развлекаться и выполняйте команду своего унтера! Нечего тут толпиться и изображать из себя мишень для русских! Ну, живо!

Вообще-то унтер прав — это небезобидное развлечение. Насмотрятся юнцы этих фотографий и начнут гоняться за местными девками, вместо того чтобы заниматься боевой работой. Весь порядок пойдет к черту. Так что срочно напомнить им о дисциплине — совсем не лишнее дело.

Унтер, чувствуя мою поддержку, снова рявкнул на свою команду. Пехотинцы явно нехотя, но довольно поспешно ретировалась вслед за своим командиром, а к киоску подскочили парни из моего взвода. У них тоже загорелись глаза при виде остатков того, что не успела растащить пехота.

— Даю вам две минуты — и по машинам! — заорал я. — Кто задержится — пристрелю на месте!