Федор Вихрев - Веду бой! Смертный бой

Сладкий сон в летнюю ночь (точнее, утро) был прерван самым жестоким образом — вскоре после того, как мы проехали Барановичи, заправились и повернули на юго-восток, нас разбудили взрывом гранаты под колесами БТРа и автоматными очередями из незнакомого оружия, впрочем, тут же перекрытыми гулким буханьем «КПВТ» и трещоткой «ПКТ». По бронированному кунгу тоже зацокали пули — но тщетно: грузовик резко затормозил, и мы посыпались из кузова.

По большому счету, спасло нас только то, что немцы были хорошо подготовленными профессионалами — в своих реалиях, естественно. То есть они знали, что «броневик» можно угробить гранатой, брошенной ему под колеса, что «броневик» может стрелять только из одного-двух пулеметов и что грузовик с пехотой должно поливать изо всех не отвлеченных на бронемашину стволов до полного изрешечения кузова — причем без особого риска для себя, любимых. Так что когда: во-первых, БТР не взорвался, во-вторых, ответил им огнем не только двух пулеметов, один из которых оказался весьма неприятного калибра, но и огнем восьми автоматов (редиски сидели с обеих сторон дороги), а кузов грузовика упорно отказывался прошиваться пулями от ППД, немцы, наверное, почувствовали себя кисло. Еще кислее они почувствовали себя после того, как в их пулеметчиков, казалось бы, надежно укрытых от ответного огня за стволами толстых поваленных деревьев, Вова и руоповец Игорек, вспомнив чеченский опыт, быстро засандалили двумя «мухами». Видимо, эти немцы еще не сталкивались с частями белорусской армии — и о возможностях «шайтан-трубы» ничего не знали. Мы с Андрюхой благоразумно остались в кунге — не с нашими «ПМ» воевать против автоматов. А студенты-партизаны оттягивались вовсю: вместе с нашими они залегли под «МАЗом» и поливали окрестные кусты из «калашей» от всей души. У оперов «калаши» были с подствольниками — и это стало очередной неприятностью для «Бранденбурга» — сомнений в том, кто пытается гнусно наехать, у нас не было. Короче говоря, не готовые к такому развитию событий немцы предприняли очередной грамотный ход — то есть стали сматывать удочки, что не осталось не замеченным Михалычем. С криком: «Живьем брать, демонов!» он попытался возглавить группу преследования, но тут же был сбит с ног капитаном Кулькиным.

— Ложись, идиот, подстрелят!

— Нам хотя бы одного взять надо, — пытался отбиваться от Старого Михалыч, которого Саша цепко держал за берцы.

— Да после гранат, может, кто-то остался, а в лесу за ними бегать — точно пулю словишь.

Михалыч, немного подумав, прекратил попытки извлечения своих ног из рук капитана.

Дав немцам время не только смотать удочки, но даже разобрать их на колена и упаковать в чехлы, мы занялись осмотром мест, где должны были лежать немецкие пулеметчики. Студенты оцепили «место происшествия», а экипаж БТРа, немного отошедший от «кайфа», полученного в результате взрыва гранаты, связался с Ганцевичами по рации. Зачем? Тут все просто: особист подсказал, что на базе есть вертолетная площадка, куда намедни прилетел «крокодил», и вертолетчики, наверное, не откажутся поохотиться за диверсантами, раз уж их лишили возможности погоняться за «панцерами». Так оно и оказалось — пока мы прочесывали окрестности, над нами с ревом прошла «вертушка», ощетинившаяся «НУРСами». Через пару минут откуда-то из лесу, справа от дороги, донеслись раскаты взрывов и грохот пушечных очередей — видать, летуны кого-то прищучили. Группа, ушедшая влево, осталась незамеченной.

Первого фрица нашел Вовка — нюх у него, наверное. Будет время — расскажу, как он вдвоем с приятелем из э-э-э… другой структуры задерживал чеченского террориста в Питере. Ну, может, не сейчас расскажу — но лет эдак через десять — точно. Одним словом, Вова набрел на контуженное взрывом «мухи» тело второго номера, стоявшего слева от дороги «Дегтярева». Почему «Дегтярева»? И почему второго номера? Потому, что немец был в форме Красной Армии и носил два треугольника в петлицах, и потому, что рядом с ним валялся не до конца набитый диск. А головкой-то его о дерево хорошо приложило — вон уже синие круги под глазами нарисовались, ЗЧМТ — гарантирована.

— Протокол писать будем? — прикололся Игорек.

— Ага. Щас, только понятых в лесу отыщем — и вперед, — саркастически ответил Андрей.

Мы со Старым переглянулись: и почему дядя Саша живет в Москве? В конце концов, эксперт бы нам не помешал — не сейчас, конечно, но потом — всяко может быть. Надо бы связаться с ним по мылу, если инет заработает.

Еще два немца оказались мертвыми, как не попавшее под топор папы Карло полено — в том смысле, что им оторвало, по-моему, все — от носа до «гвоздика». Третий немец — еще один «второй номер» — был жив, но судя по всему — ненадолго. Тем не менее студенты вкололи ему «дурь» из шприц-тюбика (и куда только наркоконтроль белорусский смотрит), перевязали (видела бы эту перевязку моя жена — удавила бы) и вместе с первым полудохликом надежно принайтовили к крыше БТРа. Наши потери, кстати, оказались на редкость невелики — кроме слегка оглушенной гранатой «мазуты» из бронетранспортера, пули поймать умудрились всего трое ребят из тех студентов, что ехали с нами в кунге, — и то легко: не зря все-таки Старый настоял на том, чтобы мы все ехали в касках и брониках — вот что значит умудренный жизненным опытом и рассудительный человек. Хуже пришлось Сереге — второму бэхаэсэснику: он словил «дуру» филейной частью тела и теперь, лежа на пузе рядом с «МАЗом», отчаянно матерился.

— Ну что, вроде закончили осмотр? Пора двигаться? — спросил Андрей.

— Вроде да. Только куда-то урки пропали. Куда их твой увел? — поинтересовался я у Володи. Его коллега вместе с двумя операми розыска вскорости после окончания нашей «стрелки» с «Бранденбургом» уструячили куда-то в «сторону моря», как тот южнокорейский «Боинг».

— Не знаю, щас по рации свяжусь, — ответил Вовка и связался.

— Через пять минут будем, — ответил Коля, который коллега, — мы тут кой-чего нарыли.

То, что было нам предъявлено через пять минут, заставило нас собраться в тесный кружок (собрались все одиннадцать человек, включая Старого, — вокруг лежащего Сереги).

Ребята нашли в лесу еще одного дохлого ганса. А у трупика нашли пистолет, который и изъяли «как учили» — нежно, двумя пальчиками — и в пакет полиэтиленовый. Угадайте, почему? А потому, что изъятым пистолетом оказалась «беретта-92» под патрон 9х19 «парабеллум». Выпуск этого ствола начался только в семьдесят втором году. 1972-м, естественно.

Сложностей с помещением для работы на станции не возникло. После того как нашу группу расселили по двум двухкомнатным номерам в имевшемся на базе домике для размещения «крючков», а одного из гансов привели в пригодное для проведения следственных действий состояние (второй, к сожалению, все-таки откинул копыта по дороге). Нам отвели то, что и должны были отвести для работы такой, как наша, в условиях, приближенных к боевым, — то есть комнату в бункере. Ну не могут же сатрапы вести допрос вражеского шпиона в каких-то других, более цивилизованных условиях? Традиция, понимаешь, а традиции надо уважать. Хотя, если честно, бункер оставлял гораздо менее гнетущее впечатление, чем следственные кабинеты «Крестов» или «Четверки» — озаботиться прикручиванием к полу столов и стульев на базе, видимо, никому не пришло в голову. Кроме того, отведенное нам помещение ранее по своим функциям являлось чем-то вроде камбуза — судя по наличию в нем холодильника, морозильной камеры и микроволновки, а также некоторого продуктового запаса. Другого, более подходящего, помещения не нашлось — на выбор была либо комната для сна, либо комната для приготовления пищи — все другие подземелья РЛС были напичканы всяческой аппаратурой, и тащить туда немца было незачем. Старый, кстати, в подготовке этого действа не участвовал — он был по горло загружен проблемами размещения на базе своих бойцов — все-таки тридцать не служивших ранее парней двадцати лет от роду — это та еще головная боль.