Владимир Чистяков - Попадают по-разному

– Ой, Осень, ты тут уже? Пошли на башню.

– А что там? Просто, набегалась сегодня уже, а ступени там крутые.

– Там вид такой… Такой…

Чему она так довольно улыбается? Вспоминаю – защищать стену поставили солдат с пятиствольными ружьями. Таких ружей всего сто десять, но бойниц ещё меньше, и на каждого стрелка двое-трое заряжающих.

– А мы по ним как. А потом с многостволки. Всё колесо расстреляли. Даже гранаты вниз кидала. Попала!

В башне сейчас только наблюдатели на верхней площадке.

Мост переименовать надо. В кровавый или мёртвый. В мешке между башнями и стеной тела просто грудой. Сверху кажется – до бойниц второго яруса. Их здесь убивали. Просто убивали, как скот на бойне. Ни одной лестницы дотащить не удалось, щиты от пуль не помогали. По ним стреляли с трёх сторон и даже сверху. В упор летела картечь. Летели гранаты.

Отрывало конечности, рвало на части. Кажется, они задались целью продавить стену грудой тел.

Уцелевших раненых затаптывали. Уползавших по телам последних добивали откровенно дурачась.

На лестнице какой-то шум и появляется Динка. С обеими Линки. Маленькое Чудовище пьяней прозрачного горючего вина, но стоит крепко. Только глаза не просто злые, там ненависть высшей концентрации бурлит и клокочет.

С ними телохранители и горнисты. Только сейчас обращаю внимание – она стоит, опираясь на "Пламя". Мазнула по нам взглядом, не узнавая. Так жутко не было, даже когда конница в атаку шла. На меня шла смерть, но я и сама была смертью. Тут же пылает в глазах такое – сразу ясно – не отобьёшься. Встанешь на пути – убьёт и не заметит.

Снова смотрит. Пламя схлынуло. Узнаёт. Хорошо, Роза не сразу повернуться догадалась.

– А, Осень, Роза, – хрипло говорит Чудовище, – быстро сюда добрались.

– Я тут всё время и была.

– Ещё лучше. Трубите "Внимание". Громко трубите! А ты, – протягивает материнскую подзорную трубу, самую мощную из всех виденных, – смотри, есть ли кто на стенах.

– Есть, как не быть. Они сейчас штурма опасаются.

Прислушиваются все. После такого дня штурм совсем не то, чего всем хочется прямо сейчас. Это Динка хоть сейчас на стену готова. Что сейчас может быть чревато только большими потерями с нашей стороны.

– Штурма не будет. Это точно, – сказано таким тоном, мне сразу ясно, дисциплина дочери Верховного одержала верх над её же упрямством с весьма незначительным перевесом.

– Рупор дайте! – лезет на зубец стены.

– Эй там! Слышите меня? Знаю, слышите. Ваш Храат убит, войско разбито, а ваше "Пламя" – вот оно! Это говорю вам я, – кажется, тишину можно пощупать руками, – Дина!

Голос гремит не хуже, чем залпы недавно.

Что за! Камень грохает в кладку. Второй чуть меня не задел, Динка изворачивается на месте, увернувшись от машинной стрелы.

Хохот.

– Стрелять вы тоже не умеете!

Значительно тише бросает нам.

– Что прячетесь? Забыли, сколько эти штуки перезаряжают? Ещё успеем до следующего залпа поболтать. Посыльный! Свези на третью мортирную от меня – пять бомб по башне номер сорок три. Всё равно бомб наготовлено – весь этот свинарник снести можно и ещё останется.

Невольно вспоминаю – три дня назад запас мортирных бомб номер два, их больше всего, был пятнадцать тысяч двести десять. На город и побольше этого хватит, только тогда победителям ничего не достанется.

Похоже, её принимают за Госпожу. Хотя Старшая на эту башню не полезла бы никогда. Дело не в отсутствии смелости, её в этом злейший враг не обвинит. По молодости, говорят, на стены только так лазила.

Сейчас же старается сидеть или верхом ездить. Что там с ногой не видела, вот только ничего хорошего не слышала. С того вечера, как с ней рубилась, если и стало лучше, то ненамного. Сама же говорила, чем старше становишься, тем тяжелее любые болезни и раны переносишь.

Вот дочери этого объяснить так и не сумела. Хотя, та вообще предпочитает держать в голове не то, чему учат, а то, что ей самой кажется нужным. Хорошо, хоть список этого нужного весьма обширен, а не как у некоторых из трёх пунктов – мужчины, одежда и жратва. Знаю, меня недолюбливают, если больше не сказать, как раз за отсутствие интереса к этим трём пунктам.

Вот и пригодились метательные машины Безглазого. С утра город обстреливают. Головами убитых вчера. Раз за разом. В сеть для камней входит пять-шесть голов. В ковш машины – три-четыре сети.

Кто-то додумался сигнальные ракеты к сеткам привязывать, чтобы поярче и погромче летело. Ещё и салютные ракеты нашлись, а я-то думала, их ночью все расстреляли. Грохоту было. Небо, казалось, горит. Если кто и думал поспать, то это была плохая идея. Хотя, если кто и спал – то только вечным сном.

Все свободные солдаты на позициях машин. Просто наблюдают, "снаряды" подтаскивают, иные даже помогают заряжать, да ковши с лапами взводить.

Поленницы с телами всё выше и выше. В них натыканы всякие разные знамёна.

Постройкой одной из поленниц распоряжается Динка, напялившая поверх брони тряпки высшего из убитых вчера церковников. На голове – его же шапка. Золотое шитьё и почти все камни. Отличительный знак попа этого ранга -посох вроде пастушьего. Угу. Людское стадо пасти. Как овец.

Вот только, насколько я знаю, у овечьих пастухов на посохах камней, эмалей, резьбы по кости моржей, золота и серебра не бывает.

Динку со стен должно быть хорошо видно. Она посох то вокруг себя вертит, то сама вокруг него крутится, то между ног просунет и как ребёнок, скачет, то закрутит, вверх подкинет и ловко поймает, то шапку снимет, на посох наденет и поднимает повыше, так чтобы хорошо видны были развевающиеся волосы. Хохочет. Глумится. Торжествует. Всё сразу.

Хлопки, одобрительные вопли потише, чем позапрошлой ночью. Хотя, народу не меньше. Понятно, на Динке в тот раз было надето куда меньше. Но и сейчас видно, змеёй дочь Верховного зовут не зря.

Орали бы лучше погромче. Издевательство над врагом сейчас творится самой высшей пробы.

Жаль, мало кто из солдат знает, чьё облачение на себя Динка напялила. Только её гибкость и видят. Вот на стенах – понимают. Им такое – как серпом по одному месту. Кстати, понять не могу, почему у них высшим священникам женщин касаться запрещено, но одновременно, скопцами быть они не могут.

Дрова таскают, да возы разгружают в основном нестроевые, как старого, так и нового набора.

Несколько человек что-то обсуждают с Динкой.

Вместе направляются к складам. Один забит простыми тканями, одеждой и обувью, захваченной во взятых населённых пунктах и полученной как дань. Второй забит оружием и доспехами. Самое ценное давно уже хозяев нашло. Что похуже – разобрали нестроевые. Им только самый простой доспех и шлем положены, но никто не запрещает за свои средства добывать что получше. Сейчас на складе осталось совсем уж негодного качества, да поломанное. Хорошее тоже есть – кавалерийские копья да седельные мечи. Но ненужно никому. Для пешего боя не годится, а у нашей конницы всё есть. Таранным ударом владеют не хуже местных, вот только почти не применяют. Сама на этот склад сходить хотела – битой брони после вчерашнего там должно много быть. Посмотреть и оценить действие пуль, ядер, картечи и бомб.