Владимир Чистяков - Попадают по-разному

Неопределённо машет рукой. Разрубленных на две и более частей вокруг предостаточно. Судя по ранам, кто-то очень лихо орудовал тут волнистыми мечами. У кавалеристов почти ни у кого таких нет.

– Вон ещё один.

– Смотри, тоже несут.

Переглядываемся.

– Какая сука! – с яростью выдаёт Динка.

– Жаль, всех побили.

– Может, Линк возьмёт кого.

– Те, трое, что в начале взяли.

– Дай я тебя поцелую, умничка. Живодёр, где ты там!

Так и лежат у стенки связанные. Куда им ещё деваться. Кажется, за время боя из животов у них вышло всё. Живодёр идёт за нами, вертя в пальцах нож чуть побольше сапожного шила. Видя его пленные стараются отползти. Хорошо запомнили. Он может заставить человека умирать очень долго и очень мучительно. Нам он хвастался, точно знает сколько в человеке костей, и каждую из них может сломать самым болезненным из возможных способов. Если он так хвастается, интересно, как угрожает? Я бы такого человека приближать к себе не стала, но Динка это Динка.

– Привет, засранцы! Поболтаем?

Живодёр присаживается возле крайнего слева, не прекращая ножом играть.

– Кто приказал ехать сюда?

– Сотник.

– Ответ неверный.

– А-а-а! – Живодёр ему палец сломал.

– Спрашиваю ещё раз.

– Глава церковного округа. После утренней молитвы. Сказал, что господь избрал нас для уничтожения демонического отродья. Нам велели седлать коней, а он остался со старшими братьями.

– Как этого главу звать?

– Брат Андор.

– Слыхала… Рэдд ма подсказал, какого-то разбойника наказали, отрубив ему одну руку, одно руку, одно яйцо и выколов один глаз. Ма понравилось, сказала, что этому Андору так и сделает, только ещё одну ногу отрубит, а яйца вырвет оба, притом лично. Святому человек они ни к чему. И он так поживёт, прежде чем ему голову пилой отпилят, – замечаю, Живодёр слушает очень внимательно. Не сомневаюсь, предложенное он скоро на ком-нибудь попробует. Он из тех людей, кому просто нравится убивать. Как, к сожалению, и Динке.

– Что именно он натворил

– О-о-о! Много чего. Из особо интересного – он себя крупным знатоком медицины возомнил. Трактаты всякие пописывал. В одном ма прочла… Угадай, что он призывает отрезать новорождённым девочкам? Подсказываю, у мужчин этого нет.

– Больной ублюдок.

– По мнению ма, за одно это казнить следует медленно и мучительно. Тот, кто дурацкие книжки пишет в десятки раз опаснее тех, кто их читает. Кстати… Эй, засранцы, из вас кто читать умеет?

Головами мотают, Живодёр уже другой нож в пальцах вертит. Динка, ухмыляясь на него смотрит.

– Ответ верный. Зачем мясо мечей грамоте учить? В немом благоговении святым отцам внимать должны. Вдруг научившиеся читать поймут, что за хрень в святых книгах написана?

– Смотри-ка, чьё знамя! – Динка часто-часто и глупо-глупо моргает, совершенно по-дурацки ухмыляясь при этом.

Достала уже своими шуточками! Несколько часов назад чуть не умерли, притом, во многом из-за неё и дурной привычки слишком вольно понимать приказы.

Хотя, она права, знамени Яграна тут быть не должно.

– И он сюда направляется. Как раз с той стороны такие виды! – совсем уж откровенно мурлыкает. Придавить иногда хочется. Другое дело, она сама кого хочешь придавит, или скорее, на кусочки порежет.

Как раз та стена. И все, кто под ней.

– Иди, встречай, на тебе кровь, кстати.

– Где

– Везде, вообще-то. Жаль, шлем сняла, там даже на усах было. Будто пила.

Так и стою. Что-то не так. Стенку разобрали, пушку откатили. И все куда-то делись.

Так, а со мной-то что не так? Клинки в ножнах, пистолеты вот только не заряжены.

Влетает. Хм. Сегодня, он похоже, в бою всё-таки побывал. Шлем даже снять успел. Обводит взглядом двор. Меня словно не заметил. К сестре приехал, так и думала. Она на воротами прямо за его спиной стоит и рожи корчит.

Снова на меня посмотрел. Лицом изменился. Как слетело оттуда всё его матерью наведённое. Не к сестре он мчался, не к сестре.

Бежит ко мне. Подхватывает на руки.

Какого! У меня же сплошной синяк по всему телу.

– Ты плачешь?

Угу. Реву. Слёзы от боли во всех местах выступили. И если он меня поставит, я тогда точно упаду.

Дойдёт, что мне больно сделал?

– Ты ранена?

Надо же, догадался.

– Почему молчишь? Всё в порядке.

Угу. И ещё помолчу, лишь бы такой голос послушать.

Не понимаю! Ничего не понимаю впервые в жизни! Что с ним? Что со мной, кроме того, что отбито всё, что можно. Или так больно просто потому, что впервые так серьёзно пострадала в бою?

– Сумасшедший…

– Знал, что так скажешь.

– Я тебе не пара.

– Глупая ты, хотя и страшно логичная.

– Я страшно уставшая, контуженная и, вероятно, раненная, но не глупая.

Смеётся непонятно чему. Что-то я в жизни пропустила. Сколько уже меня держит. А я не лёгонькая, да в полной броне. Ещё не забыла, выше его была, да что там я, Динка была длиннее. И вот как всё повернулось. Хотя, он и сейчас, если меня и выше, то ненамного.

– Я люблю тебя, Осень Ертгард. Боялся, не успею сказать.

Вот так так! Одновременно хочется ругаться последними словами и плакать неизвестно от чего. Слёзы и так на глазах.

– Хоть и побита, помирать не собираюсь. Пошли, поговорим спокойно. И поставь меня, наконец.

В глазах потемнело, чуть не упала. Удержалась на ногах всё-таки. Угу. Потому что он подхватил.

Непойми откуда хохочет Маленькое Чудовище.

– Девушек вокруг полно, а он в самую ненормальную после меня втюрился.

– Я всегда ненормальных обожал, дорогая сестрёнка, – весело несётся в ответ. Меня, впрочем, поддерживать он не забывает.

Слышу, Ягран посылает кого-то за их врачом. Что, и казначей здесь? Вряд ли, в кои-то веки отпустив от себя любимого сыночка (или тот смелости набрался и сам удрал?), уж точно всеми возможными способами о его безопасности позаботилась.

Маленькое чудовище рядом, подхватывает тоже.

– Нести меня не надо. Сама доползу как-нибудь.

В храме уже нет никого. Устраивают в самой освещённой части.

Динка убегает, бросив на прощанье.

– Я там скажу, чтобы вас не беспокоили.

– Убью! – вроде, одного возраста, только сколько раз ощущала, будто намного старше её.

– Ты что делаешь? – почему-то шепчу, нащупывая левой рукой рукоять стилета. Старые привычки никуда не делись. Мало кто умеет столько ножей за раз в одежде прятать. Даже Динка на спор не всё находила.

– Тебе броню надо снять. Дышать легче будет.

Отпускаю рукоять. С ума, что ль схожу? Взялся, так пусть стаскивает. Всё равно, ничего из желаемого особо не нащупаешь. Да и видел он меня уже много раз в куда более лёгкой одежде, чем сегодня.

Вот только сейчас не так, как тогда.

Действительно, дышать легче.

– Хватит! Отбой не трубили ещё.

Садится рядом. Прислоняется. Не отстраняюсь, но и головы на плечо не кладу.