Владимир Чистяков - Попадают по-разному

– Только касающееся численности конных дружин, связей со степью, ну и где золотишком можно разжиться.

– Будешь читать только это – если повезёт, кончишь век уборщиком при каком-нибудь храме.

– Не смешно.

– Я не шучу. Они там у себя "Охотников на ведьм" завели.

– Кто такие? Вроде "Змей" наших?

– Не совсем. Для насаждения и укрепления веры и выявления ведьм, колдунов и продавших душу врагу рода человеческого.

Линк усмехается.

– Как они свою благую весть несут, я знаю, вон последствие несения стоит.

– Ты прав и неправ. Храаты и их попы придворные – это одно, те, кого ты по деревьям, да между двух развешивал – другое. Общего – только в казненного спасителя вера. В остальном – ты на Эрескерта больше похож, чем они друг на друга.

Мне смешно становится. Генерал Эрескерт, как он сам выражается, южнейший из самых южных грэдов, совершенно чернокожий.

– Расхождения в богословии, в трактовке единства или множества сущностей их спасителя, первичности или вторичности человеческой природы в нём. В общем, храатство разрешило наместнику уничтожить "резаков"?

– Храатство? – Линк не верит.

– А ты что думал? На границе живя, следует прислушиваться к сильным по обе стороны, особенно, когда не знаешь, куда эта граница переместиться может. Сам знаешь, торговля через границу идёт. Кое-кто и переселяется. В том числе, и те, кого храат мёртвым хочет видеть. Или я. До врагов пытаются добраться чужими руками. Тем более, когда враги сами напрашиваются.

Но это дело прошлого. Вернёмся к настоящему. Я потому амнистию и объявила – если начнём разбираться, что именем Верховного творилось – опять потонем в крови. Этого за Линией и хотят. "Охотники" ищут ведьм. Её убить богоугодное дело. Если главную убить – святым при жизни станешь. Кто в этом мире главная ведьма?

– Ты думаешь, это церковь казнённого начала на нас охоту?

– Они и не прекращали никогда. Сейчас просто более толково за дело взялись. К Динке уже несколько раз подбирались очень близко.

– Тебя ранили.

– Устала уже с Кэр ругаться – это не они. Обычная кавалерийская сшибка разведчиков. Тебе ли не знать? Мне просто не повезло.

– Думаешь, не знаю, тебя отравленным оружием ранили?

– Угу. Или просто грязным, а я рану не сразу смогла обработать.

Динка в башне ночевать не захотела, к нам отправилась.

– Тебя правда хотели убить?

– И это говорит предотвратившая первое покушение!

– С той поры многое изменилось. Я так поняла, Госпожа не считает, что это были выходцы с Юга?

– Не пойму, что именно она считает. Покушавшихся никогда не видела, я лица хорошо запоминаю.

– Это после боя было?

– Нет. Ещё кого-то ловили, но тех не видела, да и неизвестно, к моей ли палатке шли.

– А в бою, ну где Кэрдин ранили. Поподробнее рассказать можешь.

Динка останавливается.

Конечно, может. Решающее сражение войны, да в нём отличилась. Снова тот бой пред глазами, снова бурлит кровь в жилах. Вижу в глазах знакомый страшноватый блеск. Пришлось подождать, ибо начала Динка с того, как войска строились, и как Госпожа уже в этот момент Безглазого обдурила.

Распаляется всё больше. Связанные фразы всё больше перемежаются всяким. "А я его хрясь!", "Эрия того бац! Дырку в виске видно было", "Голова как полетит!" и тому подобное.

Мои подозрения потихоньку перерастают в уверенность. Случайности не было. Динку хотели убить.

Что-то не складывается. Если свалка была такая, как Динка говорит, то должно быть не до перезарядки арбалетов, тем более, многозарядных. Если их не берегли для определённой цели. Причём, ЗНАЛИ, цель там будет. Но как определили? Их же там было несколько в похожих доспехах. Тот, красный, у Динки для парада. В бой идёт в простом нового типа, держащих пулю.

– Ты в каких латах была?

– Как у тебя сейчас.

– С украшениями?

– Нет.

– А у Кэрдин?

– Золотые. С ног до головы. Она же не сирота, просто в своём доме вроде как лишняя. На неё и ей непосредственно деньги присылают, и считают всё хорошо. Злилась на них, потом перестала. Наплевать можно в обе стороны. Вместе со мной тогда и заказывала. Мать ей говорила, будет мишенью для всех стрелков. Она же только в этих латах и ходила.

Золото на фоне серого и чёрного. Тут особо не поразмышляешь, в кого стрелять, особенно, если времени мало.

– Кэрдин приняли за тебя. Это было покушение.

Динка смотрит недоверчиво, но не смеётся, что-то обдумывает. Торопливо добавляю.

– Приличного роста, доспехи золочёные, со знаменем за спиной. Ты же в обычных доспехах, лицо закрыто. Если не знать, откровенно не смотришься.

– Хм… Ведь ты, пожалуй, права. Только один болт засел глубоко. Попало куда больше. Броня спасла. Меня тоже. Хотя… Может, просто стреляли в командира?

– Знамя было?

– Наше? Да.

– И кто мог быть командиром у этого отряда?

Блеск глаз затухает. Во взгляде почти материнское убийственное спокойствие.

– Только я… Ты вот сказала, и я как следует всё припомнила. Даже не уверена, достали ли стрелков. Сразу добивать бросились, как она упала… Но тут уже мы им не дали к ней подступиться. Меня чуть с ног болтами не сбило. Броня выдержала. Будь похуже… Кстати, эти кирасы нового типа – одна из материнских новинок на эту кампанию… Они знать не могли, большинство арбалетов эту броню не берёт. Да и болты те. Хорошей работы были.

– Притом, Безглазый женщин не считает за людей и просто пожадничал бы на наёмного убийцу даже для Госпожи, а уж тем более, для тебя.

– Значит, есть ещё кто-то… Не такой жадный. Попробуешь высчитать, кто именно?

– Этим и занимаюсь.

– Мама велела?

– Сама додумалась. Она сейчас весёлая слишком. Ничего мне не поручает.

– Погоди, скоро пройдёт… Но ей сказать надо. Она ранение Кэрдин восприняла как неизбежное на войне. Своё ранение тоже.

– Я знаю.

– Пошли к тёте. Расскажешь ей.

– Может, Госпоже лучше?

– Заладила, "госпожа", "госпожа", будто служанка какая.

– Я присяги не давала, чтобы её Верховным звать.

Динка смеётся.

– Я тоже.

Динка ухмыляется почему-то зло.

– Она никогда ничего не говорит просто так.

– Ты о чём?

– Назвала меня наследницей. Тебя – моим советником.

– Ну и что? Ты же и есть наследница.

– Знаешь ли, не для всех это очевидно.

– Скажешь тоже.

– Вот и скажу. Сама знаешь, кроме меня, других детей у мамы нет. Она, хоть и младшая… Многие думают, умрёт раньше, чем брат с сестрой. Знатоков древнего права слишком много. Вообще, и среди окружения дяди и тёти в том числе. По древнему праву, моё положение вовсе не безоблачно. Многие намекают и дяде, и особенно, тёте, мама занимает их место. А я вообще непонятно кто.

– Но тебя же, вроде, давно узаконили.

– Ха! Как говорят, на следующий день после рождения. Только я всё равно внебрачная. Что ей мешало хоть бы днём раньше брак заключить?