Михаил Ланцов - Русь Inc

А как обрадовались старики? Не пересказать. Никто умирать‑то не очень и горел желанием. А тут такой подарок! Ну и пусть что для этого пришлось отправиться в глухую древность. Плевать! Молодость того стоит. А что до мира, то… 'Мы наш, мы новый мир построим', — как заметил один из юных дедов. И был абсолютно прав. Георгий за тем и шел.

Но расслабляться было нельзя. Поэтому, дав немного порадоваться, командир построил своих людей и после небольшой вступительной речи заставил их заняться делом. Будет еще время эмоциями поделиться. Да и чего тянуть? Ночевать лучше в порту, до которого еще требовалось добраться. Поэтому, переодевшись в подходящую эпохе одежду, экипаж 'Арго' направился в сторону Тамани. Или как ее сейчас называли? Не спеша. Заодно и погонять обновленных людей, а то раньше со старичками было особенно и не разогнаться. Умелых бойцов на борту имелся жуткий некомплект. Так что, было крайне желательно, чтобы эти статисты хоть издали и в спокойной обстановке походили на дружинников. А то ведь можно в конец умаяться отбиваться от каждой фелюги, с которой и моток гнилой веревки — хороший навар….

Тамань встретила их совершенно спокойно.

Корабль и корабль. Мало ли их тут плавает. Ну, несколько необычный, да со странными парусами. Эка невидаль? Разве что опытные моряки с непраздным интересом поглядывали на новичков, прибившихся к их компании. Пять рыбаков, три галеры да ушкуй или что‑то вроде этого.

Но вот на причале, к которому они привалили, их уже встречали — трое босоногих мужчин и вроде как слуга. Портовый слуга? Может быть. Относительно терпимая одежда, какая‑то обувь жуткого вида, любопытный, чуть испуганный взгляд, свиток пергамента в руке.

— Доброго дня, — вкрадчиво произнес слуга на вульгарном наречии среднегреческого языка, именуемый смешным словом ромайка. — Рад приветствовать вас в нашем замечательном городе.

— Таматарха? — Не возвращая приветствия, поинтересовался Георгий.

— Да, — чуть помедлив, кивнул собеседник. Он уже отвык от того, что этот город так называют. — Вы хотите торговать? Нужно будет заплатить пошлину и оплатить стоянку вашего корабля.

— Я хочу покупать, — продолжил Георгий на чистом, аристократическом наречии среднегреческого языка, который именовали кафаревуса или кратко называли койне.

Слуга его понял, но едва заметно поморщился. Он не любил иметь дело с аристократами, тем более такими — принципиально заносящимися. Впрочем, он не знал, что Георгий при всем желании на ромайке ответить не мог, ибо не знал ее. Тем более что от региона к региону она варьировалась. Но это никого не волновало. Все подумали, что он настолько нос задрал, что для него это чуть ли не язык собак. Хотя может оно и к лучшему. Аристократы в те годы очень любили демонстративно дистанцироваться от простого народа. Юродство в духе Льва Толстого было не в чести.

— Тогда только оплатить стоянку.

— Сколько?

— По денарию в день и прошу вас назвать свое имя.

Георгий кивнул Вячеславу и тот, достав две серебряные монетки, кинул их портовому слуге, который поймал их с удивительной ловкостью.

— Меня интересуют воины, ожидающие выкупа. Особенно брошенные.

— Да простит меня ваша милость, но вы не назвали своего имени.

— Георгий Максимович Комнин, — уставившись взглядом прямо в переносицу, произнес Князев. Кхм. Комнин. Уже Комнин. Нужно было привыкать.

От этого словосочетания слуга вздрогнул так, будто его кто‑то ужалил. Сделал несколько шагов назад и окинул гостей уже совсем другим взглядом. В нем читалась смесь страха и некая подозрительность.

Георгий не производил впечатления состоятельного и высокопоставленного человека. На первый взгляд. Ведь его одежда не украшена золотым или серебряным шитьем и прочими признаками благосостояния и положения. Она была проста и довольно скромна, что и уловил глаз аборигена с первого прохода. Однако, приглядевшись, портовый слуга заметил поразительное качество тканей и швов, отчего в его глазах мелькнуло удивление. Зачем кому‑то понадобилось шить из прекрасных тканей простую одежду? Да и сапоги были под стать — он никогда ничего подобного не встречал. Даже близко.

Еще интереснее выглядели доспехи. Конечно, у Георгия и его соратников были прекрасные латы. Но для простых прогулок в относительно безопасных местах, они решили использовать кольчуги. Вроде бы что такого? Кольчуга и кольчуга. Почитай вся Европа в них бегает. Только вот надетые на гостях 'железки' разительно отличались от всего, что имелось в мире на тот момент. Они были не только распашные, подшитые стеганой тканью и со стоячим воротником, но и плетены из мелких плоских колец. Кольца шли настолько плотным полотном, что слуга, первоначально вообще принял их за дешевые украшения, пусть и странные. С панцирным плетением здесь еще не были знакомы, особенно такого качества.

В оружии слуга не разбирался, но непривычные эфесы клинков, торчавшие у поясов гостей, вызывали удивление. Как и не менее чудная рукоятка чего‑то большого, выглядывающая из‑за спины громилы, что стоял подле Георгия. Двуручные мечи еще не вошли в моду. Особенно их поздние, хорошо развитые версии, породившие целую школу совершенно уникального фехтования.

Секунд двадцать слуга переваривал всю эту информацию, на глазах бледнея. А потом низко и максимально учтиво поклонился. Ведь если слова Георгия верны, а об этом говорило все в его облике, то он представитель самого могущественного рода в регионе. Хорошо, одного из самых могущественных, ибо они держали три совсем немаленьких государства на Балканах и в Малой Азии.

— Вторая монета за то, что проводишь нас. Я хочу посмотреть на воинов, что ждут выкупа. Тех из них, кто потерял надежду.

— Да господин, — снова глубоко поклонился портовый слуга и стал откровенно стелиться, максимально услужливо указывая путь. Ну и, подспудно, делясь сплетнями и последними новостями.

А босоногие мужчины, что сопровождали портового слугу, спешно убежали куда‑то. Наверно, доносить руководству о столь важном госте. Георгию, конечно, не понравилось. Ведь город находился в венецианской орбите интересов. Но что он мог сделать? Устроить погоню?

Прогулка была довольно непродолжительной, можно сказать, компактной, как и сам город.

Торг, как ему и подобает, располагался вне стен укреплений. Туда они и отправились, продвигаясь между рядами, безумно напоминавшими восточный базар. Разве что весов нигде не было видно, порождая раздолье для всякого честного жульничества. Но они не стали задерживаться здесь, направившись сразу к той части рынка, где в загонах, как скот, находились рабы. Именно там своей судьбы дожидались отказники — воины, выкуп за которых никто не хотел давать. По разным причинам. Или их наниматель, а то и сюзерен, погиб, или был беден, или того хуже — жаден. Кое‑кто был вообще явно совсем издалека, а потому, с высокой вероятностью, даже не мог передать весточку своим.