Евгений Красницкий - Отрок. Часть 7.

— Ха! Еще как!

— Ну, не жалеешь теперь о пятине?

— Посмотрим. Может, еще не выйдет ничего.

— Хорошо. Посмотрим. Тогда остальное я тебе в другой раз расскажу.

— Стой, Михайла! Когда еще… Ты чего встал?

— Ты же сам сказал: «Стой».

— Тьфу! Я в том смысле, что погоди.

— Ага. Тогда я сяду? А то ладья, чего-то, качается…

— Садись, племяш, садись. Зачем же в другой раз? Рассказывай сегодня, когда еще в следующий раз увидимся?

— Осенью. Ты же на ярмарку приедешь?

— Может, приеду, а может, кого другого пришлю. Я отсюда на Неман собираюсь идти, хочу у пруссов янтаря прикупить. В Киеве сарацинские купцы за янтарь хорошую цену дают. Могу к сентябрю и не успеть, да и не нужен я здесь особо — Осьма мужик оборотистый, без меня управится.

— Угу. А что пруссы за янтарь берут?

— Известно что. Им же с ляхами воевать надо, так что… сам понимаешь.

— И как король Болеслав на это смотрит?

— Как, как… Хлебом-солью встречает! Ты думаешь, почему я к пруссам с севера захожу, а не через Вислу? На Немане, правда, князь Всеволод Давыдович Городненский сидит, Болеслав с ним договорился, чтобы оружие к пруссам не пропускать, но золотой ключик, всякие двери открывает.

— А не дорого выходит?

— Ха! Да за стальной клинок пруссы янтарь по весу отсыпают, а за кольчугу и два веса взять можно! А янтарь-то легкий, мешками везем!

— И больше никто, кроме Всеволода Городненского не мешает? С таким-то товаром, да свободно по всему Неману пройти? Не верится, что-то.

— Есть, конечно еще ятвяги. От этих не откупишься, бывает и с боем прорываться приходится. А на другом берегу сидят Аушкайты. Эти — более мирные, но за хорошее оружие последние штаны отдать готовы, больно уж их Литва сильно давит. Только товара у них мало, а янтаря совсем нет, потому, что к морю их Курши не пускают. Вот эти — разбойники. Там выход в Варяжское море узкий — саженей двести всего, так Курши в этом месте ладьи стерегут и грабят, поэтому там и не ходит почти никто, а так выход в море был бы удобный.

«Аушкайты… не слышал никогда. Курши? Наверно, от них пошло название Куршской косы. Пролив там, действительно, узкий — всего триста метров, глубины малые, а фарватер вообще с игольное ушко. Хорошее место немцы выбрали для Мемеля. Теперь Клайпедой называется. И на кой Сталин почти всю Восточную Пруссию раздал? Хотя, с другой стороны, требовать ее обратно у трех стран немцам сложнее, чем у одной России…».

— Ну, что, племяш? Отвлек меня разговорами? Давай-ка, рассказывай, чего ты еще поведать хотел?

— Не хотел. Захочу, когда ты, дядюшка, мне опять пятину с прибытков пообещаешь.

— Да, что ж ты все про пятину, да про пятину, не о чем поговорить больше?

— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Не надо было поить меня.

Сладеньким.

— Ну, что с тобой поделаешь? Обещаю. И куда тебе денег столько? Ага!

Растрясешь мне мошну, а потом сам свои придумки в дело пускать начнешь! Хитер, племянничек! А давай-ка, Михайла, так сделаем: заключим ряд о том, что все твои торговые придумки ты отдаешь мне, а я за это тебе пятину от доходов с тех придумок. Согласен?

— На какой срок?

— Ха! Пока ты из ума не выживешь!

— А я, прямо сейчас, сладенького хлебну и из ума выживу!

— Хватит дурака валять, не такой уж ты и пьяный.

— А я и не говорю, что…

— Хватит, Михайла! На какой срок договариваемся?

— Давай, лет на десять. Дальше заглядывать смысла нет.

— Добро. Будет тебе грамота. Рассказывай.

— Ну, что ж, давай, дядя Никифор, сразу решим, о чем именно мы разговариваем. Вот ты сказал, что товар у меня такой, что руками пощупать его нельзя. Верно: свойства этого товара — нематериальность и неощутимость, однако покупатели за него платят, значит, это товар. Называется этот товар «услуга». Все, что мы с тобой перечисляли: развлечение, азарт, удобство, тайность, уважительность, надежность — услуги. Теперь я тебе расскажу еще об одной — о быстроте. Бывает так, что тебе важно побыстрее расторговаться, и ты для этого даже ценой жертвуешь?

— Бывает. Чаще всего, когда погода поджимает: лед тает или, наоборот, реки скоро встать могут, перед распутицей, чтобы добраться успеть, куда надо. Бывает еще, что есть более выгодный товар и надо успеть его забрать, пока другие не перехватили. Всякое бывает.

— Вот для такого дела может пригодиться твой ладейный амбар с местами для зрителей. По воскресеньям ты там будешь кулачные бои проводить, а в будние дни устраивать торги. Видал, наверно, не раз, как купцы друг у друга понравившуюся вещь перебивают? Один цену назвал, другой добавил, первый тоже набавил, второй еще раз и так далее. Продавец доволен — цена растет. Бывает, покупатели так разгорячатся, что в несколько раз больше заплатят, чем настоящая цена, лишь бы сопернику не уступить. Тот же самый азарт. Так почему же не сделать такую азартную торговлю делом постоянным или просто частым?

— Верно мыслишь, племяш! Дальше давай.

— Вот, к примеру, склад Антипа. Чего там только нет, а распродается туго. Цены он ломит, в сам склад посмотреть, да прицениться никого не пускает, и с самим Антипом люди дело иметь не очень-то хотят. Верно?

— Верно.

— А теперь представь себе, что в людных местах появляются доски с надписью, в которой говорится, что там-то и тогда-то купец Никифор будет распродавать товары, изъятые у злодеев. Пойдет народ, хотя бы из любопытства? Пойдет!

Придут в твой ладейный амбар, рассядутся, а на лобном месте, где по воскресеньям морды бьют, стоит твой человек и объявляет: «Продажа первая — десять мешков, скажем, грецких орехов. Начальная цена такая-то! Кто больше?». Кто-то надбавит, еще кто-то перебьет и поехало! Как товар подобрать и подходящее время для его продажи выбрать, ты лучше меня знаешь. Человека, который объявлять продажи и цены будет, надо подобрать говорливого и находчивого, чтобы и пошутить мог, и товар похвалить и народ расшевелить… Никифор слушал очень внимательно, но ощущения, что он хочет записывать, не возникало, видимо смысл процедуры аукционных торгов ему был понятен, а интересовала лишь форма и практические приемы.

— Можно еще у приезжих купцов весь товар разом скупать, а потом, так же на торгах, частями распродавать. Можно пускать с молотка дома или землю, имущество должников, много чего.

— Ладно, Михайла, с этим понятно. Будет мой амбар занят несколько дней в неделю и давать прибыток постоянно. Убедил.

— Заслуживает задумка пятины?

— Заслуживает, заслуживает… Только, знаешь, о чем я подумал? Вот ты предлагал горенки для переговоров и сундуки железные для хранения. Амбар-то у меня за городскими стенами, значит, охранять трудно будет и людям для переговоров ходить далеко, неудобно.

— Дядя Никифор! — Мишка укоризненно покачал головой. — Неужто такие простые вещи объяснять надо? Конечно же, кабаки для уважаемых людей надо в самом городе ставить, да не один, да не в закутке где-нибудь, а возле торга или детинца. Кабак у амбара — только для начала, для опыта, для обучения обслуги. А потом можно будет там сделать место для удовлетворения тайных страстей. Есть же в Турове места, где на деньги играют, где девки гулящие, где… всякое, в общем. Это же все по закуткам, в грязи, в мерзости. Из иных мест и не выберешься без разбитой морды и вывернутого кошеля, а то и вообще живым не уйдешь. А у тебя будет все чистенько прилично, без драк, скандалов и жульничества — для приличных людей, безопасно, благообразно и не на виду.