Анатолий Дроздов - Рыцари плащаницы

Имад вышел из галереи и спустился в тронный зал. Некоторое время (он и сам не понял сколько) стоял, невидяще глядя в стену. Очнулся от топота ног.

Ярукташ, запыхавшись, влетел в зал. Широкая улыбка сияла на круглом жирном лице.

— Сын! У тебя родился наследник, господин! Зейнаб сказала, что он настоящий богатырь, как и его отец! Здоровый! Укусил кормилицу за грудь — так сосал!

«Иди к Мариам!» — хотел приказать Имад, но язык не повернулся. С вестником о наследнике (первом и самом желанном!) говорить строго запрещал обычай

— Земли за Кедроном, армянин, жирные и плодородные! Сколько глаз видит! Твои родственники-христиане будут молиться за тебя!

Евнух склонился в поклоне до самого пола и тут же убежал. Имад неосознанно побрел к балкону, вышел и облокотился на перила. Внизу шумел суетливый Эль-Кудс: купцы торговались с покупателями, медленно брели по улице волы, таща открытую повозку, груженную мешками с зерном, бежали по своим делам люди, неспешным шагом ехала вдоль улицы конная стража. Эмир вдруг понял, что он различает каждого из попавших в поле зрения людей: цвет их одежды, выражение лиц… Звуки тоже были разными: визгливый скрип несмазанных колес, резкие крики людей, глухой топот лошадиных копыт…

«Я назову его Юсуф! — решил Имад, улыбаясь самому себе. — Несравненный будет доволен, да продлит Всевышний его дни! Салах-ад-Дина не будет, когда сын станет мужчиной, повелитель слишком стар. Однако память о нем будет вечной, а сын будет знать, что его назвали в честь освободителя Сахеля от неверных. И что родился он в Эль-Кудсе, вскоре после освобождения города от франков. С таким именем и с такой родословной ему придется стать великим. У него не знатный отец. Но кто теперь вспоминает, что Салах-ад-Дин из простого рода, к тому же курд?! Отпрыски великих Фатимидов, которые ранее в сторону господина смотреть не хотели, теперь ползают перед ним на животе и рады, когда он удостаивает их взглядом. Алла Акбар!»

Эмир радостно засмеялся. Впервые за последние дни…

Птица парила над Тмутараканью, раскинув громадные треугольные крылья. Выписывая круги над древним городом, она словно высматривала добычу, то опускаясь ниже, то взмывая в недоступную синеву. Два всадника в ярких халатах и меховых шапках наблюдали за ее полетом, задрав головы.

— Третий раз прилетает, — сказал один, качая головой. — Не к добру.

— И опять человека в когтях держит, — подтвердил второй. — Зачем, если схватила добычу, сюда лететь?

— Может, бросит его?

— В прошлый раз не бросала, и сейчас не бросит!

— Тогда что хочет?

— Вдруг человек ею командует? Она его носит, а он высматривает здесь? Лазутчик…

— Кто может такую птицу приручить, а? К ней подойти страшно! Отсюда смотреть — с орла величиной, а до нее две сотни шагов! Человек в ее когтях как червяк!

— За морем Хвалынским, за горами живут люди, которые, как говорят купцы, приручили животных, величиной с гору. Ноги у тех зверей как деревья, клыки кривые и длиннее наших сабель раз в пять, а спереди толстый хвост, которым этот зверь хватает врагов, бросает себе под ноги и топчет. Если таких чудовищ приручили, почему птицу нельзя?! Не к добру… Лазутчик высмотрит все, а потом врагов наведет.

— Надо убить!

— Стрела не достанет, — с сожалением сказал всадник, рассказывавший про страшных зверей. — Пытались в прошлый раз. Как только начали стрелять, птица улетела к морю. Она всегда улетает туда.

— А если подождать ее у Дива? Там гора…

— Скачем! — без промедления отозвался второй всадник.

…Закончив выписывать круги над Тмутараканью, птица и в самом деле направилась к морю. Всадники, притаившись у подножия громадного каменного идола на высоком скалистом берегу, терпеливо поджидали ее. Когда птица, снизившись, показалась над ними, оба натянули луки. Щелкнули тетивы, и две стрелы, свиснув опереньем, пронзили крылья чудовища. Всадники завопили от радости. Птица странно заклекотала, и, выпустив струю сизого тумана, быстро скользнула в синюю даль над морем. Вторично всадники стрелять не стали — слишком далеко. Туманное облачко, выпущенное птицей, опустилось к земле и накрыло обоих.

— Ну и вонь! — сказал один из всадников, откашливаясь. — Глотку перехватило!

— У наших животных другой воздух из кишок! — подтвердил второй. — Мы, наверное, подстрелили саму птицу Рух.

— Ух ты!

— Кто еще может носить человека в когтях? Теперь она здесь долго не появится!

— Почему?

— Мы ранили ее, она выпустила ветер от страха. Не полетит больше!

— Мы расскажем об этом всем!

— Конечно! Кто в орде сможет похвалиться, что ранил птицу Рух? Хан даст награду!

Всадники, довольные, зарысили к городу. Если б они задержались ненадолго, то узрели необычное. Со стороны моря в небе показалась маленькая точка, которая, все увеличиваясь, скоро превратилась в недавно обстрелянную птицу. Она скользнула под скалистый берег и села на пустынном пляже, засыпанном обкатанными морем камешками — прямо под каменным идолом. Человек, приземливший на берегу мотодельтаплан, отстегнул ремни и стал торопливо развинчивать крепления каркаса. Сверху, от проема пещеры, к нему спешили люди.

— Опять? — спросил седой кряжистый мужчина, вытаскивая стрелу из разрисованного под орлиное оперение крыла дельтаплана. — Говорил же, не снижаться в зону поражения!

— Я и не снижался! — сердито ответил пилот, складывая трубы каркаса. — На берегу, в засаде подкараулили. Здесь! — он кивнул вверх. — Охотнички хреновы! Выследили… Лечу себе спокойно, никого не трогаю, произвожу видеосъемку, а они… Пришлось включить мотор и дать понюхать выхлопных газов.

— Где они сейчас?

— Ускакали… Доблестью своей хвалиться.

— Хорошо, что целили в крылья, — задумчиво произнес седой, трогая пальцем остро отточенный наконечник стрелы.

Подбежавшие мужчины, все в одинаковых защитного цвета комбинезонах, помогли пилоту сложить дельтаплан и затащить его в пещеру. Спустя несколько минут берег был пустынен, как часом, днем, годом, столетием раньше…

А вот у другого входа в ту же пещеру за небольшим раскладным столом, который полностью укрывала разложенная карта, спустя некоторое время сидели трое мужчин в защитных комбинезонах. Уже знакомый нам седой чертил красным карандашом на карте прямую толстую линию.

— Примерно здесь промежуточная посадка, — сказал, ставя жирную точку. — Высадишь исследователей и сразу обратно! — седой строго глянул на давешнего пилота. — Строго по радиомаяку, без отклонений! Три часа туда, три обратно, еще два минимум понадобится, чтобы сначала собрать в темноте автожир, а затем разобрать и перетащить его сюда, — седой покосился на стоявшую неподалеку винтокрылую машину, укрытую брезентом. — Надо, чтобы с рассветом на берегу моря уже ничего и никого не было.