Икан Гультрэ - Птице нужно небо. Часть III и IV (СИ)

Придет время — и игла развернется в воронку, через которую стремительно улетучится сначала моя магия, а затем и сама жизнь. Только я этого уже не пойму — если уж дойдет дело до самоуничтожения, это будет означать, что я забыла себя и не могу избавиться от иглы. Будучи в здравом уме и твердой памяти, я легко смогу ее извлечь без всяких последствий для своего здоровья.

Оставалось только задать время — я назначила себе месяц, — а также скорость и направление вращения воронки. Это не имеет большого значения, но уж лучше бы все произошло побыстрее. Все-таки умирать — это неприятно, даже будучи не в своем уме, так что не хотелось бы затягивать процесс.

Вот теперь — всё.

Я затерла ритуальный круг на полу, вернула ковер на место. Всплакнула — от страха, от безысходности, от жалости к себе. Потом взяла себя в руки: оттого, что я кисну, ничего не изменится. А мне ведь еще письмо писать…

На письмо, слова для которого я подбирала с мучительной тщательностью, ушло не меньше часа. За окном уже давно сгустилась ночь, а я все сидела и мусолила безрадостные мысли. О смешных планах, которые строила. О том, как просила свободы у божества. Что ж, даже смерть является своего рода освобождением, такие мысли посещали меня и прежде. Непонятно только, о какой плате шла речь. Ну да не нам вникать в божественные замыслы, — я горько усмехнулась.

Все-таки заставила себя встать. Разделась донага — гардероб был пуст, гостевые пижамы программой принудительного пребывания в императорском дворце предусмотрены не были. Правда, в ванной меня ждала совершенно новая зубная щетка и нераспечатанная баночка с пастой, что, несомненно, радовало.

Я наскоро ополоснулась под душем, почистила зубы и нырнула под одеяло. И подумала, что кое с кем мне не помешало бы сейчас поговорить. Если с друзьями, которыми я обзавелась за годы жизни в этом мире, я попрощалась, пусть и одной-единственной строчкой, приписанной в конце послания к Дэйнишу, то змеиной хранительнице никто моих прощальных слов не передаст. И я позвала ее тихонько:

«Мать-змея!»

Саатши откликнулась почти мгновенно:

«Что у тебя случилось, детка?»

«У меня случился демон в моем лице. Правда, весело?»

«Дай-ка я лучше почитаю тебя, а то уж больно непонятные вещи говоришь».

И я открыла саа-тши свое сознание, показав последние воспоминания.

«Да-а, — протянула змея, — вышел тебе наш дар боком».

«Я ни о чем не жалею»

«Так-таки и ни о чем?»

«Ну, о том, что жизнь императору спасла, — нисколько. Обидно, конечно, чем для меня в итоге его благодарность обернулась…»

«Значит, игла».

«Угу».

«Подумай как следует. Как бы тебе и об этом не пожалеть».

«Не хочу жить без разума и памяти», — я отчаянно замотала головой, забыв, что мать-змея не может меня видеть.

«Это твое решение», — отозвалась змея.

«Мое, — подтвердила я, — но я все равно немного боюсь. Завтрашнего дня… и вообще».

«Завтра я буду с тобой,» — пообещала саа-тши.

«Спасибо!»

«Не благодари. Я не могу тебя покинуть. И обещаю тебе, что демоном тебя не сочтут, прочитав твои воспоминания».

«Это хорошо», — выдохнула я с облегчением.

«Помни обо мне», — попросила напоследок саа-тши.

Утро встретило меня мелким дождиком за окном да дворцовой суетой за дверями моих апартаментов. Завтрак, который мне принесли, выглядел довольно скромно — пара бутербродиков и чашечка бодрящего напитка. Впрочем, напиток был очень даже кстати — все же эта ночь оказалась слишком короткой для меня.

Уже через полчаса за мной пришли стражи, чтобы сопроводить меня к месту… мне так и просилось на язык «к месту казни». Но нет, я не имела права так думать. Не сейчас, когда у меня почти созрело в сознании решение проблемы, над которой я билась несколько лет. Только не сейчас.

В небольшом помещении с креслом-кушеткой посередине меня ждали магистр Релинэр и вчерашний чиновник из департамента. Еще один мужчина был мне не знаком — вероятно, оттуда же. Еще присутствовал ректор — по всей видимости, считал себя ответственным за студентку. А может, он был обязан здесь находиться.

Я в растерянности остановилась, не дойдя нескольких шагов до кушетки. Чувствовала я себя очень неуютно, не в последнюю очередь и потому, что у меня не было одежды на смену и невозможность переодеться в чистое с утра действовала на мою нервную систему крайне раздражающе.

Через несколько минут дверь отворилась, и вошел император. Мужчины склонили головы, я опустилась в реверансе. Потом решилась спросить:

— Ваше величество, почему вы здесь?

— По двум причинам, — ответил правитель, — с одной стороны, я не мог оставить на произвол судьбы ту, которая спасла мне жизнь. С другой стороны, меня привело сюда любопытство, уж простите. Не только за время моего правления, но и эпоху моего отца и деда не было случая, чтобы в человеке заподозрили наличие демонической сущности. А еще я здесь как правитель своей страны. Старинные законы на этот случай все еще действуют, но сама ситуация лично для меня пахнет невежеством темных веков. Я хочу сам понять, что происходит… и как быть в будущем, если подобное повторится.

Я кивнула:

— Понимаю. У меня будет еще одна просьба… Я не знаю, к кому мне с ней обратиться — к вам или к господам из департамента.

— Говорите! — велел император.

— Когда все это, — я махнула рукой в сторону кушетки, явно предназначенной именно для меня, — будет позади… Если меня сочтут не демоном, но человеком, а я буду в это время в бессознательном состоянии… в безумии или без памяти… я прошу отдать меня человеку, который способен обо мне позаботиться — следователю на имперской службе господину Дэйнишу Рэнро. Вместе с этим письмом, — я протянула правителю конверт, — если по каким-то причинам этот господин не сможет забрать меня отсюда и принять в своем доме, то тогда — ведущему целителю городской лечебницы Рьену Вестраму. И письмо — тоже.

— Будет сделано, — серьезно кивнул император.

— Лари? — вопросительно посмотрел на меня магистр Релинэр.

Я вздохнула и подошла к кушетке. Прилегла, откинулась на мягкую спинку. Менталист уселся рядом со мной — кушетка была достаточно широка — и коснулся пальцами моих висков.

— Я буду очень осторожен, птичка, — надо же, никогда прежде он не позволял себе так меня называть, — и покажу остальным только то, что им необходимо видеть. Ничего лишнего.

— Спасибо!

…Последней мыслью моего ускользающего сознания была надрывная, яростная: «Мне нужна его кровь!»

«Смерть на конце иглы» — заключительная часть романа «Птице нужно небо». Еще вы найдете здесь два приложения, а также обращение к читателям. Ах, да! Еще карта — мой первый опыт фэнтезийной картографии.