Икан Гультрэ - Птице нужно небо. Часть I и II (СИ)

И практически сразу стрельба прекратилась, словно меня не собирались убить, а только ранить. Во всяком случае, до ворот школы я добрела, уже никем не преследуемая. И даже нашла в себе силы дойти до школьной лечебницы. Но на крыльцо я вползала уже чуть ли не на четвереньках — сказывалась кровопотеря, да и пульсировавшая в ранах боль лишала воли — и какое-то время стояла, уткнувшись носом в дверь и не имея сил ни толкнуть ее, ни постучать или позвонить. В конце концов, дверь тронули изнутри — и я повалилась прямо на руки к изумленному лекарю…

Первым, кого я увидела, проснувшись на больничной койке, оказался, как ни странно, Наттиор. Вид у него был такой, словно он меня три раза похоронил уже, пока я спала. Но спросить о причинах беспокойства я не успела, потому что появился лекарь — тот самый, с которым мы вытаскивали Ингора.

— Как вы себя чувствуете? — мягко спросил он.

— Отлично. Даже, наверное, встать могла бы, если…

— Нет-нет, лежите! — остановил меня доктор, после чего засыпал подробными вопросами о самочувствии.

Странными вопросами, надо сказать. Я прекрасно представляю себе, как может чувствовать себя раненый, у которого не задеты кости и жизненно важные органы, только, может, кровопотеря небольшая. Или даже большая — неважно. Факт тот, что ни судороги, ни галлюцинации, ни затрудненное дыхание для таких ранений не характерны. Но лекарь не стал ничего объяснять, просто вышел, а следом за ним ушел и Нат, уступая место… ну, пожалуй, самым ожидаемым посетителям — магистрам Хольрину и Релинэру.

— Ой, только не говорите мне, что опять все неприятное вращается вокруг меня, — встретила я их.

Ректор заулыбался:

— Как я вижу, чувствуете вы себя неплохо. Вопреки прогнозам.

— А с чего вдруг при подобных ранениях негативные прогнозы? — удивилась я.

— С того, что болты были отравленные.

— Ага, понятно, почему нападение прекратилось сразу, как только болты нашли цель. Рассчитывали, что этого достаточно, — вспомнила я вечерние события. — А яд, конечно же, опять редкий.

— Да. И, предваряя ваши вопросы, сразу скажу, что Мерлис из-под надзора не сбегал, — влез со своим замечанием менталист. — Правда, присматривают за ним в родительском имении не слишком строго. Вряд ли он сам появлялся около школы, слишком далеко от его дома, но сговориться с кем-нибудь вполне мог. Однако доказать это не представляется возможным, а без конкретных улик, на основании одних только подозрений, его даже просканировать нельзя.

Этого следовало ожидать. Ни одна из историй, в которые я вляпываюсь, не находит своего конца — все одни длятся и длятся, проявляются то в одном событии, то в другом, и всякий раз, когда кажется, что можно выдохнуть с облегчением, вдруг всплывает какая-нибудь дрянь. На сегодняшний день есть три человека (или не совсем человека), которые могут желать мне зла: герцог Алейский, чтоб ему икалось, беглый преступник полуэльф Сейлиар и сумасшедший маг-менталлист и специалист по ядам (коллега в некотором роде) Лест Мерлис, которому я невольно обломала планы. Правда, герцогу меня убивать не надо, он, если узнает, что я где-то есть, захочет невесту живой заполучить.

— Вы ничего не хотите нам рассказать? — нарушил молчание магистр Релинэр.

— Что, меня опять подозревают в причастности к преступлению? — я сделала большие глаза.

— Нет, вас подозревают всего лишь в уникальной устойчивости к яду… Или к ядам?

— Второе.

— Еще одна сторона того же дара?

— Именно.

Магистр понял, что откровенности он от меня не дождется, поднялся с демонстративным вздохом и выскользнул в приоткрытую дверь. За ним вышел и ректор. А вместо них в палату вернулся Наттиор.

— Как же ты, птичка?

А что тут скажешь? Молчала. А Нат сидел, держал меня за руку. Тоже молчал. Уже все понял, у дверей стоял — разговор слышал. И теперь отходил от пережитого страха. Есть, оказывается, в этом мире люди, которым я дорога, которые переживают за меня и боятся потерять. Приживаюсь я здесь постепенно, несмотря на все странности.

После Ната зашел Лех. Он не знал про яд, только про стрелы. И этот молчал — стеснялся.

Дэйниш появился только на следующий день, тоже молчал и хмурился. И только уже уходя, бросил мне с порога:

— Не нравится мне все это!

А мне, можно подумать, нравится…

В лазарет я угодила на междугодье, так все пять дней в палате и провела. В принципе, чувствовала я себя прекрасно, но никто меня не гнал, а в больничной тишине — ни одного пациента в праздничные дни! — очень хорошо было готовиться к экзаменам. И зимний бал пропустила под благовидным предлогом — не придерешься.

Правда, девчонки уговаривали очень. Кроме Рейяны. Она-то сразу просекла, что я симулирую, вот только и сама на бал не рвалась и, кажется, втайне жалела, что у нее нет такого удобного предлога, как у меня. Все-таки тревожные воспоминания об осеннем бале все еще были свежи. Кроме того, я сообщила как Леху, так и Рейяне о возможном участии Мерлиса в происшествии — просто чтобы эти двое были поосторожнее. На всякий случай. Впрочем, ни один, ни другой не покидали территорию школы, оба происходили из дальних провинций, и в столице делать им было нечего.

Доктор перестал беспокоиться о моем состоянии в первый же день — вероятно, успел побеседовать с ректором или менталистом. Или тоже слышал наш разговор. Но интересом к моим способностям воспылал недюжинным, даже пытался проводить эксперименты. Если бы я пошла у него на поводу, на учебу у меня времени уже не осталось бы. Так что ограничились мы парой опытов по определению ядов, а испытывать свою ядоустойчивость я этому экспериментатору не позволила — вдруг да угробит ненароком.

В общем, праздники я провела с толком. Почти весело.

Сессия пролетела мгновенно, я даже очнуться не успела, как экзамены уже оказались позади. Короткие зимние каникулы я посвятила работе в лечебнице, тренировкам и урокам верховой езды, которые взял на себя Нат. При небыстром аллюре я уже довольно уверенно чувствовала себя в седле, и мы отправлялись на длительные прогулки по окрестностям Лербина.

А еще я вздыхала над расписанием второго семестра. Конечно, хотелось всего и сразу — как обычно. Но коварные составители учебных планов, сократив на два часа имевшиеся дисциплины (убрали один час медитаций и один час магического права), добавили историю магии (а я-то надеялась, что покончила с ней на вступительных экзаменах!) — две пары в декаду. Кроме того, рядом с вывешенным на всеобщее обозрение расписанием красовалось объявление о факультативе по ритуальной магии. Больная тема, источник моих проблем… Могла ли я отказаться? В итоге мое личное расписание изобличало не столько тягу к знаниям, сколько склонность к изощренным методам самоубийства. По крайней мере, именно так высказалась Рейяна, заглянув через мое плечо в листочек с планом. А я утешала себя тем, что это только выглядит страшно… Ну, поначалу будет трудно, конечно, а потом втянусь — и станет полегче.