Радик Соколов - Холера. Дилогия (СИ)

— Женька молча кивнул.

— Потом. По приметной тропке перевалишь через водораздел и как раз к месту вашего старта и выйдешь. Идти недалеко. Километра два, ежели по прямой. Там столик со скамеечками может и подлатать придется. Я давно не заглядывал. Что там туристы начудили не знаю. Может и сломали чего.

— Женька сверился с маршрутной картой. — Переход и впрямь был крохотным.

— Я через пять дней, значит, обратно с «товарыщами» твоими буду. Вот, на всякий случай тебе на жопорез три точки поставил. Одну, где пещера, вторая в месте старта, а третья, значит, тут будет.

— Дядя Коля, мои вроде через два дня должны прибыть?

— Даже не жди. Городские как на природу вырвутся, сразу выпить норовят, а у меня банька, самогон, грибочки, огурчики. Нет, не устоят, да и тебе-дураку нечего было торопиться. Знаешь, какой у меня напиток забористый. — Егерь от досады покачал головой.

— Спасибо, — Саблин протянул руку, чтобы попрощаться с умудренным жизнью охотником, — наше дело подневольное.

Женька шел через настоящий суровый урман. На поляне, где ему удалось благополучно высадиться и провести ночь, осталось только пепелище костра да примятая трава на месте установки палатки. Едва рассвело, он уже был на ногах. Стоило остановиться, чтобы перевести дух, воздух принимался гудеть: это плотным черным покрывалом одинокого путника окружала мошкара. Накомарник помогал, но все равно приятного было мало.

Вскоре предстояло подняться на увал, поросший сосняком. К его- то подножию и вели затесы. Осталось подняться на гребень. Женька устало смотрел на недружелюбную тайгу. Склон постепенно набирал крутизну. Через пару часов Саблин, на спине которого громоздился рюкзак, тяжело задышал. Навигатор показывал, что пройти оставалось еще километра два. Дорога и впрямь оказалась приметной. Знай себе следи за пометками на деревьях. Затесей густо. Часто ходили здесь городские охотники. Это для них егеря постарались. Даже стрелки прикрепили. Вон следов сколько. Там мох сбили, тут сук сломали, в болотине увязли, бумагу бросили, зажигалку потеряли. До настоящей дроги дело едва не дошло.

Обнажение горной породы Саблин заметил издалека. При слабом сиянии заходящего солнца он еще мог рассмотреть столетние дубы и кедры, со всех сторон тесно окружавшие каменный пятачок.

На небольшом возвышении, словно изваяние стояла каменная стела с выбитой на ней почти нечитаемой надписью. Ее резкий силуэт вырисовывался на фоне темнеющего неба.

На окружающей скалистый выход полянке тут и там торчали старые пни, прикрытые мхом и свидетельствовавшие о том, что здесь когда-то усердно поработали топором, расчищая вход в убежище.

Это была не пещера, а скорее каменный навес над неглубокой выемкой. Вечерело. Как раз под каменным выступом аккуратно встала палаточка. По тому, как задул ветер, по гулу в лесу, по быстро бегущим облакам на небе чувствовалось, что грядет ненастье, о котором не было и слова в прогнозе. Потемнело. Вышедший из палатки Женька помешивал в котелке незамысловатый суп из пакетика. Внезапная яркая вспышка молнии заставила его закрыть глаза. Раскат почти мгновенно раздавшегося грома был ужасен. Казалось, что прямо над головой взорвалась бомба. Извилистый, ветвистый, длинный росчерк рассек сгустившийся мрак. На мгновенье проявились четкие силуэты немногочисленных стройных сосен. Четкие тени от стелы, деревьев, невысоких кустов то появлялись, то исчезали, повинуясь вспышкам частых молний. Затем внезапно весь пейзаж в отсветах таинственного вспыхивающего блеска электрических разрядов стал похож на картину безумного импрессиониста. Очертания предметов поплыли. Окружающий мир казалось, потерял четкую форму и изменился до неузнаваемости. Сбитый с толку всей этой фантасмагорией Саблин оказался в водовороте необычных ощущений, словно его захватили в плен клубы галлюцинаций. Он будто оказался в сцене из кинофильма про апокалипсис. Все звуки исчезли, остался только ярко-белый свет молний почти осязаемыми струями льющийся прямо вниз. Саблин в непонятном восторге наслаждался этим божественным зрелищем. Миг и небеса вновь наполнились рокотом громобойных барабанов. Один из раскатов раздался настолько близко, что даже Женькины зубы сплясали замысловатую чечетку, а в воздухе особенно остро запахло свежестью. И тут по земле ударили крупные капли дождя.

Погромыхивая и сверкая в отдалении, гроза уползала прочь. Резкий рокот дождя постепенно сменился стуком падающих капель. Воздух наполнился мельчайшей водянистой взвесью. Звуки стали таинственны и необычны. Все эти булькающие и всхлипывающие шумы, впрочем, нисколько не беспокоили уставшего путешественника. Саблин, едва уснувший под несносное громыхание, давно посапывал в крохотной одноместной палатке. Ну как не воспользоваться возможностью и отдохнуть после гонки последних месяцев, когда спешить вовсе некуда. Рядом, под тентом, покоился объемистый, весь в потертостях, когда-то бывший зеленым рюкзак.

Без малого шесть Женька потянулся, зевнул и открыл глаза. Несколько минут он лежал неподвижно, как человек не вполне осознающий, где он находится. Всматриваясь в крышу палатки, он некоторое время еще колебался, бодрствует он или еще находится в сладком мире беспокойных грез. Через минуту Женька окончательно проснулся и непроизвольно выругался.

«Попал. Надолго этот дождь? Когда ждать хорошей погоды?»

Привычно зашуршала раскрываемая молния спальника. Впопыхах снятые сапоги водрузилась на привычное место.

Яркое, ликующее утро вступало в свои права. Чарующая середина лета. В воздухе чувствовалась живительная прохлада, заставившая Женьку взбодриться. Кругом все было пропитано торжествующим светом и сверкающей на солнце росой. Омытая ночным дождем трава блестела как лакированная, и каждая зеленая веточка топорщилась как гусар на параде. А какой воздух!.. Он опьянял одуряющим сосновым ароматом.

В голове еще бродили сны, а тело действовало самостоятельно сообразно своему разуменью. Преодолев несколько шагов, Женька с глупой миной на лице осмотрелся вокруг. Он окончательно проснулся и начал осознавать окружающее. Нахлынувшее удивление заставило сделать несколько судорожных движений головой на вмиг одеревеневшей шее. Стела отсутствовала, а ведь по уговору он должен попытаться разобрать на ней надпись. Может упала? Подумав об этом, Женька еще раз вперил взгляд на то место, где вчера была плита. Глаза отказывались верить. На том же самом гранитном основании памятника торчал скалистый выступ, напоминавший своими очертаниями острый клык. Евгений приблизился к камню вплотную, чтобы лучше осмотреть его поверхность. Хотелось закрыть глаза и потрясти головой. Теперь уже никоим образом не оставалось сомнений, что это не оплавленная молнией Стела. Это ее предшественник.