Александр Михайловский - Операция «Гроза плюс» (СИ)

Михеев задумался, — Тогда, Павел Павлович, может воспользоваться астрономическим методом?

— Астрономическим? — переспросил профессор Зайцев.

— Вот именно, — подтвердил Михеев, — я где то читал, что полная карта звездного неба никогда не повторяется, и, зная место и точное время снимка, вполне можно вычислить год и день.

— Значит, вам нужен астроном? — Одинцов задумался, потом кивнул, — Астроном будет! Что еще?

— Переезжать отсюда надо, — вздохнула Ольга Кокоринцева, колыхнув необъятной грудью, — тут триста двадцать дней в году пасмурные и астроном ничего не увидит…

Глаза у Одинцова округлились, — Куда переезжать?! Ваша машино-бандура занимает целый ангар, и секретна, как десять манхеттенских проектов! Скажите Ольга Александровна, а без переездов нельзя?

Тут Зайцев и Михеев переглянулись, — Видите ли, Павел Павлович, — начал профессор, — этот вариант машины такой громоздкий из-за варьируемого кристалла, который нужен при сканировании. В полевой конструкции мы можем применить куда более простой метод со сменными картриджами, каждый из которых рассчитан на свой канал. Размеры машины при этом сильно уменьшится, а если перейти на питание от промышленной сети, то тогда не будут нужны и генераторы.

— Понятно, — кивнул Одинцов, — это обнадеживает. Теперь три вопроса. Первый — в какой срок вы закончите этот свой полевой вариант? Второй — какие у него будут габариты? Третий — куда ехать за снимками неба?

Инженер Зиганшин откашлялся, — Товарищ Одинцов, по первому вопросу я думаю, что мои ребята уложатся в три-четыре, максимум в десять дней. За основу мы сможем взять уже готовый второй неудачный вариант изделия, он у нас до сих пор не разобран. Необходимо только переделать его под сменные кристаллы и откалибровать. Что касается размеров, — Назир Турсунович задумался, — Рассчитывайте на два КАМАЗа. В кунге можно будет смонтировать саму машину, а в тентованном — перевозить темпоральную камеру и кабельное хозяйство. Если местность без промышленных сетей, то тогда понадобится еще две машины, одна с дизель-генератором, а другая с трансформатором… — инженер Заганшин провел рукой по гладко выбритому подбородку, — Только позвольте добавить, что для временных зон расположенных в 20-м веке астрономический метод избыточен. Достаточно ввести в темпоральную камеру антенну радиоприемника и прослушать местное радио…

— Правильно, — кивнула Большая О, — как я сразу не догадалась, — и добавила, — В остальных случаях за звездами ехать лучше на юга, там где триста солнечных дней в году, высокогорье, арбузы, хурма, а также наши военные базы…

— Спасибо, Ольга Александровна, спасибо Назир Турсунович, — кивнул Одинцов, — подсказали. Итак, цели определены, задачи ясны, за работу, товарищи!

09:05, Российская Федерация, Московская область, резиденция Президента Российской Федерации.

Утро было ясное, с хрустящим морозцем. Президент только что вернулся с короткой лыжной прогулки. Несмотря на то, что годы брали свое, простые радости жизни, по-прежнему бодрили. Но не успел глава государства выпить чашечку кофе, как ему доложили, что со срочным докладом прибыл куратор ГНКЦ «Позитрон» Павел Павлович Одинцов. Об этом проекте Президент каждый раз вспоминал, содрогаясь внутренне. Четыре года назад он поддался временной слабости, и в порыве надежды на достижимость результата, выделил деньги на этот проект, проведя их по статье «создание оружия на новых физических принципах».

Хорошо, что никто в Думе, или не дай Бог в несистемной оппозиции, так и не пронюхал, на что именно были выделено финансирование. А то позору не оберешься. Российская Федерация тратит бюджет на создание машины времени! Круче был бы только вечный двигатель. Кстати, а что там такого срочного у товарища Одинцова? Этот зря не приедет, скрытен и самостоятелен настолько, что и ранее из-за этих качеств считался наказанием для любого начальства. Кстати, действительно, наверное, у этого самого «Позитрона» закончились деньги и, сейчас Президента будут, что называется, «разводить». Вот в таком сумрачном настроении глава государства прошел свой кабинет, куда с минуты на минуту должны были пригласить нежданного гостя.

Одинцов, как ни странно, находился в отличнейшем расположении духа. Крепко пожав Президенту руку, он поздоровался с тем небольшим оттенком фамильярности, который допускается при прошлой службе в одной конторе, — Доброе утро, Владимир Владимирович, — после чего на свет божий появилась большая кожаная папка. Гипотеза о выклянчивании дополнительного финансирования затрещала по всем швам.

Усевшись за свой знаменитый стол, Президент побарабанил пальцами по столу, чуть наклонил вбок голову, и заинтересованно спросил, — Ну-с, Павел Павлович, чем порадуете?

В ответ, Одинцов хитро улыбнулся и, раскрыв свою знаменитую папку, с небольшой хрипотцой в голосе произнес, — Товарищ Президент, полный успех!

После такого заявления в кабинете наступила такая тишина, что стало слышно, как в углу жалуется на жизнь стойкая зимняя муха.

— Неудачи предыдущих экспериментов, — сказал куратор проекта, — объяснялись тем, что временной барьер — это стена в которой есть узкие щели. Последний вариант машины профессора Зайцева, он как бы ощупывает эту стену в поисках таких щелей в прошлое. — Павел Павлович не прекращая доклада извлек на свет божий несколько отличных цветных фотографий, явно снятых с одной точки и в одном направлении, и веером разложил их перед главой государства, — Все эти фото сделаны вчера-позавчера. Видите разницу? Вот это наш аэродром сегодня. Вот, он же 15 июня 2008 года, — при упоминании 2008 года Президент поморщился, как от зубной боли, а Одинцов, выдержав паузу продолжил, — Вот он же 2 ноября 1990 года, и он же 25 июня 1940 года, точнее это то место, где он будет впоследствии построен…

Президент задумчиво перебирал фотографии, пытаясь привести в порядок свои мысли. В словах Одинцова он не усомнился ни на йоту. Ложь со стороны таких людей, как он, была исключена. Он был «свой», и этим все было сказано. Теперь следовало понять, что же следует делать дальше. Ведь на что-то, в принципе, он рассчитывал, когда открыл этому профессору Зайцеву финансирование, и приставил к нему Одинцова. На что именно? — На то, что машина профессора позволит ему задним числом исправить некоторые собственные ошибки? Получается, нет, не позволит. В июне 2008 поздно было что-либо исправлять — поезд уже ушел.

Эх, если бы он тогда был такой умный как сейчас. Если бы это был июнь предыдущего года, тогда он, получив подсказку, смог бы переиграть с преемником, выбрать другого человека, или поменяв конституцию, самому пойти на третий срок. Но чего нет, того нет. И одно фото оказалось аккуратно отложенным в сторону за ненадобностью. Там нечего менять, да и изменить уже ничего невозможно.