Александр Михайловский - Операция «Гроза плюс» (СИ)

— Так точно, товарищ Сталин, достаточно, — ответил Захаров и добавил, — Если это дело поручено товарищу Берия, то, как говорят потомки, все будет тип-топ, самолеты поступят в части в полном объеме и вовремя.

— Мы тоже так думаем, — улыбнулся в усы Сталин, — первые партии истребителей придут на полигоны уже на днях. Не стесняйтесь использовать их по полной программе, только интенсивная эксплуатация способна до конца выявить все недостатки.

Мы направим вам на аэродромы представителей от заводов и КБ. Пусть они в случае выявления дефектов, на ходу вносят изменения в конструкцию и технологические процессы. При наборе на обучение берите по полтора летчика на одно место, и при малейшей неспособности или халатности, немедленно отчисляйте. Быть пилотом Воздушной Армии ОСНАЗ — это высочайшая честь и привилегия, а отнюдь не право. У вас должны быть собраны только лучшие из лучших.

Но вы не беспокойтесь, вам не придется делать совсем всю работу в небе. Мы здесь за оставшееся время постараемся подтянуть и уровень подготовки и оснащения линейных частей ВВС РККА. Если вам удастся сломать кость, то они должны суметь съесть мясо. Постараемся избавиться от чисто пулеметных истребителей — товарищи потомки правы — время таких самолетов прошло. Даже И-16 и «Чайки», вооруженные пушками, в своей нише способны еще на очень многое. Погодите минуту… — Сталин снял трубку внутреннего телефона и сказал, — Позовите ко мне Василия.

Минуты через три вошел невысокий худощавый рыжеватый летчик с тремя кубарями старшего лейтенанта в петлицах.

— Знакомьтесь, товарищ Захаров, — сказал вождь, — мой младший сын Василий. В марте этого года он закончил Качинскую летную школу. Поскольку он с одной стороны порядочный шалопай, а с другой, не может жить без авиации, мы думаем, что будет лучше, если он пройдет школу настоящего бойца под вашим руководством. В тот раз я слишком много его оберегал, и после моей смерти все это закончилось для него трагедией. Я надеюсь, что вы сделаете из него не только настоящего боевого пилота, но и просто нормального советского человека.

Сталин повернулся к сыну, — Смотри Василий, там ты будешь на таком же положении, как и все остальные летчики. Забудь, что ты сын товарища Сталина, и попробуй добиться всего самостоятельно. Возвращайся сюда с победой! Тогда я смогу по настоящему гордиться таким сыном. Ты понял меня?

— Да, отец, — вспыхнул Василий, — ты будешь мной гордиться!

— Все, Василий, — кивнул Сталин, — иди. Подожди у входа, нам с товарищем Захаровым надо еще кое о чем переговорить.

— Итак, товарищ Захаров, — сказал Сталин, когда Василий вышел, — вы начинаете немедленно. Под Ставрополем, на известном вам аэродроме уже организован пункт перехода на Полигоны. Второй такой пункт расположен на аэродроме Черноморского флота Гудаута. Мы даем вам карт-бланш на то, чтобы отобрать из летных частей и из училищ самых способных пилотов. Лучшие самолеты и лучшие летчики под вашим руководством должны разгромить вражескую авиацию. Каждую неделю я жду от вас письменного рапорта, а через два месяца, когда закончите формирование костяка армии, вы приедете и отчитаетесь мне лично. Успехов вам, товарищ Захаров, мы надеемся, что вы оправдаете оказанное вам доверие.

Утро, Предгорья Северного Кавказа, авиабаза Ставрополь-65.

Лейтенант Покрышкин Александр Иванович

Выдержки из книги «Небо войны» АИ-1968 год

Окончив с сентябре 1939 года Качинскую летную школу, я был распределен в дислоцированный под Одессой только что сформированный 55-й истребительный полк. Он был оснащен устаревшими самолетами И-16 и И-153, но мы не жаловались. Ходили разговоры, что скоро к нам на вооружение поступят новые истребители. Но шел месяц за месяцем, а ничего не менялось. В июле 1940 года наш полк принимал участие в освободительном походе в Бессарабию, после которого местом нашего базирования стал аэродром Бельцы. Во второй половине августа все уже закончилось, румынские части отошли за новую границу, и полк снова погрузился в полусонное существование мирного времени.

Но однажды случилось событие, которое полностью поменяло всю мою жизнь и жизнь моих товарищей. В один из августовских дней, после обеда, в полк приехала комиссия отбирать летчиков для формирования авиационной части особого назначения. Как сейчас помню, майор и два капитана, одетые в странную пятнистую форму, в сопровождении старшего лейтенанта госбезопасности. Отобрали из всего полка человек десять, и меня в том числе. И что странно, все отобранные пилоты были молодыми, выпуска осени прошлого или весны этого года.

Мне запомнилась на всю жизнь странная фраза, которую сказал тот майор,

— Ну что, трижды герой, будем учить тебя воевать по-настоящему.

Я тогда не понял о чем это он, думал, что это он про мои подвиги в пилотажной зоне. Скажу честно, любил я похулиганить в воздухе, было такое дело.

К вечеру всех отобранных погрузили в полуторку и повезли на соседний аэродром. А майор и его команда поехали в соседнюю часть, к бомбардировщикам. По их усталому запыленному виду было понятно, что не мы у них первые, и не последние.

На аэродром нас привезли уже затемно, и сразу повели к самолету неизвестной мне модели. Его то я, собственно, из-за темноты как следует не разглядел. Помню, что меня сильно удивило то, что крыло машины расположено не внизу фюзеляжа как обычно, а наверху. Внутри меня поразила самая настоящая буржуйская роскошь — вместо жестких деревянных скамеек, по два ряда мягких кресел с каждой стороны, яркий свет, приятные запахи. Почти весь салон был уже заполнен. Оказывается, что ждали только нас. Едва мы расселись, бортмеханик закрыл дверь, и пилот запустил двигатели.

По своей вечной неугомонности и любопытству я спросил у проходящего мимо бортмеханика, — Товарищ сержант, а это что — американский самолет? — тогда для нас Америка, а точнее США, были символом бесполезного комфорта.

— Сам ты американский, — загадочно ответил мне сержант, — наш это самолет, ты что, не видишь?

— А куда мы летим? — задал вопрос кто-то из моих соседей.

— На войну, — ответил сержант, и добавил, — Всем пристегнуть ремни — сейчас будем взлетать.

Пока мы болтали, самолет, плавно раскачиваясь на подрессоренных шасси, быстро покатился к началу взлетной полосы. Летчик этого транспортника раньше явно был истребителем, потому, что после короткого разбега, едва оторвавшись от грунтовки, машина круто полезла в небо, завывая своими винтами. Ночной полет это, то, от чего седеют летчики и засыпают пассажиры. Не видать ни зги, темнота внизу, темнота наверху. Тем более, что яркий свет в салоне выключили, оставив лишь тусклые синеватые лампочки. Под заунывный гул двигателей я тоже заснул. На часах было без пяти минут одиннадцать.