Анатолий Бурак - Через годы, через расстояния...

— А на что? — Принимая правила игры, Сергей как можно циничнее оглядел гибкую фигурку.

— Не желай другому того, что не хотел бы испытать на собственной шкуре.

Проказница шаловливо растрепала волосы и, сверкнув глазами, выбежала из лаборатории.

— Полагаю, если бы мне отплатили той же монетой, я бы в любом случае не остался в накладе. — Еле внятно пробормотал искатель приключений. На прощанье покосился на реанимационную установку и выскочил следом.

Я с хрустом потянулся и зевнул. Дотронулся до мягких шелковистых локонов и блаженно улыбнулся.

Воспоминания о прошедшей ночи ласковым прикосновением согрели душу.

Вчера, в ответ на мой робкий вопрос, не была ли мы знакомы раньше, Лена звонко рассмеялась. И повинилась, что узнала меня стразу же. Мы проговорили всю ночь, перемежая рассказы о наших приключениях жаркими. И, полностью умиротворенные, заснули под утро в объятиях друг друга.

Приподнявшись, я опёрся на локоть и взглянул на сладко посапывающую Лену.

Девушка спала, разметав волосы по подушке. Не желая тревожить, я осторожно выбрался из под тонкого шерстяного одеяла.

Из распахнутого окна доносилось щебетание птиц, а лёгкий ветерок, дувший с моря, нежно щекотал кожу.

Я выскочил наружу. И, усилием воли подавив желание завопить, подражая столь любимым в детстве индейцам, помчался к лагуне.

Подняв тучу брызг, нырнул. Проплыл под водой метров двадцать и пробкой вылетел на поверхность. Отфыркался, затем сделал парочку глубоких вдохов и вновь погрузился с головой. Ибо в сотне ярдов происходило нечто странное.

Несколько червеобразных созданий выползли на песок и с тихим утробным урчанием двинулись к лаборатории. Упругие тела, длиной около тридцати пяти футов, достигали толщины тринадцати дюймов.

Ощутив, как шерсть на затылке встала дыбом, забыл, что нахожусь под водой и изрядно хлебнул. Закашлялся, что только усугубило и без того бедственное положение, и начал тонуть.

«Господи, спаси и помилуй»! — Пронеслось в охваченном паникой мозгу.

Я не очень большой знаток земной фауны, но готов поклясться чем угодно, что таких существ в природе не водится.

Судорожно барахтаясь и отчаянно отплевываясь, я кое-как погрёб к острову.

Догадки, одна фантастичнее другой, мелькали с неимоверной скоростью. И так же быстро отбрасывались, как не выдерживающие мало-мальски серьёзной критики.

Нащупав дно, я вышел на берег и, пригнувшись, бросился в заросли. Так как, что уж греха таить, в тот момент здорово трусил, старался не попасться на глаза исчадий ада. Если, конечно, преисподняя, вопреки общепринятому мнению, находится не под землёй, а в морских пучинах.

В меру сил соблюдая конспирацию я со всех ног нёсся к зданию, где стояли найденные на орбите саркофаги.

Очутившись на краю поляны, расположенной перед входом, застыл в оцепенении. Зрелище, открывшееся взору, вряд ли можно было назвать ординарным. Даже с учётом того, что весьма поднаторевшее в различных хитроумных штучках население архипелага изрядно обогнало остальное человечество.

Да и едва ли хозяевам пришло на ум устраивать нечто подобное. И, как ни крути, а живший в тринадцатом веке английский философ Оккам до сих пор прав: большинстве случаев верным оказывается самое простое предположение. Или, если хотите, версия.

А именно: в райский уголок пожаловали гости. Причём незваные и, подозреваю, абсолютно нежеланные. На догадку натолкнуло загадочное появление и более чем необычный внешний вид монстров.

Ужас с новой силой захлестнул мятущееся сознание. С трудом поборов желание задать стрекача, дабы вернуться с подмогой, я спрятался за стволом кокосовой пальмы.

Чёрные удавы, поблёскивая крутыми боками, без видимых усилий проникли в исследовательский центр.

Колонисты, на сто процентов уверенные, что никто не посмеет без разрешения явиться на их суверенную территорию, даже не подумали о безопасности.

Вернее стражи, само собой, имелись. И, как уже говорил раньше, весьма и весьма эффективные. За исключением одного-единственного и, как только что выяснилось, не такого уж и маленького «но».

Охранные системы настроены на людей, а совсем не на нечто, чему и название-то не сразу подберешь.

В дверном проёме появились две тупорылые морды. С неким подобием глаз и решетчатой «пастью», смахивающей на зев кита, каким его изображают в детских учебных голограммах.

Два эбеновых тела, синхронно извиваясь, выскользнули наружу, неся на спинах невесть как закреплённую анабиозную камеру.

Придержав отвисшую челюсть, я с удивлением смотрел, как крадут с таким трудом добытый контейнер. Следом, так же деловито и целеустремлённо, двигался второй саркофаг.

И что-то мне подсказывало, что гости из космоса находятся внутри.

Как это произошло, мне оставалось только догадываться. Но, те, кто послал жутких гадов, наверняка смогли организовать такую малость, как лишение сознания и помещение обратно внутрь гостей из космоса.

Пятая «змея», если можно так выразиться, «стояла на стреме». Причём, в буквальном смысле слова.

Оперевшись на хвост «шланг» вытянулся на добрых двенадцать футов. И застыл вертикально, оглядывая окрестности.

Не знаю уж, зрение у тварей острое, тонкий слух или чрезвычайно развито обоняние, но меня обнаружили. Инфернальная туша плавно опустилась в высокую траву и поползла в мою сторону.

Выбор был невелик и, как все здравомыслящие люди, я предпочёл наиболее оптимальный вариант и кинулся наутёк.

В том, что преследующее меня чудовище обладает интеллектом я нисколько не сомневался. И, наверное, именно благодаря этому самому интеллекту я и остался в живых. Должно быть, в их намерения не входило устилать путь лишними трупами.

Отогнав меня на достаточное расстояние, чёртова анаконда устремилась вслед за товарками.

Кое-как отдышавшись, я прислонился спиной к шершавому стволу и почуял, что меня одолевает злость.

Это же грабёж среди бела дня!

Ну, ладно… Пусть, с раннего утра, что нисколько не меняет дела.

Саркофаги с мирно спящими пришельцами и, само собой, ответы на целый сонм требующих немедленного разрешения вопросов, похитили самым наглым образом. А вместе с ними и надежду, если и не разбогатеть в обозримом будущем то, по крайней мере, оправдать издержки.

Матюгнувшись, я как угорелый понёсся к пристани, у которой покачивался на волнах челнок. Не помня себя от ярости запрыгнул в кабину и… внезапно успокоился.

По определению, фобия — это страх перед вещами и явлениями, не таящими

никакой «предметной» угрозы. Мои же враги были более чем материальны и, следовательно, уязвимы.

Руки привычно легли на штурвал и, откинувшись в кресле, я расслабился и закрыл глаза. Щемящее чувство охватило целиком, от вихрастой макушки до кончиков ногтей. Тело объяла непонятная дрожь. Будто стоишь на тридцатифутовой вышке, а внизу, маленьким синим экраном наладонника светится казавшийся таким огромным снизу бассейн. Десятки людей, кто с интересом, а кто, попросту с равнодушием, смотрят на такого крошечного меня. И, хочешь, не хочешь, а нужно прыгать.