Кристина Гончаренко - Приключения некромантки (СИ)

Некоторое время после разговора с высоким (при моем росте 160 см), стройный мужчина под пятьдесят, с каштановыми волосами уже седеющими на висках назвавшимся Грегори, я собиралась на базар — там меня должен встретить человек, которой должен меня проводить в столицу.

Базар не произвел на меня впечатления: много народу, все толкаются, нужно быть очень внимательной, чтобы не ограбили и лишили последних честно украденных средств (а что это, между прочим, моральная компенсация за похищение). Мы встали около ателье и стали ждать. В голову пришла странная мысль, я даже хихикнула…

«Темно. Безлюдная улица. Под фонарем стоят несколько странных типов, постоянно осматриваясь по сторонам. Вдруг из темноты выходят еще несколько столь же странных человек. Осматриваются.

— Принесли товар…»

Я вынырнула из своих мыслей, почувствовав чей-то пристальный взгляд, и увидела перед собой незнакомого человека. Он, прищурившись, смотрел на меня, причем в его взгляде (кстати, глаза у него серые) явно была неприязнь. Я в свою очередь с любопытством его рассматривала. Ну, что можно сказать, вполне даже ничего: высокий (выше меня примерно на 30 см), темные волосы, собранные в хвост, спускаются ниже плеч, одет недорого, но со вкусом. Он же, уже не обращая на меня внимания, о чем-то заговорил с Грегори. Поговорив с трактирщиком, он сказал, что зайдет за мной завтра утром и… ушел. Кстати, а как его зовут?

Мы уже целый день в пути, а так и не перекинулись ни одним словом, хотя мне сейчас было не до этого, похоже я себе все внизу отбила. Вот уж не думала, что лошадь можно использовать как орудие пыток, но все же…

Как и обещал мой провожатый утром он зашел за мной (ворвался в комнату и стащил с кровати) и мы отправились на рынок за лошадью (тащил меня за собой на прицепе и, по-моему, он даже матерился по-тихому). Купил первую же попавшуюся лошадь, которую позволяли средства. С лошадью, или как ее звал продавец Тихоня (он, наверное, имел в виду, тот самый тихий омут), у нас сразу не сложились отношения и чувствую, не скажу чем, что это взаимно.

Попрощавшись с Грегори, Татьяной и Варей, мы отправились в путь.

И почти сразу начались неприятности… с лошадью. Вот чувствовала же. Сначала меня почти укусила, а когда я попробовала сесть в седло чуть не скинула. А этот гад только стоял рядом и ухмылялся, но потом ему, видимо, надоели мои потуги забраться, подошел и закинул меня в седло. Кстати ворота, через которые мы выезжали, были гораздо ухоженней и новее тех, через которые я вошла в город, да и дома возле них были чище. Понять, почему так сделано не составило труда. С виду город чистый и опрятный, а далеко кто станет заглядывать, особенно смотреть на окрайны.

Остановились мы в небольшой деревеньке, каких в этих местах было много. Наконец-то можно было спуститься с лошади. Счастье омрачала лишь мысль, что спустилась я с нее ненадолго. Остановились мы у дома местного старосты. Заплатив мальчишке, чтобы тот отвел лошадей конюшню, бронзовую монетку, отправился договариваться, как он сказал, на счет постоя. Нас приняли явно не с распростертыми объятьями, покормили и то по причине того, что среди нас был маг, ученик самого верховного мага. Нас покормили (я чуть не подавилась под жадным взглядом старосты и почти ничего не съела в отличие от одного гада, то есть моего провожатого), показали нам нашу комнату (да, одну на двоих) с одной кроватью и оставили. Не сговаривались, мы сразу кинулись на кровать и, после долгой борьбы решили, как кто будет и спать, наконец, уснули… мой сосед, а я вдруг некстати вспомнила, что он так и не представился.

— Ей! — дернула его за рукав рубашки. — Ты спишь?

— Уже нет… — не очень дружелюбно отозвался мой сосед и со вздохом спросил. — Чего тебе?

— Ничего.

— Нет уж, раз ты меня разбудила, у тебя должны быть для этого причины. — И повернувшись ко мне и подняв бровь. — Ну, что тебе надо? Спрашивай скорее и спи!

— А… ну…

— Мне это надоело! Если ты меня разбудила только для этого, то могла и подождать до утра! — раздраженно бросил он, разворачиваясь.

— А как тебя зовут? Ты так и не назвал своего имени.

— И это все? Зачем? Все равно после путешествия мы больше увидимся.

— Мне так проще…

— Юлиан — и отвернулся.

— Что?

— Юлиан меня зовут, а теперь спи.

— А меня Маша.

И отвернувшись на свою сторону, уснула.

Проснулась я на удивление рано в плохом расположении духа, а все из-за одного… из-за одной вредной личности, которая ко всему прочему забрала у меня посреди ночи одеяла. Решив больше не мучится — сна не было ни в одном глазу, оделась, и пошла, искать, где бы помыться и перекусить. Кстати, а где Фродерик?

— Наконец-то вспомнила! — передо мной повис мыш.

— А вот ты где? И где ты все это время прятался?

— В сумке с твоей одеждой ехал.

— А ты ничего не испачкал?!

— Конечно, нет! Хотя надо было, как напоминание. Но я не для этого здесь. Там на рыночной площади сейчас идет такое представление, все жители деревни. Даже староста с женой уже там.

— И по какому поводу сборы?

— Да там ведьму собираются жечь.

— Что?!

— А ты думаешь, почему я здесь?

— И для чего?

— Что бы ты мне помогла, точнее не мне, а этой девочке. — Как отсталой сообщил мне Фродерик.

— Так чего мы ждем?

— Вот и я тебя спрашиваю, а чего мы собственно ждем?

И побежала за мышем.

На площади собралось много народу — яблоку негде упасть. С помощью локтей я пробиралась в первые ряды, слыша то справа, то слева ругань какого-нибудь задеваемого человека моим локтем. На помосте стояла девчушка лет десяти в рваной грязной одежде с типично внешность ведьмы — рыжие волосы. Сколько во времена инквизиции убивали из-за внешности. Рядом стоял палач — здоровенный мужчина в маске недвусмысленно подталкивающий девочку к столбу.

— Надо что-то делать!

Я беспомощно смотрела на то, как девочку подводят к костру и палач достает веревки. Ну, уж нет! Я не дам этой девчушке погибнуть, будь она хоть трижды ведьмой. Конечно, это глупо, но разве то, что они сейчас затевают — не глупо. И вообще, пока я буду в себе копаться, девочку уже поджарят!

— Стойте!

Я бегом поднялась на сцену и, подбежав к девочке, схватила ее за руку и притянула ее к себе. На меня оторопело уставились на меня. Первым подал голос палач:

— И кто ты такая?!

— Маша!

Сквозь толпу ко мне пробирался очень злой Юлиан. Его красное лицо и метающие молнии глаза можно было рассмотреть даже отсюда, еще чуть-чуть и, по-моему, у него пар повалит из ушей. Он подошел к помосту и стал смотреть на меня, скрестив на груди руки.

— Что ты тут делаешь!? Немедленно спускайся — мы уходим отсюда!

Я лишь покачала головой и притянула всхлипывающую девочку ближе к себе. Юлиан поднялся на помост и, схватив мою руку как тисками, стал тянуть меня за собой. Я пошла следом, естественно не отпуская руки девочки.