Степан Кулик - Третий не лишний

– Брр! – Виктор вздрогнул. – Проехали. Значит, надо придумать: каким образом втереться к аборигенам в доверие?

В приключенческом кино или книге на дочь корабельного мастера сейчас напали бы разбойники или дикий вепрь, а Виктор оказался бы рядом и храбро спас красавицу от бесчестья или гибели… Зависимо от того, какую целевую аудиторию выбрал автор.

Или заметил бы надвигающуюся на деревню вражескую армию и благородно предупредил жителей. А потом героически сражался бы на их стороне, аж до неизбежной победы над коварным супостатом. Тем самым получая статус Почетного гражданина деревни Гюрдира-ярла и звание вечного друга викингов этого региона… Увы, в жизни все иначе. Не так красиво и романтично. А зачастую и вовсе никак. Подвиги под ногами не валяются.

– Кстати, что-то лесорубы затихли… Пошабашили, что ли? – Виктор развернулся в сторону леса и увидел нацеленное на себя острие копья.

Само копье находилось в руках того белобрысого парня, что очищал поваленные стволы от веток. Парень радостно лыбился и одновременно пытался состроить грозную и устрашающую гримасу. Типа, сдавайся, враг неведомый, пришел большой полярный лис… Ага, тот самый – пушистый.

Рефлексы сработали быстрее, чем мозг успел осознать и оценить реальную степень угрозы.

Лысюк ухватился за копье выше наконечника и рванул на себя. Острие с силой воткнулось в дерн буквально в сантиметрах от его головы. Не ожидающий такой прыти от чужака, парнишка непроизвольно подался следом за выскальзывающим из рук оружием.

Виктор тут же отпустил копье, перехватил запястья молодого воина и повалился на спину, увлекая его за собою, тем самым окончательно выводя противника из равновесия. А когда он почти упал, Лысюк принял парня на согнутые ноги и перебросил через голову.

И только в последнее мгновение Виктор вспомнил, что за спиной обрыв. Вспомнил – и не разжал ладони…

Молодого скандинава по крутой дуге, со всего маху так приложило о камни, что даже дух выбило. Во всяком случае, он издал громкий вскрик боли, потом пальцы парня обмякли, и весь немаленький вес его тела пришелся на руки Лысюка.

Застонав от жгучей боли в выворачиваемых суставах и рвущихся от напряжения сухожильях, Виктор все же сумел удержать в захвате руки соперника, не дав тому свалиться с кручи.

Но сумма сил инерции и гравитации, помноженная на добрых четыре пуда живого веса, поволокли Виктора следом. Медленно, по сантиметру, все ж дерн не лед, – Лысюка неумолимо потащило к обрыву.

Проще всего было бросить парня и позволить ему разбиться, но что-то в душе офицера воспротивилось, и он, сцепив зубы, держал…

Затылок Виктора уже холодил восходящий поток воздуха, а ситуация оставалась неизменно опасной. Рвануть такой вес из-за головы нереально, перевернуться на живот, удерживая обе руки парня, – не получалось, а отпустить одну руку – опасно. К тому же Виктор побаивался, что как только начнет возиться, станет еще хуже. Сейчас он удерживался, прижимаясь к земле всей спиной и вдавливая в дерн пятки, – а повернувшись на бок, потеряет даже эту опору.

Положение неожиданно спасло копье. Глубоко воткнутое в землю, оно сыграло роль тормоза.

Как только плечо Виктора уперлось в древко, скольжение прекратилось.

– Ну, хоть так… – выдохнул Лысюк, зачем-то выворачивая голову, словно мог увидеть, что происходит за краем пропасти. – Эй, парень! Хватит балдеть! Очнись! Я один не справлюсь!

– Óðinn?!

Мощный бас прозвучал так неожиданно, что Виктор едва не разжал пальцы. Все же собственная жизнь по определению важнее чужой. Тем более незнакомой. А причина для выбора возникла самая серьезная. Рядом, всего в паре шагов стоял Берк Легкое Весло и внимательно глядел на Виктора. Или на копье, которое торчало между плечом и ухом Лысюка. Точнее определить не получалось, поскольку взгляд викинга все время ускользал.

Задаваться вопросом, откуда здесь взялся корабельных дел мастер, не имело смысла. Своей возней они подняли столько шуму, что и глухой бы услышал.

– Да, – подтвердил Виктор. – Один не справлюсь. Чего ждешь, черт тебя дери, старый пень?! Пока он полетит вверх тормашками? Торопись!

– Тор, – очень серьезно согласился седобородый и повторил: – Тор.

Шагнул к краю обрыва, нагнулся и посмотрел вниз.

– Himmel och pannkaka!

При таких кубических габаритах старый корабел казался неповоротливым увальнем, – но, как оказалось, быстро он умел не только головы рубить.

Берк сунул топор за ремень, потом ухватился для равновесия одной рукой за копье, второй – поймал своего парня за шиворот и, словно шкодливого кутенка, рывком вытащил наверх. Встряхнул так, что у того зубы лязгнули, и поставил на землю. Потом выдернул копье, переломил о колено, а обломки швырнул вниз.

– …! – провозгласил торжественно.

После чего развернулся и отвесил парню, все еще пребывающему в нокдауне, увесистый подзатыльник. И без того нетвердо стоящего бедолагу с треском унесло в кусты.

– Son… Dumt…

И опять понятно. Извиняется за сына. Типа, молодой, неразумный… Был бы умнее, убил бы чужака с ходу.

Виктор сел и пожал плечами. Зря… Боль прошила рамена так, что он не удержался от стона.

Берк подошел ближе и положил ладони Виктору на плечи. Ощущение, словно не пальцами, а поленом прикоснулся. Но дело свое седобородый знал. Нажал, сдавил, дернул, и боль утихла.

– Takker…

Это тоже не нуждалось в переводе. Но требовало адекватного ответа.

Виктор поднял и опустил руки. Боль исчезла совсем.

– Takke, – повторил, надеясь, что угадал и это не ругательство.

Седобородый не ответил. Похоже, что-то его все же не устраивало. И он то поглядывал на Виктора, то принимался шарить глазами вокруг.

– И чего тебе надобно, старче? Один я, совсем один. Как в поле воин…

Виктор тоже призадумался. Теперь оставалось решить, какой путь общения избрать. Пустых ладоней, или положив руку на эфес? Рискованно и так, и эдак. Поскольку многие жесты у разных народов воспринимаются по-разному.

Вопрос решился сам.

Берк увидел то, что высматривал. А именно – рогатину, которую Виктор прислонил к дереву.

Взгляд старого корабела чуточку, но потеплел. Похоже, «человек с ружьем» в его шкале почтения стоял на порядок выше безоружного.

Викинг что-то вопросительно прорычал, но Виктор только пожал плечами. Боль мгновенно ожила, но как-то неуверенно, эхом. Словно уже и сама в себе сомневалась. И тем не менее Лысюк понимал, что с такими суставами он не боец. Рогатину, правда, в руки взял. На всякий пожарный. Не автомат, а все равно уверенности придает. Или хотя бы создает видимость.

Седобородый разразился еще одной тирадой. Длинной и непонятной. Из школьных познаний немецкого, несколько слов показались Виктору знакомыми, но очень отдаленно. И Лысюк опять пожал плечами.