Александр Белов - Бабочка

- Товарищ генерал! Как я рад тебя видеть, Густав!

- А уж я то, как рад, Иосиф, ты даже не представляешь! - Сталин кивнул:

- Ты к нам по делам, или за подарком молодой жене? - Вождь хитро так прищурился. Маннергейм развёл руками:

- Разве от тебя можно что-то спрятать? Пойдём, пройдёмся, я тебе всё расскажу. - Они ходили, гуляли, Карл Густав рассказывал про дела в Финляндии. Но только он собрался выложить Сталину то, с чем, собственно, приехал, как сзади послышался гнусавый, ломкий голос поющий:

Jeszcze Polska nie zginęła,

Kiedy my żyjemy.

Co nam obca przemoc wzięła,

Szablą odbierzemy.

Густав обернулся и успел только увидеть блеск воронёной стали 'Маузера'. Далее, действуя только на автомате, он сделал шаг влево-назад, закрыл собою Сталина и крепко прижал к себе. Выстрелов он не слышал, только шесть сильнейших ударов в спину. Сталин, вырвавшись из захвата, обернулся. 'Живой!' , с облегчением подумал Густав и потерял сознание. Сталин видел, как охрана заломила стрелка поющего, к нему подбежали несколько человек, стали что-то спрашивать. Только Иосиф Виссарионович ничего не слышал, сидя на земле и держа в руках голову своего спасителя...

Ежи Курек сидел в кабинете следователя и готовился к самым страшным пыткам. Да, психологически, он к ним был готов, но тело трясло, как на телеге по брусчатке. Однако следователь, казалось, вообще не обращает на него внимания. Ну, а раз не обращает внимания, то Ежи сам пошёл в атаку:

- Chciałbym spotkać polskiego ambasadora... (Я бы хотел встретиться с Польским послом...)

- Рот закрой, - ответ следователя был краток и понятен. Однако Ежи сделал ещё одну попытку:

- Chciałbym spotkać polskiego ambasadora. - Следователь закрыл папку и воткнул в поляка ледяной взгляд:

- Слушай сюда, придурок. Нам прекрасно известно, что русский язык ты знаешь и очень прилично. Так, что Ваньку не валяй. Это первое. Если ты думаешь, что тебе будут задавать вопросы - не ошибайся. Вопросов не будет. Только по одной простой причине - мы всё про вас знаем. Про организацию 'Солидарность', про всё её руководство, которое, кстати, ни сном, ни духом не ведало, что найдётся в её рядах полоумный боевичок-самоубийца, задумающий покушение на первое лицо государства. Для них - это был шок. И они требуют твоей выдачи для свершения над тобой суда по Польским законам. Ты понял? Сейчас тебя отведут в камеру, а завтра, после полудня, мы тебя отдадим Польским властям. И пусть они с тобой делают, что хотят. - Следователь нажал на кнопку звонка. Вошёл конвоир, огромный военный, в пятнистой зелёной форме и головном уборе цвета тёмной крови.

- Третьяков, этого в шестнадцатую камеру, пусть потеснятся. Кстати, если хоть раз дёрнется - просто сломай ему шею. А ко мне, из шестнадцатой, Самойленко. Как понял? - Военный поднял руку к головному убору:

- Есть, товарищ майор. Разрешите выполнять? - Следователь кивнул.

Через несколько минут в дверь постучали и, вошедший Третьяков, доложил:

- Товарищ майор, заключённый Самойленко доставлен. Разрешите ввести?

- Да, спасибо, Третьяков, пусть войдёт. - Вошедший в кабинет матёрый уголовник скользнул взглядом по углам, а затем доложил:

- Гражданин майор, Заключённый Самойленко по Вашему приказанию прибыл. - Майор кивнул и показал рукой на стул:

- Чаю хочешь? - У зека глаза на лоб полезли, - Тогда лови. - И майор кинул Самойленко пачку чая. У того заныла печень. За так такие царские подарки не раздариваются. Значит, будет что-то, не очень, по воровским меркам.

- Слушай сюда, Туз. Там сейчас привели в камеру пацанёнка поляка. Он покушался на жизнь товарища Сталина. - У Самойленко только кулаки хрустнули. - Нет, Туз, не увечить. Он будет у вас только одну ночь. Но за эту ночь, я прошу, и не только я, просим сделать из него девочку с большим плотским стажем. Главное - не увечить, ничего не сломать, желательно без синяков. Ты понял меня? - Туз резко вскочил:

- Гражданин майор, всё понятно.

- Тогда лови ещё, - и майор бросил зеку ещё две пачки чая.

Ольга с самого утра всё поняла. К ограде их дома незнакомые люди несли цветы, ставили свечи, стояли, крестились и плакали. А когда приехал Губернатор Финляндии Осмо Липпонен, она вышла к нему на встречу. Губернатор снял перед нею шляпу, поклонился:

- Уважаемая госпожа Ольга. Я пришёл в Ваш дом с тяжёлыми вестями. Ваш муж и мой друг Карл Густав Маннергейм пал смертью храбрых при спасении жизни товарища Сталина. Я и весь советский финский народ искренне скорбим вместе с Вами. - Ольга внимала этому, едва слыша. А когда она повернулась лицом к дому, то ноги уже не выдержали. Ловили её все вместе и прислуга, и дипломаты, и охрана. Занесли в спальню, и с ней остался только врач. Через полчаса вышел и он. Обведя всех грустным взглядом, он произнёс:

- Она спит. Следите за ней, если что-то будет не так - вызывайте меня, где бы я ни был. Да, лучик света в этой тьме. Мадам Маннергейм беременна!

Как Ежи Курек пережил эту ночь - если бы его об этом спросили, ответить не смог бы. То, что бывают подобные извращения, юноша не мог себе представить в самом чёрном кошмаре. Самочувствие было подобно тому, какое бывает у прокрученных через мясорубку. Одно радовало, его везли на польскую границу. Курек не верил в то, что польское правосудие пойдёт на поводу у этих советских варваров, и, что, возможно ему даже орден дадут. Ну конечно дадут! Да, он не смог убить Сталина, но он сделал попытку, показал всем пример! Да, он герой, герой наравне с Ахиллесом и маршалом Пилсудским! Вот только сильно горит в заду, словно там раскалённой кочергой лазали, да и во рту никак не избавиться от мерзкого привкуса. Сволочи они, варвары! Не зря их весь просвещённый мир ненавидит!

Ну, наконец, граница. Его вывели из машины, сняли наручники, доктор, зачем то, мазнул по губам влажным ватным тампоном. Вывели его на нейтральную полосу. Ежи увидел, что навстречу вышли польские пограничники, улыбнулся и пошёл к ним на встречу. Только улыбка ничего не решила. Польские пограничники внезапно заломили ему руки за спину, с силой защёлкнули на его кистях наручники и, задрав ему руки, просто вбросили в машину.

На другой день передовая статья Варшавской газеты 'Polski aktualności' громила организацию 'Солидарность' за самонадеянность, за тупое подражание японским камикадзе, за то, что стремятся решать вопросы не политическими методами, а расширяют практику терроризма. А в конце так, про между прочим, информировала своих читателей, о том, что Ежи Курек, который заварил эту дурную акцию, умер сегодня ночью в тюремной камере от 'африканского сифилиса'. Не является ли это истинной целью сборищ, типа 'Солидарности'? Надо бы задуматься руководству страной...

Игорь Шенкерман приехал к Ольге Мезиной. Он привёз ей соболезнования от всего Политбюро и лично от Сталина. Так же он привёз ей указ Верховного Совета СССР за подписью Сталина о присвоении генерал полковнику Маннергейму Густаву Карловичу звания Герой Советского Союза, с вручением вдове генерала Ордена Ленина и медали Золотая Звезда Героя, а так же назначении вдове генерала пожизненной пенсии за подвиг её мужа - спасение жизни государственного человека.