Александр Казанков - Во славу божью. Книга 1 (СИ)

Он прошёл в комнату мальчика, который, как показалось сначала, спал. Глеб подошёл поближе, сел у постели. Мальчик метался в бреду. Холодные капли пота стекали по его детскому лицу и падали на подушку. Что-то явно было не так.

— Эдмунд, — позвал Глеб, проведя рукой по лбу парнишки. — Эдмунд.

Но тот его не слышал. Он был, кажется, совершенно в другом мире, до которого не достучаться простому смертному.

Молодой человек оглянулся по сторонам. В комнате никого не было. На столе, рядом с постелью, стоял таз с водой, в которой лежала мокрая тряпка. Глеб протянул руку к тазу, достал тряпку, выжил её и приложил к горячему лбу мальчика. Тот сразу застонал, чуть приоткрыл глаза. Глеб обрадовался, да рано. Паж не узнал его. Он смотрел из под полуопущенных век, и ничего не видел.

— Эдмунд, — снова позвал Глеб.

Вид больного человека всколыхнул в памяти неприятные воспоминания. Глеб вспомнил, как сидел возле постели мамы и держал её за руку. Сначала она пыталась держаться, чтобы успокоить сына. Но даже тогда, когда она ещё не кричала от боли, Глеб уже знал, что её скоро не станет. Вот и сейчас, смотря на мальчика, Глеба посетила та же уверенность в неминуемой смерти. Злость пронзила его. Так не должно быть. Он не позволит ему умереть. Не в этот раз. С мамой всё понятно, лучшие доктора не могли ей помочь, болезнь оказалась не излечимой. Но у парня всего лишь ранение в ногу. От такого не умирают. Не должны умирать. Он вскочил с кровати, отошёл к двери. Нужно было что-то делать. Хоть что-нибудь. Куда все подевались. Почему Эдмунд один.

— Эй! — Крикнул он в открытую дверь. Его голос тут же эхом раздался по каменным сводам замка. Молодого человека не волновало то, что он может кого-то разбудить. Его не волновало то, что люди могут заметить его странное поведение. Сейчас он думал только о мальчишке, умирающем на постели. — Эй! — Крикнул он снова.

Из соседней комнаты тут же появился человек из прислуги, сопровождавших сэра Уильяма.

— Милорд, — испуганно поклонился слуга.

— Почему Эдмунд один?! — Грозно рявкнул Глеб. — Почему вы оставили его?

— Он спит, милорд, — недоумённо ответил слуга.

— По-твоему это сон? Ему совсем плохо!

— Я забинтовал рану, милорд. Теперь всё зависит от организма.

— Надо позвать доктора. Немедленно!

— Кого, милорд? — Недоумевал слуга. Он явно только что проснулся, разбуженный криком хозяина. И чего тому не спится.

Смерть их, кажется, совершенно не пугала. Она была обычным делом.

— Эскулапа позови!

— Так нет его здесь. Я узнавал. Надо в город ехать. До ближайшего города, в котором ему можно будет помочь дня три пути.

— А если вернуться?

— Нет, милорд. Там нет эскулапа. Надо в монастырь. Может монахи могут помочь.

Глеб отошёл от слуги, снова подошёл к постели. Отдёрнув одеяло, Глеб посмотрел на ногу Эдмунда. Забинтованная, на взгляд Глеба не особо чистой тряпкой, она представляла собой жалкое зрелище.

— Разбинтуй, — велел он слуге.

Тому не очень хотелось снова трогать раненого, но ничего не поделаешь. Пришлось выполнить приказ хозяина. Глеб ещё не видел рану, а в нос ударил неприятный запах. Когда же рана открылась, Глеб непроизвольно отвернулся. Дело было плохо. Нога гноилась, почти не давая парню шанса на спасение.

Что же делать? Где взять доктора? Да и умеют ли они лечить раны. На каком уровне была медицина в двенадцатом веке? Глеб не знал ответа на этот вопрос. И почему он так мало времени уделял учёбе. Он же совершенно ничего не знал и был совсем не подготовлен к жизни.

— Гноится, милорд. — Совершенно безразлично констатировал слуга.

Глеб был в бешенстве. Как так можно. Человек может умереть, а ему всё равно. Где же Джефри?

Молодой человек не знал, что делают в подобных случаях. Он, конечно, смотрел фильмы, где оказывают первую медицинскую помощь, но это мало могло ему дать в подобной ситуации.

— Принеси чистую воду, — наконец, решившись, распорядился молодой человек. — И тряпки забинтовать рану, тоже чистые. Поторапливайся! — Прикрикнул Глеб, видя, что тот медлит.

Надо промыть рану, а там будет видно. Нужно было с самого начала самому это сделать, корил себя Глеб.

Слуга вошёл в комнату с тазом воды, поставил перед хозяином. Глеб обмакнул материю в воду, приложил к ране. Мальчик вскрикнул, реагируя на прикосновения. Глеб повторил процедуру несколько раз, промывая рану, которая уже успела почернеть. Он понимал, что надо выдавить гной, иначе парню конец.

— Подержи его, — велел сэр Уильям слуге. Тот подошёл к постели, сдавил руки мальчика, который даже не пошевелился. Тогда Глеб надавил на рану, но гной не потёк. Из груди мальчика снова раздался стон.

Гной внутри. Молодой человек побледнел. Надо было разрезать рану.

— Принеси мне кинжал, — распорядился он. — Быстрее.

Он взглянул на свои руки, которые ужасно дрожали. Надо было что-то делать. Его рука должна быть твёрдой. Он не может испугаться в ответственный момент.

Глеб взял в руку, принесённый слугой кинжал, как раз тот, который он купил на ярмарке накануне. Потом протёр его вином из графина, стоящего на столе. И зачем этот кувшин здесь. Зачем раненому вино? Он встать-то не может. Слуга снова схватил Эдмунда за руки. Глеб, вобрав в грудь побольше воздуха надавил кинжалом на плоть. Парень вскрикнул. Глеб не дышал. Из раны брызнула кровь, перемешавшаяся с гноем. Молодой человек надавил на рану. Мальчик стал сопротивляться.

— Держи его крепче, — велел сэр Уильям.

Но слуга к удивлению молодого человека бросил своё занятие. Он отскочил от кровати, смотря на хозяина, как на сумасшедшего.

— Ты что? — Недоумевал Глеб.

— Это грех милорд, — ответил слуга, то и дело, крестясь, поглядывая на сэра Уильяма.

— Что грех?

— Господь нас накажет. Обязательно накажет. Нельзя резать человека.

Что за бред. Они убивают и глазом не моргнув, а помочь умирающему человеку грех. Что за люди? Что за бог у них такой.

— Нужно выдавить гной, иначе он умрёт! Ты слышишь меня. Немедленно держи его за руки, иначе я выгоню тебя вон! Немедленно!

— Милорд, — слуга, не переставая креститься, стал медленно подходить к постели. — Это грех, милорд. Господь сам решит, кому жить, а кому умереть.

— Да. И если ты сейчас не сделаешь то, что тебе говорят, то господь решит, что ты задержался на этом свете.

— Милорд, пощадите. Не заставляйте меня.

Глеб и так был весь на нервах, а теперь ещё этот недоумок подливает масла в огонь. Только его ещё и не хватало. Что так могло напугать его? Неужели то, что он сделал надрез на теле?

— Послушай, — попытался успокоить слугу Глеб. — Пусть это грех, но это мой грех. Ты человек подневольный, ты должен подчиняться. Господь простит тебя. Но ты должен мне помочь. Он умрёт, если мы ничего не сделаем. Ты меня понял?