Александр Рудазов - Арифмоман. В небесах

Следовательно, придется прибегнуть к альтернативному методу, который здесь используют все. Растения. Некоторые парифатские растения естественным образом абсорбируют флогистон из атмосферы и накапливают в своих тканях, приобретая таким образом совершенно волшебную легкость. Иные из них в результате вырастают до невообразимых размеров, а другие и вовсе могут летать.

Увы, подобная флора не так уж широко распространена. Самые богатые заросли – это как раз Алатус, летающий континент. Вот на нем с флогистоном проблем нет, и он довольно широко применяется в быту.

Но на поверхности земли с этим гораздо хуже.

На самом Кардегарте есть только одно месторождение флогистона. Заповедная роща лахмедана – дерева, смола которого при нагревании выделяет флогистон. Но принадлежит эта роща тому самому герцогу Уульнарю, и добывать лахмедановую смолу можно исключительно с его разрешения. А разрешения он выдает только лично и крайне неохотно, хотя сам этот лахмедан вовсе ни для чего не использует.

Такая типичная собака на сене.

Тем не менее, при определенных условиях разрешение на добычу получить все-таки возможно. Точнее, при одном-единственном определенном условии. Нужно понравиться герцогу. А поскольку герцог Уульнарь обладает интеллектом и моральными качествами борова, сделать это не так-то просто.

Действовать через его голову тоже невозможно. В своих владениях герцоги Кардегарта практически полновластны. У каждого собственная армия и флот, каждый издает собственные законы.

Власть короля же ограничивается столичной областью. Формально он является сюзереном всего острова, но на практике это означает лишь то, что герцоги выплачивают ему скромную дань. Если же король вздумает что-нибудь приказать своим «вассалам», его просто поднимут на смех.

Сегодня Эйхгорн опять просидел впустую. После того, как девятый посетитель наконец вышел, причем странным образом покачиваясь, стража скрестила топоры. Герцог изволил проголодаться, так что на сегодня прием окончен.

Все прочие ходоки уныло поплелись восвояси. Но Эйхгорну эта волокита вконец осточертела, и потому он решил просто подождать, пока герцог покинет здание. В конце концов, выход из него только один – уж наверное ему удастся улучить минутку и перекинуться с его светлостью парой слов.

Даже странно, что никто больше не пытается так сделать. Перед воротами городской канцелярии не было никого, кроме стражи. Улица даже как будто опустела сильнее обычного.

Битых три часа Эйхгорн простоял на солнцепеке, пока герцог где-то там неторопливо набивал брюхо. Но вот он наконец показался. Облаченный в светло-кремовое платье, этот человек-гора восседал на троне-носилках из слоновой кости. Двенадцать крепких парней несли его на плечах, а еще двенадцать – сопровождали. Из них шестеро обмахивали властелина опахалами, а шестеро помавали устрашающими топорами.

Видно было, что покушал герцог хорошо. Мирно лежащие на плечах щеки чуть заметно вздымались при выдохе, нижняя губа мелко подрагивала, а на груди расплылось пятно соуса. При этом взгляд владыки оставался острым и внимательным – прищурившись, он осматривал окрестности… пока не узрел Эйхгорна. Тот начитывал на диктофон описание герцога – раньше ему не доводилось видеть его воочию.

– Эй, любезнейший!.. – необычно писклявым голосом окликнул Эйхгорна герцог Уульнарь. – Про тебя закон не писан, что ли?.. Отчего ты до сих пор в шапке?!

Эйхгорн невольно ощупал голову. Та действительно была обвернута во все тот же колпак волшебника. Всю прочую одежду Эйхгорн сменил еще в Озирии, переодевшись по местной моде – а вот с этим колпаком до сих пор не расстался.

– А что не так с моей шапкой? – не понял он.

Два телохранителя отделились от общей группы и нависли над Эйхгорном. Один молча сдернул с него колпак, а второй без предупреждения саданул по почкам.

– В присутствии его светлости следует обнажать голову, – наставительно произнес он, пока Эйхгорн хватал ртом воздух. – Никогда не забывай о хороших манерах.

Герцог поощрительно покивал, продолжая орлиным взглядом осматривать окрестности. Заметив в переулке какое-то движение, он вскинул похожую на окорок руку и пискнул:

– Вон тот человек не приветствует нас отчего-то! Видит своего герцога, но отчего-то скрывается в тенях! Не задумал ли он что худое?

Еще два телохранителя рысью бросились в переулок. Через полминуты оттуда донеслись звуки ударов и чей-то приглушенный вопль.

Теперь Эйхгорн понял, почему местные избегают случайных встреч с герцогом. Но он все еще не оставлял надежды на разумную беседу меж двумя разумными индивидуумами.

– Ваша светлость… – начал он, и тут же был прерван еще одним ударом под дых.

– Теперь за что?.. – прохрипел Эйхгорн.

– Сохраняй почтительное молчание, пока его светлость сам к тебе не обратится, – охотно ответил телохранитель.

Голова герцога тем временем неспешно повернулась к Эйхгорну. Откуда-то из складок плоти его светлость извлек крупную клубничину, со смаком всосал ее целиком, шмыгнул носом и сказал:

– Мы повелеваем тебе говорить, наш добрый подданный! Отчего ты решил, будто дела твои столь важны, что могут задерживать нас на нашем пути? Берегись, коли мы не будем удовлетворены твоими объяснениями!

Косясь на телохранителей, Эйхгорн почтительно поклонился. Он не был лишен инстинкта самосохранения, и ему совсем не хотелось получить по почкам в третий раз. Стараясь не выдавать своих истинных эмоций, инженер изложил герцогу свое дело.

– Аха-а… – протянул тот. – Значит, ты желаешь получить разрешение на добычу лахмедановой смолы?.. Что ж, что ж… а отчего мы должны тебе его дать? Можешь назвать три причины?

Потом Эйхгорн сделает аудиозаметку о том, что герцог Уульнарь – несомненный идиот. Но сейчас он постарался удержать себя в руках. Будет очень неприятно загубить проект полета на Алатус, а то и бесславно погибнуть из-за каприза местного царька.

– Я могу назвать три причины, – предельно ровным тоном произнес Эйхгорн. – Первая: двадцать процентов всей моей добычи будут поступать в вашу казну…

– Пятьдесят! – тут же возразил герцог. – Но нам нравится эта причина. Каковы же остальные две?

– Вторая: я буду безмерно благодарен вашей светлости и стану рассказывать о вашей щедрости всем, кого только встречу, отчего слава ваша приумножится.

Герцог расплылся в довольной улыбке, опираясь щекой на кулак. Двенадцать носильщиков стояли с каменными лицами, хотя их мышцы явственно вздулись. Эйхгорн невольно посочувствовал парням – вместе со своим троном герцог весил не менее трехсот килограммов.

– И третья причина: совершив добрый поступок, вы заслужите милость богов, и на небесах вам это непременно зачтется, – подытожил Эйхгорн.