Александр Рудазов - Арифмоман. В небесах

Поэтому пришлось перелезать. Эйхгорн постарался пробраться с краю, где между телами и стеной оставалось еще немного пространства. Слишком мало, правда, чтобы нормально пройти – под ногами хрустело… Эйхгорн решил не думать о том, что у него под ногами.

Все сильнее хотелось есть. И пить. Эйхгорн пока что утолял жажду агатовым амулетом, но это лишь обманка, долго так не протянешь. Он очень надеялся, что в этих заброшенных туннелях найдется что-нибудь… хоть что-нибудь полезное.

Через сотню метров после второй кучи трупов что-то действительно нашлось. Правда, пока что скорее любопытное, чем полезное.

Фреска. На стене красовалась фреска. Почти не выцветшая, нанесенная чем-то вроде акриловых красок. И изображены на ней были отнюдь не имнии.

То были какие-то странные существа. Четыре ноги и две руки, скрюченное L-образное тело, лысые головы с тремя фасеточными глазами и усиками-антеннами… этакая помесь кентавра с муравьем. Эйхгорн не помнил таких среди обитателей Парифата.

Хотя это еще ни о чем не говорит. На Парифате больше ста разумных видов, и Эйхгорн понятия не имеет, как выглядит добрая их половина. Вполне возможно, что…

Сделав еще шаг, Эйхгорн запнулся в своих мыслях. Ибо он вступил в… помещение.

Он не мог подобрать для него названия. Комната, зал?.. слишком мелко. Здесь поместился бы целый стадион. Потолок терялся в недосягаемой выси, все заливал мягкий голубоватый свет, повсюду стояли и висели какие-то громады… несомненно, искусственного происхождения.

Это точно не магия. Даже на долю секунды Эйхгорн не усомнился. Перед ним – высокие технологии… причем, неземные.

– День Свинцового Вепря, тысяча пятьсот пятнадцатого года, – машинально произнес он в кулак. – Нахожусь в неустановленной точке Авиума. Обнаружил неопознанный летающий объект… коим является весь Авиум.

НЛО. Все-таки НЛО. Эйхгорн много лет мечтал встретить одно из них. Кто бы мог подумать, что он встретит его здесь – на волшебном летающем острове.

Хотя теперь очевидно, что никакой он не волшебный.

Никуда не торопясь, действуя с крайней осторожностью, Эйхгорн принялся обследовать находку. Он не имел представления о том, что перед ним, для чего предназначено, как этим управлять. Работают ли еще какие-то из этих агрегатов? Как давно их оставили? Кому они принадлежали?

Лампы по-прежнему включались рядом с ним и гасли в отдалении. Но здесь имелся и источник постоянного света – парящий под потолком синий шар. Искристый и переливающийся, он походил на… Эйхгорн решил пока не выдвигать гипотез.

Медленно шагая по залу, он касался отдельных выступов, участков стен. Тех, что слегка выделялись на общем фоне. Большей частью это ни к чему не приводило, но иногда рядом с пальцами вспыхивали пиктограммы. Кружочки, черточки, другие значки. Эйхгорн рассматривал каждый из них и запоминал.

Пока что большего он сделать не мог.

Проблема в том, что эти символы не имели ничего общего ни с парифатским языком, ни с наречием имниев. И у Эйхгорна не было никаких зацепок, ключей для их расшифровки.

Некоторые пиктограммы были не просто пиктограммами. Что-то происходило. Что-то менялось. Оживали какие-то агрегаты, слышались разные звуки. Эйхгорн от души надеялся, что ничего не испортит своими дилетантскими попытками.

Пока вроде обходилось. Хотя полезных результатов тоже не было – щелчки, огоньки. Эйхгорн чувствовал себя макакой, наугад тыкающей в кнопки.

Но вот один агрегат проявил несколько больший энтузиазм. Едва Эйхгорн даже не коснулся, а просто приблизился, как все вокруг пришло в движение, сверху выдвинулась длинная трубка, а Эйхгорна на миг ослепило зеленоватым светом.

– Их фып тушпу лих ктотта. Их фып тушпу лих ктотта, – заговорил мелодичный, но явно механический голос.

Часть стены с тихим шипением отошла в сторону. За ней обнаружилась ниша с углублением в форме ванны. Эйхгорн глянул на нее с большим подозрением и на всякий случай отступил назад.

– Их фып тушпу алехта оро, – произнес тот же голос. – Их фып тушпу алехта оро.

– Не понимаю, – на всякий случай ответил Эйхгорн.

Голос ненадолго замолчал, а потом терпеливо произнес:

– Эк лаа их фып орого дента. Эк лаа их фып орого дента.

На стене зажглись пять стрелочек. Все они указывали на нишу, явно предлагая Эйхгорну в нее лечь. Но тот все еще не был уверен, хочет ли это делать. Даже если предположить, что неведомые создатели этих приборов не желают ему ничего плохого, нет никакой гарантии, что их творения не сломались за столько лет.

Конечно, Авиум по-прежнему парит в воздухе. Из этого следует, что его силовая установка по-прежнему функционирует. Но вот работает ли что-нибудь, кроме двигателя… большой вопрос.

– Эк лаак их фып тушпу, – настойчиво повторил голос. – Эк лаак их фып тушпу.

– Ладно, ладно, – проворчал Эйхгорн, укладываясь в нишу.

Возможно, зря. Возможно, прямо сейчас его разберут на органы. Но если нельзя верить бесплотному механическому голосу на заброшенном корабле пришельцев… кому тогда вообще верить?

Едва Эйхгорн улегся, ощущая себя в высокотехнологичном гробу, как снова сверкнуло зеленым. Послышалось тихое гудение. Кожу как будто легонько защипало.

– Их фып орхо элкехер орро лихрар ктотта, – произнес механический голос. – Их онор элкехер орро таррак сетрар. Рокко тушпу?

В последней части явственно слышались вопросительные нотки. Но Эйхгорн понятия не имел, чего от него хотят и какого ответа ждут. Он дернулся было вылезти, но тут перед лицом вспыхнула голограмма. Нечто вроде голубоватого диска, испещренного символами – от него к зрачкам Эйхгорна потянулись лучи, и он словно погрузился в трехмерную системную оболочку.

Информационный прибор. Компьютер.

Конечно, Эйхгорн не понял ни одной буквы. Китайские иероглифы и то сказали бы ему больше. Однако роясь вслепую, осторожно нажимая то туда, то сюда, касаясь разных пиктограмм и ища закономерности, он в конце концов нашел способ переключить язык.

– Иалл-суу аххыи оу ихълсс оу и-иэ, – произнес механический голос.

Снова совершенно непонятная фраза – но это явно другое наречие. И судя по обилию пиктограмм в данном разделе, компьютер таких наречий знает несметное множество. Эйхгорн улегся поудобнее и принялся перебирать их одно за другим.

Его усилия не прошли даром. Спустя примерно час перебора Эйхгорн наконец услышал несколько знакомых звуков. Имнийский язык – сильно измененный, явно архаичный, но все же понятный.

Однако язык имниев, как и большинство остальных языков в системе, был доступен только в голосовом режиме. По всей видимости, древние имнии не знали письменности, так что текст оставался прежним.