Владислав Толстой - Альтернатива маршала Тухачевского (СИ)

Возможности для первого шага в этом направлении имелись, поскольку в это время шла дискуссия о Крымской операции Красной Армии 1920 года — как и объект для показательной порки. Объект был талантливым тактиком, блестящим практиком и далеко не последним теоретиком — кроме того, он был весьма тяжелым в общении человеком, легко и непринужденно портившим отношения практически со всеми, с кем ему доводилось общаться. Звали этого человека Яковом Александровичем Слащевым. Личность была в высшей степени неординарная — для начала можно упомянуть то, что общепринятая точка зрения, заключающаяся в том, что именно Слащев послужил Булгакову прототипом одного из героев "Бега", генерала Хлудова, не вполне точна. Слащев был настолько противоречивой личностью, что в один литературный образ не поместился, так что он стал прототипом сразу двух героев "Бега": полусумасшедшего стратега Хлудова и отчаянного рубаки Чарноты, что вполне соответствовало реальной истории его службы в Белой армии. Впрочем, после возвращения в Советскую Россию он продолжал не вписываться ни в какие рамки: горький пьяница, Слащев написал несколько серьезных работ по тактике; талантливый военный педагог, которого тихо или не очень тихо ненавидели многие из тех, кого он учил, он завалил командование рапортами о переводе в войска, прося дать ему если не дивизию, то, хотя бы полк. Любимым его развлечением был не просто загон оппонентов в тупик, а доведение их до бешенства.

В общем, это был на редкость полезный для планов Вячеслава Владимировича человек, если суметь его правильно использовать и не дать врагам организовать его убийство.

Первым же шагом в области военной техники должна была стать программа перевооружения артиллерии РККА. Полковник Ленков, имея достаточно полное представление о характере Серго Орджоникидзе, которого не зря называли "душа-человек", был готов поспорить на ящик шустовского коньяка против бутылки ситро, что Серго не преминет поделиться его опасениями с со старинным приятелем Кобой, знакомство с которым началось с совместной отсидки в Баиловской тюрьме, в далеком 1907 году. То, что Коба, которого можно было обвинить во многих недостатках, но не в недостатке ума, быстро вычислит источник информации Серго, разведчик не сомневался. Мотивация поступка Тухачевского полностью соответствовала реальному характеру объекта — настолько, что в нее должен был поверить даже недоверчивый и очень осторожный Сталин. Вот тут полковник и рассчитывал развернуться — причем, результаты должны были стать такими, что к мнению объекта начнет всерьез прислушиваться не только расположенный к нему Буденный, но и с трудом терпящий его Ворошилов. Ну а то, что эти два бульдозера на танковом шасси, по недосмотру Всевышнего получившие человеческий облик, свернут все препоны на пути реформирования Красной Армии, разведчик ни на секунду не сомневался.

Почти в это же время, работал и другой человек. Закончив чтение отчета своего главного советника по экономике, Валериана Куйбышева, в котором давался развернутый анализ достоинств и недостатков двух возможных партнеров Советской России в необходимом деле индустриализации, человек отложил доклад, взял свою, еще не ставшую известной всему миру, трубку, не торопясь набил ее, раскурил.

Откинувшись на спинку стула, хозяин кабинета обдумывал аргументы верного соратника, в отличие от многих революционеров с дооктябрьским стажем, почти сразу после окончания Гражданской войны с головой ушедшего в дела хозяйственные. Похоже, именно в этом было его призвание.

— Итак, Валериан считает, что предложения немецких концернов, с "Сименсом" во главе, для нас менее выгодно, хоть германцы и запрашивают меньшие цены, чем североамериканцы — думал Сталин. — Дело в том, что они хотят уплаты, большей частью, золотом — наше сырье им нужно в меньшей степени, чем янки. Фирмы же САСШ готовы две трети цены принять сырьем. Притом, что золота у нас негусто, американское предложение практичнее.

— И, он обращает внимание на политический момент — при американской политике изоляционизма, вероятность войны между ними и нами мизерна. Во всяком случае, в ближайшие лет десять, если не больше. То, что они нас до сих пор не собираются признавать, ничуть не мешает их капиталистам вести с нами дела. Им плевать, что в покупателях у них большевики — был бы бизнес прибыльным, остальное неважно. Прав был Ильич, сказавший, что "Капиталисты продадут нам веревку, на которой мы их повесим". Все так — Валериан активно налаживает контакты с американскими капиталистами уже три года; и, их интересуют всего две вещи: есть ли у нас деньги на оплату заказанного, да не является ли предмет заказа оружием, поскольку на его экспорт надо получать разрешение Госдепа — все остальное продают за милую душу. Как повернется дело с Германией, не знает никто, это правда — да, сейчас у нас с ними хорошие отношения, благодаря отношениям с военными и частью промышленников, но гарантий на будущее нет никаких, недаром на пост канцлера так пропихивают фон Папена. А за ним маячат Арнольд Рехберг и Макс Гофман, вкупе с прочими нашими "доброжелателями". А уж совсем в тени устроился Ялмар Шахт, которого и вовсе не видно и не слышно — вот только мы отлично знаем, кто, сколько и зачем отвалил золота на финансовую стабилизацию Германии, без чего никакой план Шахта с "хлебной маркой" не мог иметь успеха. Англичане, кто же еще. А еще точнее — Ротшильды, со всей их банкирской камарильей. Американцы тоже поучаствовали, скупив две трети акций германских концернов — но, янки интересует в первую очередь прибыль, они готовы торговать хоть с Сатаной, если это будет выгодно, а с англичанами не так, они хотят и прибыль поиметь, и нас закопать поглубже.

— Хотя, особого выхода у этой английской шайки-лейки и нет — слишком сильно они промахнулись с Империалистической войной, чересчур уж велик их убыток от победы. Считай, они разом пустили по ветру капиталы, копившиеся веками — да еще и остались должны умопомрачительную сумму в восемь миллиардов фунтов стерлингов той же Америке. И не платить эти долги они не могут, точнее, они, вместе с французами попытались после той войны надавить на янки, чтобы те списали им военные долги — да не на тех напали, американцы не только не простили все эти кредиты, да еще крепко обманули, поманив перспективой списания долгов, чтобы британцы подписали невыгодные им Вашингтонские договора. Деваться господам капиталистам с туманного Альбиона было некуда, согласились и на равенство своего флота с американским, и на расторжение англо-японского договора 1902 года, и на доминирование Америки в восточной части Тихого океана, и на все иное-прочее. Стоило только им все подписать, как Конгресс немедля принял специальный билль о безусловном взыскании военных долгов.