Владислав Толстой - Альтернатива маршала Тухачевского (СИ)

— Если промышленность начнет работать по-человечески, производя технику приемлемого качества, причем, ту, которая нужна, то нам просто не понадобится к 1941 году такая гора морально устаревших танков и самолетов — можно будет обойтись намного меньшим количеством боевой техники, с не в пример большим успехом. Вот только как этого добиться, я не представляю.

— Тухачевский дружил с Орджоникидзе — сообщил куратор — они действительно всерьез дружили, Серго прислушивался к его мнению (соответствует РеИ В.Т.).

— Вы с ума сошли! — вспылил разведчик — Тухачевский ухитрился испортить отношения со всеми мало-мальски серьезными людьми в РККА, начиная от Ворошилова и заканчивая старыми кадрами Императорской Армии. Собственно, он и был лидером группировки политизированных выскочек, законченных дилетантов, так называемых "поручиков-командармов". Я уже молчу о том, что лично он в военном отношении представлял собой пустышку в красивой упаковке, чья роль по части военной теории сводилась к озвучиванию идей Какурина. Был такой старый военный специалист в его ближайшем окружении, натаскивавший его и генерировавший идеи, которые Тухачевский приписывал себе любимому.

— Но они сыграли немалую роль в победе красных — заметил шатен.

— Выдвиженцы Троцкого — сказал, как плюнул, полковник — оперативные планы им составляли офицеры и генералы царского Генерального Штаба, которых, кстати, после окончания Гражданской войны, они поспешили выставить на пенсию, чтобы те не портили им легенду о "самородках из толщи народной" (соответствует РеИ В.Т.). Заявка на самый короткий анекдот — прапорщик Уборевич или фармацевт Якир составляет оперативный план корпусного или армейского уровня. Интересно, они хотя бы знали, как правильно пишутся слова "оперативный план"?

— А что касается их "фирменного метода" ведения боевых действий в Гражданскую, то он заключался в посылке красной дивизии против белого батальона. Если батальон был офицерским, то красную дивизию, большинство из которых было укомплектовано необученным "пушечным мясом", как правило, били. Примером может быть разгром Слащевым пятикратно превосходящих сил красных зимой 1919–1920 года; впрочем, у Слащева-то и офицеров было немного, основную массу составляли недавние гимназисты, реалисты и студенты — просто генерал сумел в очень сжатые сроки сделать из гражданских мальчишек настоящих солдат. Если белый батальон был укомплектован такими же мобилизованными, то дивизия его громила без особых проблем. Вот и весь секрет их побед.

— Не стану с Вами спорить — в конце концов, Вы специалист — проявил покладистость куратор. — Если я правильно Вас понимаю, то сделать можно довольно много — но для этого надо внедрить нужного человека в подходящего персонажа, в нужное время. Как Вы считаете, какие варианты будут оптимальны?

Разведчик задумался — наиболее подготовленными кадрами ранней Красной Армии, что в военном отношении, что по части техники, были господа старшие офицеры Императорской Армии, ставшие красными командирами. Собственно, среди офицеров Генерального Штаба Советской Армии никогда не скрывался, например, тот факт, что настоящим создателем Красной Армии был Генерального Штаба генерал-майор, крупный военный разведчик, потомственный дворянин П.П. Лебедев; другой вопрос, что на лекциях в АГШ это подавалось в идеологически правильной упаковке. Другое дело, что народу это не сообщалось — как и то, что Гражданскую войну выиграла Красная Армия, находившаяся под командованием старших офицеров и генералов РИА, а не революционных матросов и рабочих. Они же занимали большинство командных и штабных должностей до 1929 года. Проблема была в том, что красные командиры, ранее не принадлежавшие к офицерскому корпусу РИА, ненавидели бывших "золотопогонников" смертной ненавистью. Эта ненависть жила десятилетиями, пережив не только Гражданскую войну, но и Великую Отечественную — и именно она стала основной причиной печально известного дела "Весна", в ходе которого значительная часть бывших царских офицеров, из числа тех, кто занимал значимые должности в РККА, была репрессирована или, в лучшем случае, выброшена из армии. Выражаясь предельно деликатно, в этом случае эмоциональные и политические причины явно доминировали над рациональными потребностями обеспечения обороноспособности страны. Какие последствия это возымело для боеготовности армии, полковнику думать не хотелось. Со своей стороны, политическое руководство страны не слишком доверяло бывшим офицерам РИА, предпочитая использовать их в качестве советников и консультантов, стараясь не допускать на посты, где можно было влиять на развитие армии — Генерального Штаба полковник Шапошников был редчайшим исключением, подобным бриллианту чистейшей воды в сотню карат; да и выдвинулся на первые роли он отчасти благодаря погрому армейских профессионалов, учиненному в результате "Весны", слишком уж много должностей тогда освободилось, а настоящие специалисты оказались в дефиците. Да и всерьез повлиять тогда на ситуацию будущий маршал Советского Союза еще не мог.

Собственно, руководство СССР в полной мере осознало проблемы Красной Армии после провала "Германского октября" в 1923 году — так тогда называли последнюю попытку разжечь мировую революцию, детонатором которой должна была послужить революция в Германии. Учиненная после этого проверка РККА комиссией ЦК неопровержимо установила, что боеспособной армии у Советской России нет. Вообще. Именно после этого Сталин вспомнил Бога, сказав: "Если бы Бог нам не помог, и мы бы ввязались в драку, то нас бы расчехвостили в пух и прах" (соответствует РеИ — и проверка РККА, проходившая в 1924 году, и ее результаты, и высказывание Сталина В.Т.). После этого Троцкий вылетел с поста наркомвоенмора, на три метра опережая собственный визг — до элиты партии дошло, на каком волоске она висела, одобрив идею Левушки о поддержке германской революции, включая прорыв Красной Армии через Польшу "на помощь германским товарищам" (было в РеИ — подготовка шла на полном серьезе В.Т.).

Сменивший его Фрунзе был компромиссным вариантом, устраивавшим большинство тогдашних группировок. В принципе, Фрунзе мог бы стать очень хорошим вариантом для внедрения — Михаил Васильевич был весьма талантливым дилетантом, которому стать серьезным военачальником мешало то, что он в молодости предпочел стать профессиональным революционером, а не кадровым военным; получи Фрунзе военное образование — и он мог заслужить генеральские погоны; кроме того, он был известен тем, что охотно прислушивался к мнению старых специалистов, а не бредил "революционной войной". Так что никого бы особенно не удивило, если бы он начал высказывать новые идеи и успешно претворять их в жизнь. Достоинством было и то, что Фрунзе был действительно крупным политиком, самостоятельной фигурой в большевистском руководстве — и в этом качестве мог позволить себе весьма большую свободу действий.