Алекс Войтенко - Сашеньки

Я посмотрел на него с усмешкой:

— А причем тут папа? Ты сам себя закопаешь.— И развернувшись, ушел. — Только не плачь потом. — Бросив ему через плечо.

На некоторое время после этого, придирки прекратились, но видя что я ничего не предпринимаю, и вроде как успокоился, начал свои придирки вновь. Теперь уже больше внимания уделяя сестре.

— "Пора с этим заканчивать" — передала мне как то сестра, после очередного наряда.

Да, если бы придирки оставались только ими, было бы еще ничего, но ведь за все это нам объявляли внеочередные наряды. И в то время, когда кто-то идет в увольнение, нам приходилось идти в наряд.

— "Согласен, думаю лучше всего его словить на пьянке. Сколько раз замечал, что он любит поддать"

— "Так и сделаем" — ответила сестра.

В день как раз намечалась генеральная уборка. Старшина, раздав указания, напомнил нам о неотработанных нарядах, направив на уборку в самом грязном месте, и уже намылился пить чай. И тут сестра, воспользовавшись нашим даром вставила ему мысль, что неплохо было бы выпить, пока никого нет.

Спустя полчаса, я постучал в каптерку и взяв какую-то тряпку для уборки, постарался усилить и усугубить, ранее выданную установку. Чуть позже тоже самое сделала сестра.

Уборку, в этот раз мы закончили на удивление спокойно. Никто нас не проверял, и все разбрелись по территории Школы на отдых. Кто в библиотеку, кто собрался попить чайку, в общем, каждый занялся нужным ему делом. Разве, что дневальные продолжали нести свою службу.

И в этот момент, в дивизион прибыл замполит. Раньше я не рассказывал о нем. Это был в общем тихий безобидный человек, по сравнению с комдивом небо и земля. Никогда ни на кого не повышал голос, говорил спокойно и несколько даже приглушенно. Что бы его расслышать, приходилось умолкать и внимательно прислушиваться. Его, как нам казалось, единственной обязанностью был комсомол. Он назначил комсорга дивизиона. Именно назначил, а мы его просто утвердили на собрании, и присвоил ему звание сержанта. Что освободило того от бесконечных тренировок по "Отбой-подъему". Ну и дало возможность приказывать и следить за выпуском "Боевых Листков" и наглядной агитации.

А еще замполит, был страстным любителем игры в настольный теннис. Мы с сестрой конечно умели играть, но не настолько хорошо, чтобы противостоять ему. Поэтому в первый же месяц, он перебрал всех умельцев игры и остановился на одном из нас. Это был Рафик Турысбеков. С тех пор, в любое свободное время, капитан Кузнецов мог отозвать Рафика и заперевшись в небольшой пристройке, где стоял стол, "постучать шариком о ракетку" — именно так он называл свою любимую игру. Соответственно и Рафику было это выгодно, не знаю, как уж они договаривались, но увольнения он получал довольно часто.

Вот и сейчас, он приехал скорее всего для того, что бы сыграть в теннис, а что же еще можно придумать в выходной день. Для начала, он как обычно прошелся по казарме, вроде как обозначая свое присутствие и проверяя порядок в помещениях. После этого, приказал позвать старшину.

Дежурный по дивизиону, несколько замялся. Видимо уже знал, что тот несколько не в себе. С одной стороны и не звать нельзя, и позвать как то стремно.

Пока дежурный решал, как же ему выкрутиться из столь щекотливой ситуации, замполит сам оказался возле каптерки и вошел внутрь.

Некоторое время оттуда не доносились ни звука, и вдруг, будто что-то взорвалось. Еще через минуту, оттуда был вытащен вдрызг пьяный старшина, уже с сорванными погонами. А еще через пять минут подъехала машина и увезла его на гарнизонную гауптвахту.

Так закончилась бесславная эпопея, нашего первого старшины дивизиона. Вернее сказать она закончилась для него как для старшины. Все-таки учился он достаточно хорошо да и порядки в те времена в отношении спиртного были более либеральными.

Через каких-то пять суток он вернулся обратно, продолжать учебу в звании курсанта. Правда, теперь у него уже не было прошлого иммунитета и туалет собственной парадкой, ему мыть все же пришлось. Слишком уж богатая фантазия у него была, потому и заставили, отрабатывать.

2.

Новый 1977 год, мы встретили дома. Отец, конечно тоже приложил к этому свою руку, но и мы старались, закончив сдав сессию на отлично. Так или иначе, а на праздники мы попали домой. Правда всего на три дня, но для нас это уже был праздник.

31 декабря отец заехал за нами, о чем-то недолго поговорил с комдивом и через несколько минут нам вручили увольнительные.

Но самый большой сюрприз, ожидал нас дальше.

Мы вначале не поняли, куда едем, на заданный вопрос, отец ответил, что они с мамой решили встречать новый год в его доме, о котором я уже упоминал выше. Большого значения для нас смена дома, не имела, лишь Санька немного расстроилась из-за того, что у нее нет с собой домашних вещей. А встречать Новый Год в форме, как то не то. На, что отец сказал, что мама должна была позаботиться об этом. Если же, чего-то недостанет, то всегда можно прокатиться, за нужной вещью.

— Но я уверен, что самое главное она все же взяла. — Добавил он.

— Что ты имеешь ввиду, — вкрадчиво спросила Санька.

— Даже и не думай. — Ответил отец, — я помню, как ты меня учила закрываться от тебя. Так, что придется потерпеть. А то сюрприза не получится.

— Ну и ладно, — притворно надулась сестра.

— Кстати если, кому, что нибудь нужно, мы можем заехать в магазин, пока они еще работают.

— Я бы съел мороженого. — Произнес я.

— Ты думаешь, я не помню, о том как ты его любишь? Как раз мороженого дома достаточно.

— А я пока не знаю, что хочу. — Сказала Санька.

Вскоре мы подъехали к дому.

У отца был большой кирпичный дом в полтора этажа. В цокольном этаже большую часть занимали подвал и гараж с мастерской. Отец любил в свободное время, что нибудь мастерить. Когда то в молодости он учился на краснодеревщика и даже работал какое-то время по специальности, но после по комсомольской путевке его призвали на службу в милицию. В свое время он тоже оканчивал ту Школу, в которой мы сейчас учимся. И до сих пор его фотография висит на доске почета, среди лучших выпускников.

Двор дома огораживал высокий кирпичный забор и кованые ворота. На машине можно было въехать во двор, а уже со двора в гараж. Глубже во дворе был еще один сарай "со всяким барахлом, которое и не нужно, и выбросить жалко" — как говорил отец. Также во дворе вдоль дорожки рос виноград и несколько яблонь.

Слева от гаража к дому примыкала большая зимняя теплица, с проведенным туда отоплением. Но кроме цветов, точнее роз, отец там ничего не выращивал. В теплицу можно было попасть со двора, а зимой прямо из зала по неширокой лестнице. На втором этаже, кроме кухни и ванной комнаты с туалетом, находились две спальни и большой зал.