Иван Оченков - Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна III

- О да, Джон славно играет на волынке, а еще он слывет бардом и сочиняет баллады!

- Ну, надо же, у вас тут еще и поэты есть! И каков он как поэт?

- Честно говоря, так себе. - Засмеялся адъютант. - Волынщик из него получше будет.

- Это кто тут сомневается в моем поэтическом даре! - Заревел во весь голос некстати проснувшийся Лермонт. - Я вызываю этого негодяя!

Только что беспробудно спавший конный лучник резво выхватил здоровенный клеймор и похоже собирался атаковать. Я как в замедленной съемке вижу, как Кароль вынимает из седельной кобуры пистолет и вдруг в голову молоточком стучит мысль "лермонт", "лермонт". Блин, это же предок Михаила Юрьевича!

- Эй, Кароль отставить! - кричу я и обращаюсь к обиженному до глубины души поэту. - Мой добрый друг, я вовсе не хотел обидеть вас, но уж коли вызов сделан, то я принимаю его. Однако, поскольку вызвали меня, то я имею право на выбор оружия, не так ли?

- Дорогой сэр, вы выглядите как благородный человек, и, очевидно, то что вы сказали справедливо. Склоняюсь перед вашей мудростью! - Пьяно помотав головой, заявил предок великого русского поэта.

- Отлично, коль скоро спор зашел о поэзии, то ее я и выбираю для поединка!

- Н.. не понял...

- Друг мой, завтра утром в присутствии всех этих джентльменов мы с вами поочередно исполним по балладе. Тот, кто сделает это лучше, тот и победит. А эти достопочтенные господа будут арбитрами. Вы готовы вынести на их суд свое сочинение?

Озадаченный поэт некоторое время хлопал глазами, но, как видно, мысль выступить перед большой аудиторией пришлась ему по вкусу и он согласился.

Рано утром за городом собралась большая толпа шотландцев. Даже не думал что их столько в шведской армии. Джон Лермонт на удивление трезвый, вышел из толпы и приветствовал меня со всем возможным почтением. Видимо ему объяснили, кого именно он пытался вызвать по пьяни на поединок. Бросили жребий и первому выпало петь шотландцу. Выйдя вперед он поклонился собравшейся публике и довольно хорошим голосом завел песню. Не могу судить о ее достоинствах, поскольку не силен в гэльском наречии, но публика восторженно приветствовала своего поэта.

Потом пришла моя очередь. Я, взяв в руки свою гитару, сделал несколько аккордов, и вдруг на меня накатило видение из моего прошлого будущего...

Я и раньше слышал эту песню. Ее иной раз исполняли наши доморощенные гитаристы, но особого впечатления она на меня не произвела. Но однажды Алена вместо модного клуба затащила меня на какую фолк-вечеринку. Там играла незнакомая мне группа, использовавшая помимо привычных гитар достаточно редкие инструменты вроде ирландской волынки или арфы. Но поразила меня не столько их игра, сколько пение солистки. Это было так здорово, так не похоже на все что я слышал до сих пор, что я стоял как завороженный. Хотелось слушать и слушать эту необычную девушку. Или пойти на край света и убить какого-нибудь дракона в ее честь, и хрен с ним, что все драконы давно в красной книге. Если бы я не был влюблен тогда в Алену, я бы, наверное, не устоял перед ее чарами. Да, в общем, и не устоял, и ее волшебное пение долго звучало у меня в голове. Не знаю почему но тогда я не узнал как ее зовут, лишь много позже мне стало известно ее имя, такое же прекрасное и таинственное как и ее пение. Наташа О,Шейн.

Оказавшись женихом шведской принцессы, я хотел было поразить ее своим музыкальным талантом. Песен я знал немного и все, как вы понимаете, на русском. Пробовал перевести на немецкий не легла, шведский я вообще не знаю, а вот на английский, как ни странно, что-то получилось. Принцессе я ее, впрочем, так и не спел, так что сегодня премьера.

Я глубоко вздохнул и закрыв глаза представил себе сказочную страну с зеленой, как изумруд травой и журчащими как серебреные колокольчики ручьями. И над головами присутствующих поплыли слова...

- Сэр Джон Бэксворд собирал в поход

Тысячу уэльских стрелков.

Сэр Джон Бэксворд был толстым, как кот,

А конь его был без подков.

Сэр Джон Бэксворд пил шотландский эль,

А к вечеру сильно устал.

Он упал под ель, как будто в постель,

И там до Пасхи проспал!

Айлэ, айлэ, как будто в постель,

И там до Пасхи проспал!

Так налей, налей еще по одной,

С утра я вечно больной...

Король Эдуард четырнадцать дней

Ждет Бэксворда отряд.

Десять тысяч копий и столько ж коней

Не пьют, не едят и не спят.

Король Эдуард восьмого гонца

Вешает на суку,

А Бэксворда нет, и вид мертвеца

Нагоняет на войско тоску!

Айлэ, айлэ, и вид мертвеца

Нагоняет на войско тоску!

Так налей, налей еще по одной,

С утра я вечно больной!..

Король Эдуард подписал приговор

Пот утерев с лица.

"Сэр Джон Бэксворд - изменник и вор,

И плаха ждет подлеца!"

Сэр Джон в Уэльсе спит на траве,

И шлем у его плеча.

И не ведает, что по его голове

Плачет топор палача!

Айлэ, айлэ, по его голове

Ох, плачет топор палача!

Так налей, налей еще по одной,

С утра я вечно больной!..

Лорд-канцлер Кромвель с войском спешит

К ущелью, где спит Бэксворд.

Королевский указ к уздечке пришит

У каждой из конских морд.

Войско идет, кончается год,

В Лондоне войска нет.

А французский флот переплыл Ла-Манш

И занял цветущий Кент!

Айлэ, айлэ, переплыл Ла-Манш

И занял цветущий Кент!

Так налей, налей еще по одной,

С утра я вечно больной!..

Сэр Джон в Уэльсе спит в кандалах,

Плечом опершись на ель.

А войско гуляет в Уэльских лугах

И пьет бэксвордовский эль.

Лорд-канцлер Кромвель в Лондон спешит

С мешком у луки седла.

А круглый предмет, что в мешке зашит, -

Голова Бэксворда, ха-ха!

Айлэ, айлэ, что в мешке зашит, -

Голова Бэксворда, ха-ха!

Так налей, налей еще по одной,

С утра я вечно больной!..

Король Эдуард в Париж привезен,

В железный ошейник одет.

А все потому, что в войске его

Джона Бэксворда нет.

А все потому, что забыл король

Присказки древней слова:

Что, покуда пьёт английский народ -

Англия будет жива!

И покуда пьёт шотландский народ -

Шотландия будет жива!

И покуда пьёт ирландский народ -

Ирландия будет жива!

И покуда пьёт шведский народ -

Швеция будет жива!

Услышав про пьющую Шотландию благодарные слушатели разразились приветственными криками и принялись подпевать. Похоже песня им понравилась. А я понизив голос закончил:

- Но покуда пьёт российский народ -

Планета будет жива!

А потом грянул с новой силой, заполняя звонким голосом пространство.

- Так налей, налей еще по одной,

С утра я вечно больной!

И еще, еще, еще по одной,

Пусть буду я вечно больной.

И вечно хмельной!

Из толпы горцев выступил Джон Лермонт и с поклоном заявил: