Иван Оченков - Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна III

- Бежать тебе надо светлый князь, Онфим чтобы ему пусто было, послал людей оповестить о твоем появлении. Так что прибыли по твою душу господин наш Шерстов с сыновьями и боярин какой-то важный с воинами.

- Бегите, ваше высочество, - горячо отозвался услышав старуху Казимир, - я их задержу.

- Бежать в этих болотах без проводников? - отозвался я, - весьма светлая мысль, но давай немного подождем, может еще и сговоримся.

Тем временем наш импровизированный обоз окружили невесть откуда взявшиеся воины в добротных доспехах и выставили в нашу сторону копья. Увидев командовавшего воинами человека, мои партизаны как по команде сняли шапки и низко поклонились. Так вот он какой дворянин Шерстов, подумалось мне. Высокий крепкий мужчина с сединой в ухоженной бороде сердито посмотрел в мою сторону и громко вопросил:

- Это ли самозванец и колдун?

- От самозванца слышу! - немедленно ответил я ему в стиле незабвенного Ивана Васильевича Бунши.

- Стало быть, от колдовства не отпираешься? - почти обрадовано подхватил дворянин.

Тут из-за спин боевых холопов дворянина появились новые действующие лица. Старший из них еще более крупный чем Шерстов боярин одетый в полный доспех оглядел нас и провозгласил:

- Согласно повелению Земского собора земли Русской и князя Пожарского, всякого человека вздумавшего назваться царем, царевичем или природным государем с тем дабы сеять смуту, надлежит немедленно взять в железа и отправлять в Ярославль для суда. Ежели же отправить возможности нет, то повесить на месте!

Пока боярин нараспев читал по памяти указ Пожарского, я вышел вперед и подойдя как можно ближе к нему почти уперся грудью в копья ратников. Боярин тем временем дочитал и обратился ко мне:

- Что скажешь чужеземец?

- Али не признал, Аникита Иванович?

Важный боярин уставился на меня с видом полнейшего изумления, видимо тяжело было признать в перепачканном дегтем немце прежнего великого герцога мекленбургского. Но тут из-за его спины вышел мой бывший полусотник Анисим и бесцеремонно ткнул боярского сына кулаком в бок.

- Аникита, пропади я пропадом если это не наш князь!

- Ну, хоть один признал, - усмехнулся я, - иди полусотник обнимемся, я чай почти год не видались.

При полном обалдении всех присутствующих мы с Анисимом обнялись и троекратно расцеловались, да так что незабвенный Леонид Ильич обзавидовался бы.

- Бери выше герцог-батюшка, - сказал мне с усмешкой бывший пушкарь, теперича я сотник, князь Пожарский меня пожаловал. Да что я, вон Аникита почитай полковник.

- Иди ты, неужто цельный полковник?

- Вот тебе крест!

- Аникитушка, выйдешь в генералы не забудь про нас с Анисимом сирых и убогих, не погнушайся!

- Скажешь тоже пресветлый князь! - прогудел вышедший из ступора Аникита. - Век за тебя буду бога молить, что не дал пропасть на чужбине, и родным всем завещаю.

Мы проделали с боярским сыном тот же ритуал, после чего он провозгласил всем присутствующим:

- Вот что люди! Сие есть действительно великий князь мекленбургский его королевское высочество Иван Жигимонтович. В своих землях он природный государь и потому никакой крамолы в его словах нет.

- Чего вылупился господин Шерстов? - обратился я к местному помещику, - ладно, я добрый сегодня, не стану припоминать, как ты меня самозванцем лаял, но другой раз не спущу! Внял ли?

- Это у себя в землях ты может и природный государь, а здесь просто иноземец без роду и племени! Опозорил дочь басурманин, а еще местничаешь!

- Снова здорова! Окстись болезный, я твою дочку от гибели спас, а ты на меня таковые слова говоришь!

- А как мне еще говорить, когда ты девку ровно кобылу на торгу при всех щупал? Тебе что, а ей одна дорога в монастырь, кому теперь она надобна?

- Не троньте ее, она ни в чем не виновата! - вступил в разговор Казимир, мрачно смотря на дворянина и его сыновей и положив при этом руку на сабельный эфес.

- А это еще что за защитник выискался, да еще с литовским говором? - вызверился в ответ Шерстов, - ты, что ли к ней посватаешься, собака?

- Эй, полегче, любезнейший! - осадил я расходившегося дворянина, - сей муж старинного и честного рода и состоит у меня на службе. А кто на моих людей хвост поднимет, тому я этот хвост и выдеру!

- А раз старинного, то пусть посватается.

- Я готов! - отвечал Казимир, - только веры я не вашей.

- Стоп, стоп, стоп! - Прервал я намечающееся сватовство. - Казимир у меня на службе и венчаться ему недосуг, и вера опять же. Однако сговор не венчание, и коли невеста не против, то отчего бы и нет. Вот война кончится, а там глядишь, и решим, кто какой веры держится.

- Ты чего творишь, - продолжил я, обернувшись к нему, - ополоумел?

- Жалко ее, - вздохнул бывший лисовчик.

- Нет, ты посмотри, жалко ему! - возмутился я, - пол России со своим паном Мухой ограбил, было не жалко, а тут, на тебе, пожалел волк кобылу! Ладно, то-то я смотрю, ты последнее время как мешком ударенный ходишь. Будь по твоему, но помни, если заставят в православие перейти, не взыщи, и на меня не смотри, я тебя сам к попу отволоку. Тьфу ты, пропасть, все зло от баб!

Как видно дворянин Шерстов и впрямь полагал приключившеюся с дочкой беду большим позором и оттого был рад сбагрить ее первому подвернувшемуся. Не прошло и получаса как мы сидели в красной горнице дворянского терема на самом настоящем сватовстве. Самое почетное место по знатности досталось мне, рядом сидел Аникита, дальше сели прочие дворяне и дети боярские из моего бывшего рейтарского регимента. Я с ними всеми тепло поздоровался, называя по именам, кого сам припомнил, кого Аникита подсказал, и они отвечали мне с искренней приязнью. Видать и вправду поминали меня добром.

Чин сватовства тем временем шел своим чередом, а я улучшив минуту спросил у своего бывшего рейтара:

- А вот скажи мне, сокол ясный, ты у нас вроде как сын боярский, а ведешь себя перед Шерстовым точно маркграф перед бароном. Чего я про тебя не знаю, друг ситный?

- Ничего от тебя не утаишь княже, - усмехнулся Аникита, - обманул я тебя, был грех. Роду я старинного и знатного, хотя и обедневшего. Только родню мою всю побили в смуту, а как в полон попал, так и назвался простым сыном боярским. Выкупа за меня все одно платить родне не чем, да и родни той осталось в гулькин нос, тетка, да сестра. Так бы и пропал на галерах, кабы ты нас на службу не позвал.

- Ишь ты, и как ты прозываешься Аникита Иванович?

- Вельяминовы мы.

Как и многие мои сверстники в детстве я зачитывался книгами Балашова, так что нет ничего удивительного, что фамилия эта показалась мне знакомой.

- Ишь ты, от тысяцкого Ивана Калиты, получается, род ведешь?

- Нет княже, - ответил крутнувший головой от моей осведомленности Аникита, - то другие Вельяминовы, а мы Вельяминовы-Хлебовы, от князя Чика ведёмся.