Иван Оченков - Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна III

- Ты чего?

- Ничего, смотрю просто. Ты сыта? Тогда рассказывай что за дело у тебя, может помогу чем.

- Ничем ты не поможешь мне, иноземец. Грех на мне, есть у меня ребенок, которого я не видела давно. Не хочу в затвор уходить пока не увижу его хоть раз.

- Так ты вдова?

- Нет, не довелось мне быть мужней женой.

- Бывает. Ты любила его?

- Нет, он взял меня силой.

- Стало быть, твоей вины в случившемся нет, но ты полагаешь, что на тебе грех. И хочешь увидеть своего дитя.

- Мой ребенок ни в чем не виноват!

- Тоже верно, - проговорил я и постарался посмотреть на девушку другими глазами. В голову щелкнуло, и детали головоломки сложились.

- Твой ребенок, Ксения Борисовна, действительно ни в чем не виноват, но если о его существовании узнают, то я за его жизнь и полушки не дам.

- Как ты догадался?

- Невелика загадка, царевна.

- Ты думаешь мое дитя убьют?

- Послушай меня царевна, много лет эту страну раздирает смута, которую начал отец этого ребенка. Его нет уж шесть лет, но у него до сих пор есть сторонники. Есть его венчаная жена Марина и ребенок, которого она прижила со вторым самозванцем или еще с кем. Если выяснится что есть еще ребенок Дмитрия, кто бы он ни был, да еще рожденный от царевны.... Одни захотят сделать его знаменем, другие уничтожить, что бы спасти свою землю от новой напасти. Скажу тебе по совести, твое дитя живо пока о нем никто не знает. Поэтому никому о нем не говори, даже в бреду, даже на исповеди!

- Господи, что же делать? - едва не расплакалась она.

- Не знаю. Пока не знаю. Ничего не могу тебе обещать Ксения, но попробую помочь. Да, а ты ведь так и не сказала, кто у тебя родился?

- А ты так и не сказал, как тебя зовут! Не звать же тебя Бовой, в самом деле.

- О, простите мне мою неучтивость ваше царское высочество! Позвольте рекомендоваться вам царевна, меня зовут Иоганн Альбрехт III великий герцог Мекленбурга!

- Опять дурачишься?

- Ну, вот, опять мне никто не верит, ну ладно, зови просто Иоганном, а хочешь Ваней, мне без разницы.

- Дочь у меня, Марьюшка, я ее и на руках подержала раз только, увезли ее спрятали кровиночку мою, - запричитала Ксения.

- Отставить плачь! Вот что красавица, надо тебе измениться, да так чтобы не признал никто. Ты я чаю, шить умеешь?

- Умею немного, как не уметь.

- Я тебе завтра полотна какого ни есть привезу, а может одежды какой. Перешьешь, вдовий платок повяжешь. Искать инокиню будут, бог даст, и не признают.

Мы еще долго говорили с царевной под ночным небом. Она сначала немного дичилась и отмалчивалась, зато я наговорился всласть. Я рассказывал ей о нравах и обычаях европейских дворов, о разных смешных и не очень случаях приключившихся со мной во время охот, или войн. Она внимательно слушала меня иногда с печалью в глазах, а иногда отвернувшись, смеялась в платок. Наконец пора было прощаться. Я, помолчав немного, поднялся и, поклонившись царевне попрощался.

- Пора мне царевна, завтра, дай бог, свидимся.

- Ступай Иоганн, спасибо тебе за все.

- Да покуда не за что, ну да утро вечера мудренее. Да завтра!

С этими словами я развернулся и быстрым шагом пошел прочь, мучительно борясь с желанием обернуться.

Встал я как обычно рано, в отсутствие Казимира роль моего денщика играл довольно старый уже стрелец дядька Игнат, как его все называли. Утренний туалет князя священной римской империи отличался совершенно спартанской простотой и заключался в ведре холодной воды вылитой на голову его королевского высочества. Досуха вытершись грубой холстиной и одевшись, я в приподнятом настроении приступил к завтраку. Увы, ни кофе из Африки, ни какао из Америки, ни чая из Китая еще завезти не успели, повара собственного я так же еще не завел, так что утренняя трапеза состояла из одного традиционного блюда - то, что мои боевые товарищи не смогли сожрать с вечера и оставили на завтра.

Наскоро перекусив, я отправился на импровизированный рынок, появившийся недавно рядом с военным лагерем, едва миновала угроза нападения войск Ходкевича. Вообще город оживал на глазах, и пусть в кремле еще сидели оккупанты, но бывшие жители стали возвращаться и потихоньку обживать родные пепелища. Пройдясь по рядам, я понял, что первоначальный план никуда не годится. Купить полотно не было ни малейшей возможности, в связи с полным отсутствием предложения. Единственное что можно было приобрести из одежды это вещи снятые с убитых жолнежей и гайдуков гетмана, а когда я спросил про иглу с нитками, на меня и вовсе посмотрели как на умалишенного. Мысль о том, что Ксению можно переодеть в гайдука, я сразу отогнал прочь как неконструктивную. Хотя девушка в последнее время определенно не роскошествовала, фигура под бесформенным монашеским одеянием определенно наличествовала, и замаскировать такую красоту мужской одеждой вряд ли бы получилось. Отойдя в сторону, я присел на завалинку и стал напряженно обдумывать сложившуюся ситуацию. Ничего в голову не приходило, и я отправился назад в лагерь, где повстречал вернувшегося из караула Анисима. Тот находился в самом благодушном настроении и сидя в кругу стрельцов, рассказывал очередную байку, слава богу, на этот раз не про меня. Я присел было рядом, желая послушать очередную побасенку сотника, но дослушать ее нам не дали. Прискакал посыльный от Пожарского и попросил меня срочно прибыть к нему.

Делать было нечего, и мы, с Анисимом дождавшись, когда нам оседлают коней вскочили в седла и отправились вслед за посланником. Против ожидания тот направил наш путь не в ту сторону, где стояли шатры вождей ополчения, а к Чертольским воротам которые мы защищали вовремя недавнего штурма. Там на валу уже находились Трубецкой, и Пожарский с Мининым озабочено наблюдающие за происходящим за валами.

- Что случилось, князь? - Обратился я к Пожарскому.

- Воинские люди идут силой невеликой да крепким порядком, - отвечал мне Дмитрий Михайлович, - казаки князя, - кивнул он на Трубецкого, - хотели было пощупать их своим обычаем, так те им враз таковую острастку задали, что едва ноги унесли. Стали добром спрашивать, кто такие, отвечают, что у тебя на службе.

- Далеко ли они, и сколько их?

- Да вон они, всего сотни три конных, с небольшим обозом. Сила вроде и невелика, да у нас сам ведаешь, половина войска поранена, да ляхи, чтобы им ни дна, ни покрышки в кремле сидят как кость в горле, так что опаску мы имеем.

- Ну-ка, дай посмотреть, что там за армия по наши души явилась?

От увиденной картины стоящих перед воротами стройными рядами драгун одетых в мекленбургские камзолы у меня защипало в глазах. Возглавляли, наконец-то появившийся, мой личный регимент, Кароль и Клим в запыленных мундирах, причем фон Гершов был абсолютно спокоен, а вот бывший боцман "Благочестивой Марты" усердно переругивался со стрельцами, охранявшими ворота.