Андрей Матвеенко - Сны Великого князя. Дилогия (СИ)

После оперативно доведенной директивы руководства, закрепившей результаты состоявшегося совещания, высадка передовых частей японских войск 3-й армии Ноги у Бицзыво началась к концу того же дня.

Пока японцы решали вопрос с высадкой армии Ноги, в Порт-Артуре также произошли определенные события, вошедшие в историю как «заговор адмиралов». Хотя термин «заговор» отражал суть происходящего не вполне точно — по сути это было не более чем «налаживание эффективно работающей системы боевого применения войск в условиях чрезмерно забюрократизированных официальных управленческих структур», как метко, хотя и весьма наукообразно назвал происходившее один из исследователей того периода, кстати, юрист по образованию.*

*Справочно:

Это скорее камешек в огород самого автора, который также трудится на ниве юриспруденции и не понаслышке знаком с громоздкостью тех лексических конструкций, что выходят из-под пера его коллег по цеху.

Старт «заговору» был дан 10 июня на состоявшемся совещании штаба Макарова. А касательно того, что его вызвало… Скорее всего, здесь сошлись сразу многие факторы.

Это были и не соотносящиеся с реальной боевой обстановкой последние указания наместника (равно как и несколько натянутые отношения с ним у Макарова). И знание о том, что такое же творится у армейцев, получающих от Куропаткина запоздалые и либо чрезмерно общие, либо излишне детализированные и противоречивые по сути приказы. И размытая компетенция всех структур по руководству обороной Порт-Артура (в той или иной мере соответствующими полномочиями обладали сразу пять (!) лиц — командующий Квантунским укрепрайоном, комендант крепости, командующий сухопутной обороной, начальник порта и командующий флотом Тихого океана). И то, как высшие армейские начальники за редкими исключениями крайне нерадивы в деле обороны крепости, вплоть до всерьез рассматриваемой возможности отвода войск с Цзиньчжоуской позиции сообразно последним приказам Куропаткина — притом, что ее оборонительные возможности были отнюдь не исчерпаны, а с помощью флота еще и могли быть дополнительно усилены.

Макарова, в сердцах выложившего на совещании все, что у него наболело, неожиданно поддержал и Дубасов, как оказалось, также давно вынашивавший мысль о необходимости единого командования всей обороной крепости, в идеале — с определением конкретного лица главным ответственным за решение данной задачи и безусловным подчинением его приказам всех других военачальников.

Пожалуй, в одиночку Макаров не решился бы на выступление против заведенных в крепости порядков. Но два адмирала-единомышленника с изрядно авантюрным складом характера, прекрасно знавших театр военных действий и то, какие меры нужно принимать здесь и сейчас, на месте, а не ориентируясь по несвоевременным приказаниям из Мукдена, образовали критическую массу, потребную для перехода к активным действиям. И первым их шагом стала вербовка сторонников.

Среди армейцев честь считаться таковым выпала генералу Р.И.Кондратенко, которого Макаров высоко ценил за его личные и профессиональные качества (подтверждением тому могут служить слова, однажды сказанные Степаном Осиповичем Роману Исидировичу: «Я скоро перестану здесь с кем-либо говорить, кроме вас. Какого вопроса не коснись, все упирается в Кондратенко. Жаль, что вы не моряк.»).

По предложению Макарова, пользуясь тем, что Кондратенко как раз наведался с позиций под Цзиньчжоу в Порт-Артур, его пригласили к командующему флотом для приватной беседы, на которой «заговорщики» и озвучили свою идею об объединенном командовании всей обороны крепости — и морской, и сухопутной. Как выразился по этому поводу Дубасов:

— Наши местные мудрецы в армейских погонах (не про Вас, Роман Исидорович, будь сказано), пусти мы все на самотек, и крепость не защитят, и флот погубят. Но если все ж мы окажемся правыми, то строго с нас за сие самоуправство не спросят. А коли нет — так ответ нам держать в первую очередь перед японцами держать придется, а уж потом перед наместником и Петербургом.

Кондратенко как командир всей сухопутной обороны тоже был не слишком доволен своим положением, при котором помимо него войсками в крепости распоряжались Стессель и Смирнов, и долго его убеждать не пришлось. Более того, Роман Исидорович, после выхода от Макарова пригласив уже к себе двух также весьма важных для обороны людей, — командира 4-й дивизии В.Н.Горбатовского и начальника крепостной артиллерии В.Ф.Белого, — сумел и их убедить на созываемом моряками на завтра военном совете выступить единым фронтом в поддержку предложения двух адмиралов.

На совете идею старшего и младшего флагманов эскадры с примкнувшими к ним тремя генералами поддержали также адмиралы Григорович и Матусевич. Оппонировали им генералы Стессель, Смирнов и Никитин. В числе временно воздержавшихся были адмиралы Витгефт, Лощинский, Ухтомский и генерал Надеин.

Непростой разговор «по душам» и с переходом на высокие тона позволил получить на выходе все же не совсем то, что ожидали «заговорщики». Но принятое окончательно решение было в имеющихся условиях тем компромиссом, который, пожалуй, худо-бедно устраивал все заинтересованные стороны.

Пришли к таковому уже в самом конце напряженного обсуждения, когда в ответ на высокопарное заявление Смирнова, что-де «каждый должен заниматься своим делом» взбешенный всей этой тягомотиной Макаров ответил резко, буквально выплевывая слова:

— Дело у нас с вами, милостивые государи, на всех одно — общими, подчеркиваю, общими усилиями обеспечить оборону крепости до подхода подкреплений. А не тянуть, аки лебедь, рак и щука из известной басни, всяк в свою сторону.

А Дубасов спокойно и веско добавил:

— Если примутся наши пропозиции, за то, что мы тут со Степаном Осиповичем и Романом Исидоровичем натворим, будьте покойны, мы сами же сполна и ответим. И перед Куропаткиным, и перед Алексеевым, и перед самим императором, ежели понадобится.

После этого «военно-морского демарша» всех своих сторонников удивил Стессель, заявивший:

— Что ж, господа, если всю ответственность наши новоявленные «бунтари» берут на себя, то я склонен в полной мере доверить им дело обороны крепости, однако же — сугубо неофициально, без издания о том специального документа.

По сути, позиция Анатолия Михайловича была понятна — прямо выступать против установленного порядка управления он опасался, но если смычке из моряков во главе с Макаровым и армейцев во главе с Кондратенко удалось бы достигнуть успеха в деле обороны крепости, то это была бы и его победа. Если же нет, то при отсутствии надлежаще оформленного приказа у него всегда был шанс сказать, что это была личная и не одобренная им инициатива проштрафившихся.