Ингмар Миваки - Тот, кто не спит

– Я только…

– Ах да, забыл объяснить. Доктор Старкин от меня в капсуле спрятался. Да что ты уставился так на меня, скажи на милость?

Взяв себя в руки, Люка перестал таращиться, закрыл рот и смущенно отвел взгляд в сторону.

– Синий папа, зеленый я, голубая кровь моя, – пропел Самуил Самойлович. – Посинел от высосанного яда андрил. Пришлось выйти к вам, – вздохнул он. – До сего момента необходимости показываться на глаза подчиненным не было. Что ж, смотрите, привыкайте. Сами напросились. Ты – темнокожий солнечный MAU, а я в темнице сижу, белее снега стал. В последнее время даже стал замечать в морде своей какой-то неприятный оттенок просроченных оливок.

Самуил Самойлович достал из кармана изящное складное зеркальце и осмотрел себя в нем со всех сторон.

– Глаза слишком большие, – констатировал он, – однако по-своему не лишены красоты, но мне все же пришлось их спрятать за линзами для близоруких. Вторую кожу ты, Люка, разрабатывал, не только для тех, кто на поверхности земли в программе с багом торчит. Что ты снова уставился на меня? А ты что думал? Попробуй всю жизнь проторчать в подземелье, я на тебя посмотрю тогда. Хочешь знать, что с моим тельцем тщедушным? Приходится постоянно торчать в условиях гипоксии, что, как ты понимаешь, здорового румянца не прибавляет. Удовлетворен ли ты моим ответом, архонт MAU?

Люка молча кивнул, коротко взглянув на шефа исподлобья.

– А кожа такая, – просипел сидевший на краю оттоманки Алекс, направив указательный палец в сторону лица шефа.

– Помолчи, – резко оборвал его Самуил Самойлович. – Скоро сами побледнеете, как настоящая работа начнется.

– Да я-то что, – стал оправдываться тот. – Вы похожи на актера французского. Не помню фамилии. Этот, как его. Высокий такой. Блондин.

– Он столько не пашет, сколько я, – грустно заметил Самуил Самойлович. – Решили, умники, что будете безответственно эксперименты ставить? Натворили– то что, осознали? Джина из бутылки выпустили! Агитработу в Таферате на время заморозить! – прикрикнул шеф.

Люка прерывисто вздохнул.

– Не надо делать вид, что ты расстроен. Технологию драйва зацепил, остальное забота твоей жены. С МГС я объяснюсь.

Люка с Алексом обменялись многозначительными взглядами.

– Зеркала стеклодувам заказали, – добавил шеф уже спокойным голосом. – С деталями разберетесь?

– Разумеется, – ответил Люка.

Самуил Самойлович молча подошел к Алексу и заглянул в его честные глаза.

– Ах вот оно что, доктор Старкин. Страх и героизм – две стороны одной медали.

– До встречи с вами я не видел все так объемно и контрастно, – выразительно произнес Алекс, но откровение прозвучало довольно ехидно. – Даже без диска, – уточнил он. – Кажется, порядок наметился. В голове.

– Не иронизируй. Разницы на самом деле никакой. Что с порядком, что без него, всем одна дорога, – вздохнул шеф, махнув на Алекса рукой. – Трое из десятерых на галерах полегли, – припомнив, грустно покачал головой он.

– Этого можно было не говорить, хотя бы ради приличия. В особенности когда агитируешь стать героем! – неожиданно расхрабрившись, повысил голос Алекс.

– Здесь вроде как все свои, – спокойно возразил Самуил Самойлович. – У человека всегда есть выбор: уйти в страданиях от беспокойного ума или в прекрасном расположении духа без единой мысли в голове.

– После совершенного героического поступка. Я понял. Как же это, в сущности…

Шеф снял очки и посмотрел на Алекса, не мигая, так что тот осекся.

– Ладно, ребята, за работу, – снова нацепив очки, распорядился Самуил Самойлович. – По необходимости Йори и Клевера из сепаратного подразделения подключайте и других рабочих пчел. Оставшихся в живых пчел, – уточнил он.

В экспериментальной повисла пауза. Сотрудники почтили память безвременно ушедших архонтов.

– Вы хотите задействовать все участки? – поинтересовался Люка, прервав тишину.

– Каналы связи, слежение за прохождением импульса, за правильной траекторией к назначенному адресату, контроллер световых частиц, – напомнил шеф, поочередно загибая пальцы, на одном из которых – безымянном правой руки – сверкнула печатка из неизвестного металла с голубоватым отблеском и гравировкой «С.С. от МГС. Год 5000 a.Chr.».

– И в квантовом мире есть свой порядок, – философски заметил Алекс.

– Порядок, говоришь, – холодно бросил Самуил Самойлович. – Торопись медленно, архонт! Объясняю на человеческом языке, раз уж я здесь с вами драгоценное время теряю: квантовый мир подобен океану, а мы с вами как бы летаем над ним маленькими мошками, а как спланируем вниз, так становимся великанами, и воды нам по колено.

Самуил Самойлович, как видно, не лишенный чувства юмора, сардонически рассмеялся, и, отбросив в сторону веер, почесал грудь вытащенной из кармана самопальной ваджрой [9], после чего благополучно растворился в пространстве.

– И светит, и греет, и не обжигает, – вздохнул Алекс, задумчиво глядя на облачко пыли над оттоманкой. – Что такое МГС? – оглянулся он на Люку, выметающего веником осколки зеркал из капсулы.

– Межгалактический Союз, мать его, – тихо ответил Люка и с грохотом вывалил осколки из совка в железное ведро.

Когда прилавок опустел, Иона пересчитал заработанные деньги и позволил себе немного расстроиться. Даже с учетом того, что лежало под притолокой в его домике, о самолете не могло быть и речи. Суммы не хватало даже на проезд до самолета.

– Пешком до города, должно быть, не меньше шести-семи месяцев добираться, – рассуждал Иона, направляясь к воротам рынка, имея твердое намерение не сдаваться. Заметив, что отвлекся от нового ви́дения мира, он передернул плечами, улыбнулся разноцветным бликам вокруг собственной головы и усилием воли прекратил думать о деньгах, ибо думы такого рода стали подозрительно плохо влиять на его самочувствие даже в новообретенном мире.

– Ах, дурак я, дурак, – пожурил он себя, увидев за оградой, в стороне от шумных торговцев Люку, поджидавшего жену. Некоторые из прохожих, не найдя, куда положить милостыню, подходили к нему и совали деньги в руку. Вид Люка имел сосредоточенно-отстраненный. Он смотрел прямо перед собой и смиренно бормотал слова благодарности.

Остановившись чуть поодаль, чтобы соблюсти приличия, Иона стал наблюдать. На Люке была цветная вязаная шапка-шлем и защитные очки на лбу. Из-под вязаной шапки на плечи спадали светлые пряди волос. Зеркальные очки нависали над большими, полными безусловной любви серыми глазами. Голые, покрасневшие на холоде кисти рук были сплошь в мелких ссадинах и порезах. Люка повернул голову и радушно улыбнулся Ионе. Встреча со Свидетелем в столь многолюдном месте удивила Иону значительно больше, чем в недрах дымящейся горы.