Александр Плетнёв - Эпохи холст заиндевелый - мазком багровой кисти…

С этим мнением будет согласен и капитан.

"Действительно, не прост. Ожидали мягкого, смотрящего в рот на великие откровения, а приехал…, однозначно наполненный определённым, скрытым смыслом. Так и хочется огласить с бессмертно-гайдаевским прищуром: "царь не настоящий!".

Андрей Анатольевич не считал себя великим психологом, но по должности ему приходится разбираться в людях.

Он давно уже понял, что в больших коллективах, когда у людей разное воспитание и взгляды на жизнь, быть просто по-мужски прямым и искренним не всегда достаточно.

Что он видел сейчас?

"Я-то думал: как сложно с Дубасовым, ан нет. Вон Рожественский совершенно закрытый тип. Конечно, ему не очень радостно — просрал эскадру, проиграл сражение. Но видимо царь по-прежнему ему доверяет, раз взял с собой.

А теперь он (Рожественский) сидит с такой рожей, словно это мы виноваты в Цусиме, коль именно мы принесли эту дурную весть. А то не удивлюсь, что и вовсе не верит. Упёртый же наверняка. Типа приехали гады, оклеветали его такого расчудесного. Впрочем, может я и ошибаюсь. Не расспросишь же….

Но самым непростым, я уже вижу, оказался Николай. Эти его недомолвки и прощупывания смахивают на… "дворцовые интриги", будь я проклят. И на кой нам это надо — соблюдать такие вычурные политесы. Блин, и ведь не скажешь, хлопнув по рюмахе и по плечу самодержца: "а давайте по-простому. Ага по-нашенски, по-бразильски!" Не поймут-с".

Чуть погодя, когда у него появилось время, Черто #769;в попытался упорядочить свои мысли, пробуя просчитать различные ситуации. Что-то, отложив в "отдельную папку", что-то отставив на "рабочем столе" на виду, отделяя зрелое от преждевременного, нужное сейчас и возможное потом.

А когда его понесло, удивлялся величию человеческого разнообразия мыслевариантов.

"Так и руку Бога почувствуешь на себе, помня о его подарке выбора.

Х-х! Вот только не стоит усложнять. Всё наверняка окажется прозаичней".

Сейчас же его снова прервал царь — обед плавно подходил к концу, в уши фоном вливался разговор самодержца с начальником безопасности судна.

— Вы хотели бы посмотреть ледокол на ходу?

— О, полноте. Нет нужды, я верю Дубасову. А вот летающая машина. Крайне любопытно. Обяжете. Насколько это безопасно?

Последний вопрос императора уже предназначался капитану и Черто #769;в, выгребая из своих дум, ответил немного невпопад:

— Да конечно. Вертолёт уже готов к полёту.

Финальным аккордом застолья была блажь начальника безопасности всё из той же серии "удивить, поразить". Капитан одобрил — вполне в пафосе предков.

Вспыхнул экран, заиграло "Синее море" "Любэ". Но клип — личная подборка Шпаковского, капитана второго ранга запаса, старпома ракетного подводного крейсера стратегического назначения.

Нарезка. Что-то ещё из советской военно-морской хроники, лучшее. А в основном в идеальном цифровом качестве ВМФ России задвухтысячной.

И ничего, что подобные видеокартинки ушли с нутом и ребятами в Питер, и наверняка высокие гости уже видели нечто подобное.

Сейчас, на дюймах большой "плазмы", с акустикой… даже кэпа пробрало.

Адмиралы замерли. Николай-самодержец туда же. А когда прозвучало "мы вернёмся мы, конечно, доплывём", Дубасов, сглотнул, пробормотав:

— Нам бы такую, да перед боем…, матросиков воодушевить.

Ширинки тот вообще видимо видел впервые… с отвисшей челюстью.

Признаться, ракетные надводные корабли, без огромных башен и стволов, с клипперными носами против угрюмых нынешних броненосцев выгладили изящными балеринами.

А вот подлодки — это да! Чёрные туши, погружённые в воду…. И логика с воображением, достраивали диаметр окружности подводного корпуса. А маленькие фигурки на спине левиафанов говорили о размерах…. Впечатляло.

Потом, когда докрутило, доиграло, изумлённый генерал переспрашивал:

— Сколько тонн? Четырнадцать? Как у броненосцев…. А скорость 30 узлов? Под водой? О господи, я не спрашиваю про вооружение….

На возвышении юта, где вертолётная площадка, холодный ветер, свист турбин, молотящие воздух винты. Имперские "господа-товарищи" взирая на воющую машину с укромно прятанным трепетом, ссутулились, сжались, непроизвольно, от пронизывающего ветра, от опасения мельницы лопастей над головой.

По левому борту притулился "Скуратов". На палубе только Престин и его помощник — для них это зрелище тоже впервые и ничто не мешает им смотреть.

Первым Ширинкин — полез в проём сдвижной двери как в прорубь. Глаза человека жили отдельно, крича: "боимся"! Его жандармы наверняка были заранее благодарны, когда их отстранили от воздушной службы. Зато охранять императора вызвался старший лейтенант, да ещё с таким воодушевлением….

"А ведь Волков, кстати, был одним из тех, кто рьяней и презрительней всего осуждал Романова в слабости, — вспомнил капитан, — а тут такая подножка. Парень наш воинственен, а царь хоть и не тянет на полновесного полководца, однако неожиданно оказался весьма и загадочно крут.

Не теряем ли мы нашего бравого морпеха?

Да нет, должен понимать, что его специфика куда как шире, чем просто быть при царе охраной.

Давая Волкову порезвиться, как в случае того безумного экспромта на снегоходах и катере, можно поспустить его воинственный пар. Но в тоже время это повод повышать амбиции. Хотя парень он, не смотря на гору мышц, не глупый.

В конце концов, мальчикам многого не нужно. Еда, пиво и чтоб шкура убитого им зверя прикрывала задницу. И женщина конечно. Следует потом расспросить его…, напрямую, чтоб знать уже — не строит ли он карьерные планы? Какой солдат не мечтает стать генералом".

Следом за Величеством в вертолёт кильватером полезли адмиралы. Съехала, закрываясь, дверь, машина набрала обороты, плавно отрываясь от площадки.

"Молодец Шабанов, не рысачит. А то как…, - капитан хохотнул, — как по салону понесёт памперсным запахом! Да, ничего. Ветрено, но без порывов. Так что безопасно. Зато туман ушёл, солнечно — далеко поглядят. Ещё одно зрелище. Минут на пятнадцать полёта им за глаза хватит".

Сзади шумно задышал и чихнул Шпаковский:

— Вот зараза! Простудиться ещё не хватало. Я установил.

— У всех?

— Да-да. Хоть и у Их Величества каюта побольше, но вдруг они решат посовещаться у того же Ширинкина. А адмиралам так, на всякий случай.

— Не найдут?

— Обижаешь….

"Ерунда это конечно, — Черто #769;в, — не та компания в попутчиках у царя, чтобы обсуждать серьёзные вопросы — как ему наши предложения…, услышать вообще его взгляды на нас, планы. Но мало ли…".

— Интересно, а Романов часом сам с собою не разговаривает в минуты одиночества?

— Так э…, а ты про это? Может и побормочет чего. Я ж ему камеру аккурат на рабочем столе воткнул, как лампу. Тетради там стопочкой, карандаши-ручки, если вдруг поработать вздумает перед сном…. Он же любитель дневник вести. Правда, хрень всякую писал — про погоду и воро #769;н.