Сергей Арсеньев - Пионер Советского Союза (СИ)

Ну, а потом произошло то, что я и предвидел. Батя торопливо, дрожащими руками, сорвал с моей фотографии чёрную ленточку и полез в сервант, Вовка глазами лупает и улыбается счастливо, а до мамки тут дошло, что я не пропал, а сбежал, что здоров совсем. Она прям как зарычала, да в шкаф, за ремнём солдатским нырнула. Это батя у меня добрый, а мамка, ух!!

С криком «паразит такой!» она сразу, одной рукой, меня на кровать мою швырнула. Я едва успел отчаянно крикнуть: «Ленка, отвернись!!», как с меня в одно движение сорвали до колен штаны вместе с трусами, да по заднице, по заднице голой! Больно, пришлось подушку грызть.

Хорошо, что Ленка была тут. Она тихо так, вежливо говорит: «Тётенька, не надо, это он из-за меня, это я виновата, не наказывайте Сашу, пожалуйста. Меня бейте.». Мамка отпустила меня и переключилась на Ленку. Даже ремнём замахнулась, но не ударила всё же, только подзатыльник отвесила крепкий. Кто такая, спрашивает. Я же торопливо, пока Ленка не повернулась, штаны обратно натягиваю. Почти успел, когда она всё же повернулась, я их уже застёгивал.

Ленка сообщила мамке, что её зовут Лена, а кто она такая, Лена и сама не знает. Как это? Мамка аж на кровать мою присела от удивления. А вот так, не помнит Лена, кто она такая, хоть ты плачь!

Тогда мамка и говорит мне, рассказывай, мол, Сашка, что случилось. А чего тут расскажешь? Не смогли мы с Ленкой вменяемую версию придумать, где мы четыре дня шлялись. Потерялись? В Ленинграде, ага! А что мы ели, где спали? Почему, в конце концов, такие чистые и сытые домой вернулись. Тогда Ленка говорит, давай правду расскажем!

Я аж припух. Правду?! Про будущее? Да кто ж поверит-то? А если поверят и проверят, что начнётся? Не, не пойдёт. Ленка же настаивает, что правда — самая лучшая ложь. Мы правду скажем, но не всю. Расскажем, что на тебя напала кошка в подвале, потом мы с тобой стукнулись лбами, встали, вышли из подъезда, а тут уже четыре дня прошло. Масло с макаронами завалилось куда-то, а больше мы и не знаем ничего. Как так получилось, что четыре дня пропали для нас, мы не в курсе. А плакала она тогда возле булочной потому, что не помнила, кто она такая. Как версия?

На мой взгляд, версия глупая. Только вот ничего лучше я сам придумать не смог. Глупая версия, но все остальные ещё глупее. Ну и решили такой линии держаться.

Мамка меня ещё немного попытала, но кроме того в каком именно подъезде мы четыре дня боролись с кошкой, выпытать из меня не смогла ничего.

Батя в отделение милиции побежал, сообщить, что я нашёлся, а то меня милиция по всему городу ищет, хотели уже и всесоюзный розыск объявлять. А к нам в комнату все соседи набились, как узнали, что я сам вернулся. И не только из нашей квартиры, и с других квартир, и даже из других подъездов подходили. Меня, оказывается, всем двором двое суток искали, но так и не нашли. При таком известии совесть моя взбодрилась и начала кусаться с удвоенной силой.

Я себе весь язык обтрепал, вновь и вновь рассказывая, что случилось со мной. Мальчишки наши приходили со двора, хотели увести меня, но разве вырвешься! Мамка сказала, что я наказан. Кошка там волшебная или не кошка, но ремня я уже получил, а теперь вот ещё недельку дома посижу, подумаю над тем, с какими кошками можно играть, а с какими лучше не надо.

Потом батя вернулся, с ним пара милиционеров — сержант и лейтенант. Они разогнали всех, набившихся в нашу комнату (кроме тех, кто жил тут), и начали нас с Ленкой допрашивать. Как, да когда, да где, да кто ты такая, девочка? Наивная Ленка, сбежать она хотела через десять минут. Ага, от нашей советской милиции так просто не убежишь!

Потом я с Ленкой, оба милиционера, и мамка моя с нами, пошли подвал смотреть. Но Ленку в подвал не пустили, с ней мамка наверху осталась, в подвал я с милицией лазил, показал, где мы столкнулись. Сержант остался там, по земляному полу в поисках улик ползать, а мы с лейтенантом поднялись наверх и он повёл нас всех в больницу. Конечно, выходной сегодня, но какой-то дежурный врач там должен быть, пусть он осмотрит Ленку на предмет её амнезии, да и меня заодно. Мало ли, чем мы там, в подвале, заразиться могли…

…Фух, ну, наконец-то окончился этот безумно длинный день. Как же я устал. Вовка, не лягайся! Уже ночь, за окном стемнело, родители спят, да и Вовка, вроде, тоже. Ленка… Ленка, кажется, тоже спит. А я всё никак не усну, ворочаюсь с боку на бок, мне Вовка мешается. Весь день меня попеременно то ругали, то целовали и жалели. А Ленку только жалели, никто её не ругал. Она так и не смола сбежать в подвал за весь день. Постоянно рядом был кто-то из взрослых. Кажется, с этой амнезией Ленка саму себя перехитрила. Взрослые женщины считают, что она несколько не в себе, потому в одиночестве ни на секунду не оставляют. Даже когда она в туалет ходила, кто-то обязательно у двери дежурил.

В больнице, куда нас лейтенант приводил, хмурая усталая врачиха осмотрела нас с Ленкой и сказала, что мы вполне здоровы. Насчёт амнезии она сказать не могла ничего, она хирург и в этом не понимает, нужен специалист, но в воскресенье найти его проблематично. И куда Ленку девать? Действительно, воскресенье же! Её даже в детдом проблематично пристроить сегодня. Лейтенант предположил, что она может переночевать в отделении милиции, а завтра придумают они что-нибудь.

Ну, тут уж мамка моя взвилась. Как в отделение! Это что, бандит?! Девочку в тюрьму сажать! На робкие возражения лейтенанта, что в тюрьму никто не сажает её, а переночует Ленка в комнате отдыха, мамка его чуть не прибила. Не отдам, говорит! Пусть у нас ночует, потеснимся, не баре. Так вот и оказалось, что Ленку у нас ночевать оставили. Ха, девчонка к отдельной комнате привыкла, а нас тут теперь в одной комнате пятеро! Ничего, потерпит одну ночь. Ей на Вовкиной кровати постелили, а самого Вовку, соответственно, ко мне в кровать на эту ночь сунули. Мы с ним вдвоём под одним одеялом спать станем сегодня, как тогда с Лотаром.

Нда. Лотар. Как-то он там, в своём Берлине? Удалась ли нам наша провокация?

Это Ленка придумала, конечно. Мы с Лотаром как про оружие массового поражения услышали, так сразу и поинтересовались, что это такое. Ленка улыбнулась, да статью в «Вике» нам открыла про это оружие. Почитали. Прониклись. Сначала я подумал, что она умом тронулась. Хочет ядерным оружием атаковать Берлин. Или Москву? Или Лондон? Потом подумал и понял, что я идиот. Где она возьмёт-то его, это оружие? У неё что, в шкафу парочка ядерных бомб спрятана? А у нас такое делать ещё не умеют. Лотар, видимо, тоже примерно так подумал и попросил Лену пояснить свою мысль, вместо того, чтобы сразу придушить попытаться.

А та смеётся. Дурни, говорит, оружием массового поражения помимо перечисленных в статье «Вики» видов также негласно считаются и средства массовой информации. Это телевидение, радио и печать. Ну, телевидение у вас никакое, к радио нас не подпустят, а вот печать… это да. Давайте, говорит, пошлём в редакции крупнейших немецких газет убойную, взрывную информацию. То, что в 1940 году является страшным секретом, мы в 2013 легко из Инета накачаем.