Франсис Малька - Торговец зонтиками

Я тяжело упал обратно на подушку. Продолжение обещало быть мучительным.

Несколько минут спустя София вроде бы очнулась и, отвернувшись от книги, обратилась ко мне:

– Это ты все там написал? – По тону я понял, что она заинтригована.

– Да. Хотя… скорее, частично.

– Между тем все страницы исписаны одним почерком! Кто, в таком случае, второй сочинитель?

– Сложно объяснить, – попытался вывернуться я.

– Но это же твоя история? Имею в виду… ты действительно пережил события, там описанные?

Как-то было непонятно, надо ли сразу открыть Софии правду… Впрочем, какой смысл скрывать? Рано или поздно все равно догадается.

– Открой книгу на последней странице, – предложил я вместо ответа.

– Да погоди! Я же еще в самом начале.

– Нет, говорю тебе, прочти последнюю страницу!

– Ладно.

София открыла книгу там, где я сказал, и углубилась в чтение. По мере того как взгляд скользил по строчкам, она все больше волновалась.

– Там же обо мне! – воскликнула она. – Что еще за штучки? Когда ты успел описать наши… наши занятия в эти последние дни?

– Это не я написал.

– Кто же тогда?

– Книга сама.

– Кончай молоть ерунду. Ты прекрасно знаешь, что такое невозможно.

– Иди ко мне, объясню.

В течение нескольких часов я рассказывал любимой свою немыслимую эпопею, стараясь быть максимально точным, однако после каждого нового приключения София качала головой – дескать, нет, такого быть не могло, и как ее убедить, я не понимал. Даже тогда, когда перед нею прошла череда веков, доверия ни на йоту не прибавилось.

– Дивная история, – подвела она итог моему рассказу. – Прямо-таки чарующая. Только, на мой взгляд, у тебя что ни слово, то ложь.

– Хорошо, твое право верить или не верить, но хотя бы дай мне возможность доказать, что говорю правду!

– Ну и как же ты собираешься это доказывать? – спросила София с насмешкой, хотя было видно, что намерение мое ее заинтересовало.

– Очень просто. Возьми книгу и держи при себе до завтра. Так у тебя не возникнет подозрений, будто я имел к ней доступ. А когда проснешься утром, загляни на последнюю страницу и прочти там запись нашего разговора и всего, что произойдет дальше.

– Более чем странный эксперимент! Я с удовольствием сыграю с тобой в эту игру, только поклянись не забирать у меня книжку ночью и ничего туда не вписывать!

– Клянусь: чтоб у меня руки отсохли, если до нее дотронусь!

Манускрипт с самым невинным видом влез между нами на целую ночь, но я надеялся, что это поможет завоевать полное доверие Софии, а значит, стоило одной ночью пожертвовать.

Остаток дня мы гуляли по полям и лугам в окрестностях постоялого двора. Я старался не думать о досадном эпизоде, правда, получалось не всегда, а София, выглядевшая сильно – сильнее обычного – озабоченной, казалось, вообще не способна забыть о нем ни на минуту.

Проснувшись на следующее утро, я застал Софию в той же позе, что накануне. Она точно так же углубилась в чтение.

– Ну и как? – поинтересовался я.

– Там, как ты и говорил, появилась новая страница. Не знаю, какое волшебство помогает тебе это делать, но признаю, ты говорил правду.

– Отлично, стало быть, вопрос закрыт.

– Нет, не совсем… – поколебавшись, сказала она. – Осталось разобраться с одной мелкой подробностью.

– Это какой же?

– По твоим словам, что ты ни напишешь в книге, назавтра сбывается. И мне хотелось бы, чтобы ты…

Я не дал ей закончить фразу:

– Нет! Нет! Умоляю тебя! Ты просто не представляешь, на какие муки этот опыт нас обречет!

– Но мне все происходящее кажется настолько невероятным… Я готова согласиться с тем, что каким-то неведомым путем в книжке каждый день прибавляется по странице, но поверить в то, что ты способен изменить ход событий, вписав в нее несколько строк, просто не в состоянии.

– А я не могу ничего туда вписывать, это слишком опасно! – стоял на своем я.

– Да я же хочу всего лишь убедиться, что можно верить твоему рассказу, честное слово! Попробуй хоть на минутку встать на мое место. Разве ты сам не отнесся бы скептически, пусть даже ненадолго не усомнился бы в моей правдивости, если бы я тебе твердила нечто подобное?

Я молча растянулся на постели. София не виновата. Я чувствовал, сколько сил она прилагает, желая убедить себя в искренности и правдивости любовника, и видел, что все ее усилия оказываются бесплодны. Но использовать книжку, чтобы завоевать ее сердце? Ох, на какую скользкую почву пришлось бы в этом случае ступить… И куда меня обретенная Софией истина приведет?

Я хорошенько подумал и вспомнил, что однажды уже сделал из книги средство достижения своей цели и в тот раз это касалось непосредственно Софии, – имею в виду то, как быстро попал в окружение эрцгерцогини после первой встречи с моей нынешней подругой. Неужели манускрипт озлобится на дополнительное вмешательство в судьбу?

– Будь по-твоему, – сказал я наконец. – Но я – причем только ради того, чтобы не осталось и следа от твоей мнительности, – согласен на одну-единственную, вполне невинную запись. Вряд ли надо устраивать землетрясение, чтобы демонстрация могущества книги оказалась для тебя убедительной.

– Тогда пусть завтра пойдет дождик! – София окончательно потеряла покой. – Дождик только для меня!

– Я уже пытался играть в игры с солнцем и дождем, и, поверь мне на слово, последствия оказались самыми что ни на есть губительными. Слишком много людей пострадало. Да и вообще, ну пойдет завтра дождь, разве это докажет, что именно я вмешался, как ты говоришь, в ход событий? Ты вполне можешь предположить случайное совпадение и попросить меня еще об одной пробе. Нет, надо найти что-то получше.

– Но что, что?!

– Мне хотелось бы, чтобы идея исходила от тебя, только так можно будет полностью рассеять твои сомнения. Попробуй, представь себе событие совершенно невероятное, но физически возможное и не имеющее никаких реальных последствий.

София глубоко задумалась, и прошло несколько бесконечных минут, прежде чем она снова заговорила.

– Поняла! – воскликнула она. – Возьми перо и пиши то, что я тебе продиктую.

И я записал на последней странице книжки следующее:

На рассвете нас разбудило пение петуха. Пел он так долго, что, заинтересовавшись, я подошел к окну. Петух стоял у стены постоялого двора. Вдруг у ближайшего дерева обломилась ветка, рухнула на землю, и испуганная птица убралась подальше.

Текст получился и впрямь безобидный, и проверка должна была удаться. К тому же исключалось всякое совпадение, и опыт обещал стать вполне убедительным.

Признаюсь, серия испытаний, которых требовала София, слегка меня раздражала, но я ни на минуту не усомнился в необходимости доказать, что не вру, и избавиться от подозрений, которые все-таки нашу связь омрачали. Вот закончится эта дурацкая проверка, и все, происходящее сейчас, перейдет в область отдаленных воспоминаний…