Безбашенный - Античная наркомафия - 5

- Идобал, ты не стесняйся, наворачивай - наверняка ж проголодался, пока ждал, - выглянув из-за ширмы, я заметил, что финикиец едва притронулся к угощению, - Ещё немножко потерпи, и пойдём с тобой забирать твоего парня.

Я настроил аппарат на дом, чтоб звякнуть Велии, а там, млять, и без меня-то уже целая онлайн-конференция.

- Пятьсот убитых, и из них большинство - женщины! - доносится голос Юльки, - Кто бы тут на месте Аглеи не закатил истерику? Вдумайтесь - пятьсот!

- Юля, ну ты же сама знаешь, что такое рыночные слухи, - втолковывает ей моя, - Не удивлюсь, если преувеличено, как Максим говорит, в "стандартные" три раза. А на самом деле, наверное, в лесу столько и не было.

- Нет, пятьсот там всё-же было, даже немножко больше, - уточнила васькинская Антигона, - Но погибших где-то сотни полторы, и это вместе с умершими от ран и теми, которых затоптала сама толпа. И женщин среди них не большинство, а около четверти. Я бы спросила Хренио поточнее, но он ещё со службы не вернулся - позвонил, сказал, что ещё одно срочное дело, так что задержится...

- Велия, я тоже задержусь, - вклинился я, - Как раз вот по этому самому делу.

- То есть, по бабам с ним решили прогуляться? - подгребнула меня Юлька.

- Да нет, в этот раз боюсь, что по мужикам, - из колонки донёсся смех всей бабьей троицы.

Предупредил супружницу, отключил аппарат, щёлкнул рубильником питания, затем муфтой привода генератора, выхожу из-за ширмы.

- Всё, на сегодня закончили. Ты, Тонгета, тоже до завтрашнего утра свободна, - отпустил я секретутку, когда она прибралась на столе, - Вот теперь, Идобал, мы займёмся наконец и твоим делом, - договаривая, я уже и кобуру подмышечную с револьвером на одно плечо накинул, и перевязь с мечом на другое, и плащ на оба. Запер кабинет, передал ключи дежурному охраннику, уже на выходе из здания зашли в караулку, где финикийцу вернули его сданную при входе фалькату, а я забрал Бената с двумя бодигардами.

"Министерство" Васкеса - буквально через площадь. Охрана у входа уже в курсе, начальник караула знает нас всех прекрасно - даже Идобала разоружать никто не потянулся. Входим, подымаемся наверх, а в приёмной уже и оболтус идобаловский сидит - под конвоем, но без кандалов, и не скажешь по нему, чтобы в эти дни с ним хреново обращались.

- У досточтимого сейчас одна из арестованных сектанток и Аглея, но он велел впустить и тебя сразу, как только ты придёшь, - сообщила мне секретутка нашего мента, - Почтенный Идобал может пока посидеть здесь и поговорить с сыном - их вызовут...

А в кабинете - картина маслом - одна из повязанных нами в ходе операции "Дихлофос" менад-кампанок в позе провинившейся школьницы, с кислой мордашкой, в ручных кандалах, порядком замызганная, да ещё и носом хлюпает - явно, в отличие от пацана-финикийца не в отапливаемой ВИП-камере сидела, а в обычной, которая ни разу не санаторий.

- Извини, Макс, не успел тут немножко. Зато ты только посмотри, какая перед тобой важная сеньора! - испанец изобразил дурашливый поклон в сторону арестантки, - Сама "несравненная и дионисолюбивейшая" Елена Неаполитанская!

- Я думал, ты её давно уж засудил и вздёрнул высоко и коротко, - подыграл я ему, - Ведь ясно же с ней всё и так, и пробы на ней негде ставить, - на самом деле я даже имя-то её слыхал впервые, хоть мордашка смутно и припомнилась по той операции.

- Да вот, Аглея за неё просит - даже не знаю, как теперь и быть, - ухмыляется он при этом одними глазами, а морда серьёзная, кирпичом.

- Ну, нашёл проблему! Просто монету кинь - если миликоновская харя наверху окажется, так царь у нас - гарант законности, вот и вздёрни её на хрен, а если конь - ну, у нашей солдатни хрены, конечно, не конские, но всей центурией, это где-то оно то на то и выйдет - пусть тогда молит своего Диониса, чтоб здоровья ей дал достаточно...

Мы с ментом ржём, потом зацениваем стати кампанки, технично прикидываем, спорим и склоняемся к идее заключить пари на пару-тройку денариев, скольких солдат подряд эта несчастная выдержит, а сидящая рядом Аглея глядит на нас, аж рот раскрыла, и глаза чуть ли не с блюдца. А Васкес, заметив это, и говорит ей:

- Ты глазами нас не сверли, ты переведи ей, что её ожидает божий суд - самый справедливый на свете. Мы, простые смертные, можем ошибаться, но боги всегда правы.

Массилийка, отчаявшись прожечь в нас глазами дыры, переводит, кампанка в ужасе, а ближе к последним фразам гетера снова оглядывается на нас и вдруг улыбается уголками рта - дошло наконец, что прикалываемся.

- Ты переводи до конца, - говорю ей, - И объясни ещё, что у нас центурии не римские, а полного состава - ровно сотня человек.

Технически это уже несущественно - вряд ли кампанка выдержит и полсотни, и сама она понимает это прекрасно, так что осознать всю серьёзность момента ей нетрудно.

- С одной стороны, вроде бы, она и не так замарана, как остальные - не убивала, не пытала, не подстрекала к вымогательствам, да и на опиум людей сама не подсаживала, - теоретизировал между тем Хренио, - Но с другой - определённо была в числе активистов секты и вовлекала в неё здешнюю молодёжь, которой немало погибло в ходе операции, и это тянет на полноценную виселицу. Ну, разве что если только...

- Что-то всё-таки можно сделать? - сразу же спросила Аглея.

- Можно ПОПРОБОВАТЬ, - уточнил Васькин, - Фабриций против кампанцев настроен жёстко, и я не уверен в его согласии, но в принципе вербовку агентуры из этих сектантов он мне разрешил. Может статься, что я и смогу уговорить его насчёт одной не слишком замаранной в тяжких преступлениях кампанки - если увижу в этом смысл и если буду уверен в том, что не пожалею об этом позже.

Массилийка, проникшись, залопотала с арестанткой по-гречески со скоростью хорошего пулемёта - мы оба едва успевали разобрать только отдельные слова и понимали только с пятого на десятое...

- Елена говорит, что согласилась бы на ВСЁ, - по глазам обеих было предельно ясно, что понимается под этим "всё", и не менее ясно то, что кампанка готова разлечься и раздвинуть ноги хоть прямо сейчас и хоть прямо на столе, - Но только не это. Это было бы предательством по отношению к братьям и сёстрам по вере, - переводя, Аглея и сама явно не была обрадована, - Боюсь, я не смогу её убедить. Нельзя ли ей заслужить снисхождение как-нибудь иначе? - и улыбается эдак намекающе.

- Хренио, хочешь поржать? Нарочно - хрен придумаешь! - прикололся я, - Я звоню домой, а моя там с твоей и с Юлькой лясы точит. Я говорю своей, что задержусь по тому же делу, что и ты, и Юлька тут же версию выдала, что мы с тобой по бабам втихаря прошвырнуться намылились, а тут - прикинь, нас с тобой как раз на это и подбивают, - и мы оба расхохотались.

- Для "как-нибудь иначе" у нас и без неё женщин достаточно, - ответил мент, когда отсмеялся, - А от неё мне нужны имена и адреса тех, кто ещё не втянут в секту, но помогал ей или намеревался помогать.