Орсон Кард - Искупление Христофора Колумба

– Во всяком случае, мне так кажется. Но все это очень странно. Это случилось вчера вечером. Невероятно, правда? Я вчера подумала… вот было бы здорово, если бы я нашла эту разгадку, пока… пока Кемаль здесь. И тут мне это удалось. Так мне кажется.

Наступило долгое молчание. Наконец Кемаль встал и сказал:

– Тогда что же мы тут сидим? Покажите нам!

Кристофоро почти не надеялся, что Спинола предложит ему отправиться во Фландрию на одном из своих судов. Такой возможности он ждал очень давно, напрашивался на любое судно, плававшее вдоль лигурийского побережья, в результате чего узнал его лучше, чем все неровности своего матраса. Довелось ему, правда, совершить “разведывательное” плавание на Хиос, где он заработал кругленькую сумму. Не то чтобы он разбогател, но, располагая поначалу лишь небольшими деньгами, так успешно торговал мастикой, что вернулся домой с туго набитым кошельком. У него хватило сообразительности пожертвовать значительную часть этой суммы церкви от имени Николо Спинолы, постаравшись чтобы об этом узнало как можно большее число людей.

Спинола, разумеется, послал за ним, и Кристофоро, явившись, рассыпался в благодарностях.

– Я знаю, мой господин, что вы не давали мне никаких поручений на Хиосе, но ведь это вы предоставили мне возможность побывать там, не взяв с меня ни гроша за место на вашем судне. Я не смел предложить вам те небольшие деньги, которые мне удалось заработать на Хиосе. Вы даете своим слугам куда больше, когда они отправляются на рынок, чтобы купить на день продукты для дома.

Они оба прекрасно понимали, что это сильное преувеличение.

– Но когда я пожертвовал их церкви Христовой, я не осмелился сказать, что они исходят от меня, памятуя о том, что ими я целиком обязан вашей милости.

Спинола рассмеялся.

– Язык у тебя подвешен хорошо, – сказал он. – Попрактикуйся еще немного, так чтобы твои речи не звучали заученно, и, уверяю, они тебя сделают богатым.

Кристофоро полагал, что его замысел не удался, пока Спинола не предложил ему принять участие в торговой экспедиции, направлявшейся во Фландрию и Англию. Пять судов, ради безопасности, плыли вместе, и на одном из них был груз товаров, которые должен был продать Кристофоро. Это была большая ответственность, потому что на их приобретение ушла немалая часть состояния Спинолы, но Кристофоро хорошо подготовился к этому предприятию. Кое-что он делал сам, а за выполнением всех остальных работ внимательно следил. Он уже знал, как руководить погрузкой судна и как заключить выгодную для себя сделку, не нажив врагов. Он знал, как разговаривать с капитаном, как, не роняя собственного достоинства, поддерживать хорошие отношения с матросами, как по состоянию моря, неба, а также по направлению и силе ветра определить, сколько миль они пройдут. Хотя практически он не служил матросом, но, наблюдая за тем, что делается на судне, Кристофоро знал все обязанности членов экипажа и мог судить, насколько хорошо они выполняются. Когда он был еще совсем мальчишкой, моряки не мешали ему внимательно наблюдать за тем, как они работают, не опасаясь того, что это может причинить им какие-либо неприятности. Он даже научился плавать, чего не умели большинство моряков, поскольку еще ребенком понял, что это умение необходимо каждому, кто связал свою жизнь с морем. К моменту отплытия Кристофоро чувствовал себя вполне уверенно.

Его даже звали “Синьор Коломбо”. Раньше такого почти не случалось. Отец его крайне редко удостаивался подобного обращения, несмотря на то что за последние годы заработанные Кристофоро деньги значительно повысили благосостояние семьи. Отец переехал со своей ткацкой мастерской в более просторное помещение, стал красиво одеваться, ездить верхом, как синьор, и, купив несколько небольших домов за городской стеной, мог уже считать себя землевладельцем. Итак, этим почтительным обращением Кристофоро был обязан только себе, а не своему происхождению. На этот раз его так называли уже не только матросы, но и сам капитан! Эта почтительность говорила о том, насколько далеко он продвинулся однако куда важнее было доверие Спинолы.

Уже с самого начала плавание оказалось нелегким. Море, правда, не штормило, но и спокойным его назвать было нельзя. Кристофоро с тайным удовлетворением отметил про себя, что он единственный из всех торговых агентов не страдает морской болезнью. Как и во всех предыдущих плаваниях, он изучал вместе со штурманом карты и беседовал с капитаном, выуживая из них все, что те знали, все, чему могли его научить. Хотя он всегда помнил, что предначертанная ему дорога ведет на восток, он также знал, что рано или поздно станет владельцем судна или даже флота, которые будут бороздить все известные на сегодняшний день моря. Лигурийское море Кристофоро уже знал хорошо: плавание на Хиос, его первый выход в открытое море, когда берег полностью скрылся из виду, когда успех плавания полностью зависел от опыта капитана и точности штурманских расчетов, дало ему некоторое представление о восточных морях. А теперь он увидит и Запад, когда суда пройдут через Гибралтарский пролив, а затем, повернув на север, поплывут мимо побережья Португалии и пересекут Бискайский залив.

Пока же все эти названия он слышал только из уст моряков, когда они хвастались своими подвигами. Благородные господа – другие благородные господа – пусть себе плавают по Средиземному морю. А Кристофоро использует каждый момент, каждую возможность, чтобы подготовить себя к тому великому моменту, когда он, наконец, станет достойным слугой Господа Бога, и сможет…

Он старался не думать об этом, опасаясь, что Бог узнает о его непомерном честолюбии и гордыне, которые он скрывал глубоко в душе.

Конечно, Бог уже и так знал это. Но Он, по крайней мере, также знал, что Кристофоро сделает все, чтобы не дать гордыне обуять его. Да исполнится Твоя воля, а не моя. Если мне предназначено возглавить Твои армии и флот в крестовом походе, чтобы освободить Константинополь, изгнать мусульман из Европы и вновь водрузить в Иерусалиме знамя Христово, да будет так. Но если нет, я готов выполнить любое дело, которое Ты возложишь на меня, будь оно великое или малое. Я всегда буду готов. Я Твой верный слуга.

Какой же я, однако, лицемер, подумал Кристофоро. Утверждать, что мои помыслы чисты… Я вручил заработанные на Хиосе деньги в собственные руки епископа, а затем использовал это, чтобы возвысить себя в глазах Николо Спинолы. Более того, ведь я отдал ему не все деньги. Я утаил из них довольно кругленькую сумму: человек благородного происхождения должен одеваться подобающим образом, иначе кто же назовет его синьором? Еще большую часть тех денег я отдал отцу, чтобы тот купил себе дома и одел мою мать как знатную даму. Вряд ли так мог поступить бескорыстно верующий человек. Хочу ли я стать богатым и влиятельным лишь для того, чтобы служить Богу? Или же я служу Богу в надежде, что он сделает меня богатым и влиятельным?