Дмитрий Беразинский - Задолго до Истмата

Здесь генерал только раз появился на ассамблее и посетил торжественный прием, устроенный в честь победителей. Сразу с бала он отправился к себе в имение — отдохнуть с дороги и побыть с семьей. Почти три месяца он был лишен возможности видеть родных.

Рождественские морозы сменились крещенскими, празднества утихли, Басманова вызвала императрица.

— Петр Данилович, дорогой! — проворковала она. — Где-то вы запропастились, что пришлось специального курьера на поиски отряжать?

— С семьей был, ваше императорское величество, — ответил министр обороны, — вы ведь знаете, что я не большой ценитель светских развлечений. Стараемся, матушка, находить время и для воспитания отпрысков своих...

— Охотно верю, что ваши дети вырастут в достойных подданных империи, — торопливо перебила его Софья Алексеевна, — ведь их у вас четверо?

— Пятеро! — довольно улыбнулся Басманов. — Последний случился как раз на Покров. Отличный мальчуган! Но вы ведь призвали меня не за тем, чтобы расспрашивать о домочадцах, верно, государыня?

— Верно! — кивнула императрица. Лицо ее посерьезнело, на лбу обозначились морщины. От всего облика Софьи повеяло такой усталостью, что Петр Данилович ощутил даже чувство вины.

— Вы, я чай, помните об угрозе со стороны Польши? — Басманов кивнул. — Мои эмиссары докладывают, что войска Лещинского уже подходят к Риге. Что вы так смотрите, господин генерал-фельдмаршал?

Басманов закашлялся.

— Прошу прощения, государыня, легкое недомогание. — Он постучал себя по груди. — При всем моем уважении к полякам — вояки из них — аховые. Это даже не турки.

Софья печально улыбнулась!

— Вояки из них действительно... никудышные. Но их тридцать тысяч. И они уверены, что моя армия увязла под Белгородом. Где, кстати, ваши победоносные полки? На зимних квартирах под Москвой, так?

Басманов кивнул, подтверждая:

— Но у нас под рукой Новгородский стрелковый корпус князя Алексея Голицына, Псковский сводный корпус князя Репнина и вся столичная гвардия. Плюс артиллерия генерала Румянцева!

— Гм! Но ведь это от силы десять тысяч человек. А их тридцать тысяч!

Генерал-фельдмаршал в мгновение преобразился. Стал ликом ясен, голосом чист, очами строг. Звонким мальчишеским голосом отрапортовал:

— Ваше императорское величество, с этими десятью тысячами я смогу продержаться не только против всего войска Лещинского, но и супротив армии всех чертей с рогатинами! В любом случае три месяца я вам гарантирую, а за это время можно поднять половину России.

Императрица засмеялась. Хорошо засмеялась, легко. Давно так не смеялась.

— Значит, вы, господин генерал-фельдмаршал, уверены, что пока не стоит трогать московские полки? А меж тем железная дорога застряла где-то под Тверью. Была б она готова, я бы тоже ни минуты не колебалась. Хорошо, Петр Данилович, я приму ваше решение, но окажите мне любезность — зайдите к моим «прогрессорам», авось что-нибудь подскажут. Потом расскажете мне, чем они там занимаются, — любопытно.

Басманов на секунду вознегодовал. Все же Софья до конца ему не доверяет. «Прогрессорам» также не особо. Но, остыв, подумал, что в ее предложении есть резон. Министр попробовал поставить себя на ее место и даже слегка удивился такой «бабьей» прозорливости и дальновидности. Откланявшись, он решил навестить Волкова и компанию — это их государыня втихаря именовала термином «прогрессоры», термином, введенным Каманиным еще в свою бытность премьер-министром.

После их официального отъезда кабинет министров возглавил князь Барятинский, должность советника по прогрессу ликвидировали, а место министра культуры пока осталось вакантным. Лишь только три человека из первоначального состава экспедиции вернулись на Гею, остальные подверглись «репатриации». Иннокентий Симонов, Ростислав Каманин и Андрей Волков сложили с себя все регалии и отныне занимали несколько помещений в самом укромном уголке министерства культуры. Почему именно этого министерства? Там они меньше всего привлекали к себе внимание. Так решил Волков. Ростислав поддержал его, а Иннокентий предложил организовать для этого дела липовое бюро (типа «Рогов и копыт») с непонятным названием. Бюро должно было просуществовать недолго, от силы полгода-год, срок достаточный для сворачивания дел, развернутых их недавней экспедицией. Дел этих оказалось немало: возвращение геологических разведок, отправленных на поиски залежей редких элементов; сворачивание деятельности резидентов, засланных с определенных целями в страны Европы и Малой Азии; сокращение внутренней агентурной сети; прекращение разработок ряда новых типов вооружения, которые местные специалисты самостоятельно все равно бы не завершили. Работала эта троица тихо, как мыши на продскладе, но все же иногда отвлекалась от своих дел, чтобы помочь старым знакомым в решении текущих проблем.

Петр Данилович взглянул на часы в вестибюле — время ближе к обеду. Подумал, что карета ему нынче не нужна, и кучера с лакеем отпустил. До здания министерства культуры было всего метров триста. Поплотнее запахнул на себе полушубок и быстрым шагом пошел по очищенной от снега аллее — через Центральный парк было ближе еще шагов на пятьдесят. Подобные парки в Европе именуют королевскими, но монархов на Руси испокон веков так не титуловали. Софья пробовала на слух собственное прилагательное «Царский», но это оказалось неблагозвучно. «Императорский» — слишком пышно. «Княжеский» — незначительно. Парк так и остался Центральным.

Искомое здание было гораздо меньше, чем требовалось для министерства обороны, но гораздо больше того, что требовалось министерству культуры. Этому ведомству жилплощадь предоставили «на вырост». Поэтому в нем было много незанятых помещений; этим и воспользовались Волков и компания, захватившие едва ли не целиком левое крыло второго этажа. Повесив на входную дверь кодовый замок, этим самым решили проблемы караульного-привратника и санкционированного доступа. Отсутствие лишних глаз и ушей было некоторой гарантией безопасности и легкой маскировкой против не совсем опытных глаз возможной разведки. Береженого, как говорится, бог бережет.

Басманова встретили приветливо, хоть и немного настороженно. Кто его знает, какие цели может преследовать визит военного министра.

— Здорово, братцы! — приветствовал Басманов бывших коллег. — Ишь отгородились от всего мира! Чуть нашел! От людей прячетесь? Зря, может, кто бы слово умное молвил, прислушались бы.

— Умные люди — это те же пахучие цветы; один приятен, а от целого букета болит голова, — осторожно ответил Иннокентий.

Он просматривал поступившую дипломатическую почту от вернувшегося пять лет назад в Стокгольм князя Хилкова. Противостояние Карла с риксдагом было охарактеризовано остроумным Хилковым как «взаимный цугцванг»[ 11]. Андрей Яковлевич также сообщал, что состояние это может продлиться сколь угодно долго, ибо у противников хватает ума не пороть горячку. Повзрослел Карл. Лет десять назад окружил бы здание парламента войсками и держал бы там, пока не присмирели.