Дмитрий Беразинский - Путь, исполненный отваги

Попрощавшись, он зашагал по аллее, немного подволакивая правую ногу. Иннокентий растерянно посмотрел на Ингу. Та развела руками.

— Прапорщики тоже старшими бывают?

— Угу. После того как выволокут за пределы части более ста тонн государственного имущества, им цепляют третью звездочку. Однако я себе представляю, какие здесь генералы!

Кеша в расстройстве сел на стул, а девушка пристроилась рядом.

— Минуты две они молчали, затем Онегин почесался! — пробормотала она.

— Чего вы там мне написали — дворецкий мой обхохотался! — подхватил парень. — И стоя пред иконостасом, клялась в любви ему постылой. Что в трех словах известной фразы внезапно в воздухе застыла.

— Кеш? — внезапно спросила Инга. — Откуда из тебя все это лезет? Я имею в виду все эти шутки и пошлости? Сильно напрягаешься?

Иннокентий пожал плечами.

— Жизнь такая. Ни дня без шутки. Причем я уже плохо соображаю, где мое, а где чужое. Надеюсь, ты не станешь обвинять меня в плагиате?

Некоторое время они развлекались, переделывая стихи знаменитостей, затем перешли на прозу. Инга прошлась по товарищу Ефремову, сообщив, что «Туманность Андромеды» — продукт воспаленного мозга. Иннокентий ее поддержал, сказав, что у Ефремова хороши лишь ранние довоенные рассказы да «Лезвие бритвы». А «Сердцу Змеи» — место в нужнике. После Ефремова переключились на Александра Беляева. Иннокентий, захлебываясь, рассказывал об экранизации «Кладбища погибших кораблей», когда их прервали.

— Обратите внимание, — громко прокомментировал Ростислав, обращаясь к своим спутникам, — братья-сестры Стругацкие обсуждают тему своего нового романа. Вы как сюда попали?

— Точно так же, как и ты, — ершисто ответила Инга. — Думал сбежать от нас?

— Дурдом! — сплюнул Хранитель. — Я определенно старею. Портал не на три минуты оставил, а на все пятнадцать. Кто ж знал, что эти озорники сломя голову помчатся за нами!

— Спросили бы у меня, — сказал Каманин, — кого-кого, а эту плутовку я знаю не первый год. Еще в первый наш совместный обед я понял, что ее истинные аппетиты — на уровне Лукулла.

— Но-но! — воскликнула девушка. — Разве у меня не длинные стройные ноги и осиная талия? Разве я не «Мисс БГУ»?

Мужчина в полковничьем мундире подозрительно взглянул на знакомого уже им Лютикова.

— Шура! Ты им ничего не успел наобещать? Толстячок от неожиданности поперхнулся.

— Когда? Я же и не знал, кто это! Вечно вы, Андрей Константинович, меня шпыняете!

— Тебя пошпыняешь! Отвернись, так ты замок Хранителя маврам продашь.

Хранитель обеспокоенно глянул на свое жилище. Затем покачал головой.

— Ну, маврам не страшно. Однако, Господа, партия!

Все недоуменно уставились на него. Он не спеша принялся пояснять:

— Кто-то из тех, с кем я так и не успел познакомиться, говорил, что великие дела лучше всего вершить втроем. Одному — посоветоваться не с кем; вдвоем — скучно, а четверо и больше начинают разбиваться на группы и партии...

— Простите, — встряла девушка, — это Джером К. Джером сказал.

— Помолчи, Самохина! — отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, Хранитель. — Не важно, кто это сказал, а важно, что вы трое образуете кабинет министров новой России при генерале Пиночете... тьфу, при полковнике Волкове. Полковник! По-моему, настал психологически удобный момент для завтрака. А мы с тобой сходим в одно место и пошепчемся относительно кой-чего. Затем спустимся и после завтрака продолжим писать меморандум. Потерпите полчасика без трюфелей?

Волков кивнул.

— Совершенно правильно! — вмешался Шура Лютиков. — Я даже лучше запоминаю, когда жря... кушаю, простите! А мне какую должность приготовили?

Старший прапорщик ни хрена не понял, но чутьем «куска» ухватил, что идет раздача портфелей. Упустить такой шанс он не мог никак.

— Чего? — вдруг взвился Волков. — Я думал, что буду решать сам, кого и куда мне назначать! А теперь выясняется, что за моей спиной стоят какие-то серые кардиналы...

— Успокойся! — приказал Хранитель. — Тебе никто не будет мешать. А этих... «танцоров на краю времени» все равно нужно куда-то пристроить. Они же от скуки подохнут, зная, что рядом есть миры, в которые им хода нет. Или ты предложишь вытереть им память?

— Я вам вытру! — вдруг встала на дыбы Инга. — У меня память лучше, чем в компьютере. Берите на работу, раз мы такие любопытные!

— Тайм-аут! — воскликнул хозяин. — Не то я сейчас признаю, что проиграл пари, едва заключив его. Вы меня вынудите, гости дорогие! Пошли жрать, пока мой ум за разум не зацепился.

В Париж неслась «Бетрель» тяжело груженной. В грузовом отсеке покоился контейнер с белковым суперкомпьютером — мыслящим организмом на основе спятивших клеток серого вещества мозга дельфина, ДНК которого было завернуто хитрым образом. В результате этого центральный процессор имел проблемы психического плана: эгоизм, нарциссизм и высокомерие компьютера создавали невыносимые условия для работы— у оператора быстро развивался комплекс неполноценности. Но для выполнения сложных задач он был незаменим, а его память, объемом триста пятьдесят терабайт, хранила весь человеческий опыт и знания от питекантропа Адама до его двоюродного брата Билла Гейтса.

Неожиданно для всех с супермашиной поладил старший прапорщик Лютиков, чье самомнение было едва не выше, чем у белкового монстра. Андрей Константинович с удовольствием вспоминал, как компьютер обозвал Шуру «безмозглым существом».

— А ты — беспозвоночное! — ответил, не сильно думая, Лютиков. — Мне по приезде во Франко титул пожалуют, а ты как был куском дерьма, так и останешься.

После этого машина прониклась чем-то вроде уважения к бравому толстяку и изредка беседовала с ним о геральдике. Остальных членов экипажа компьютер упорно не замечал, лишь при виде Инги немного волновался. Серое вещество было взято из мозга дельфина-самца.

В пассажирском отсеке было тихо. Все углубились в изучение вводной, предоставленной Хранителем. Вопреки диспозиции, пришлось денька на три задержаться в Неверхаусе — замке Хранителя. Вновь прибывшее трио с Земли знакомили с историей появления на Унтерзонне бравых вояк с «Бобруйска-13» и теорией параллельных миров. Основные постулаты этой теории с охотой прослушал и сам Волков. С удивлением он узнал об экспериментах над искривлением пространства в районе Бобруйской городской свалки в мае одна тысяча девятьсот девяносто девятого года. Тогда группа ученых испытывала гравигенератор, изобретенный в начале девяностых. С другой стороны, на Унтерзонне в двести пятьдесят четвертом году Конклав волхвов и ведунов на Четвертом Всеобщем Шабаше опробовал новое заклинание, разработанное Боримиром Серым — волхвом высшего сектора.