Роман Буревой - Мечта империи

— Ею часто пользуются?

— Я пользовался одно время, — признался Элий. — Когда гений меня особенно донимал.

— Твой гений был так уж плох?

— Не знаю. Но мне стало невыносимо ему подчиняться. Я предлагал сенаторам произносить формулу отречения перед голосованием по важным вопросам, чтобы принимать решения самостоятельно, а не так, как прикажут гении. Но меня не поддержали.

— Хорошо, что тебя не объявили сумасшедшим. Слышать своего гения как голос постороннего — это болезнь, — заметил Вер.

— Но гладиаторы именно так и слышат голоса гениев, — напомнил Элий.

— Наверное, мы все немного не в себе…

Вер развернул листок, пробежал глазами строки.

— Что значит — «и смерть исполнит мое желание»? — спросил он.

Элий нахмурился:

— После произнесения формулы твои клейма сработают, только если ты убьешь противника. Но ты ведь не Хлор. После игр клейма сгорят, ты вернешь деньги. Такое бывает. Тебе достанутся твои законные десять процентов за риск. Тутикан будет недоволен, но этому я придаю наименьшее значение. Только девочку жаль. Ей придется выкарабкиваться самой. А шанс у нее, ты говорил, один из сотни…

«Далась тебе эта девчонка!» — хотел крикнуть Вер, но сдержался.

Уж сейчас точно он не испытывал к ней никакой жалости.

— То есть это будет не победа? Даже если я одолею? — продолжал допытываться Вер. Элий замялся:

— Скорее это будет ничья. Как говорится: «бой закончен на ногах». Тебя это не устраивает?

«Меня устроит только победа», — хотел ответить Вер, но сдержался.

— Гений будет помогать моему противнику, — сказал вслух раздраженно. Выход, предложенный Элием, оказался обманом. Вернее, полуобманом. А Вер хотел победить, во что бы то ни стало и досадить наглецу-гению.

— Его гений, — уточнил Элий. — Или ты разучился драться? Твой гений может заставить тебя споткнуться. Или ослепить на мгновение. Или что-нибудь еще. Но как раз от этого тебя и защищает формула независимости. Гений противника над тобой не властен.

Его друг прав. Поражение Веру предсказал его собственный гений, и только он может заставить Вера проиграть. Но Вер не проиграет. Несмотря ни на что! Он выиграет, даже если после сойдет с ума. И Вер прочел написанные на листке слова.

После этого Элий тронул водителя за плечо, и они поехали в Колизей.

А Веру почудилось, что где-то высоко-высоко в небе заскрипела ось огромного и таинственного колеса фортуны. Вер в своей раздевалке в третий раз проверял прочность крепления доспехов, когда дверь приоткрылась и внутрь заглянул распорядитель, одетый Меркурием. Сдвинутый набок крылатым шлем едва держался на макушке.

— Ты в паре с Варроном, — объявил он и исчез. Варрон — не самая лучшая пара. «Старый» боец ловко машет двумя мечами, и уж меньше всего хотелось бы его убивать… Убивать? Что за чушь! Он не собирается отправлять в пасть к Орку старину Варрона. Разумеется, нет… пусть эта сучка Сервилия обделывает свои дела в другом месте, ради нее Вер никого убивать не будет. Некрасивые слова. Не надо их произносить даже мысленно. Перед поединком мозг должен освободиться от грязи. Не стоит также поминать подземных богов или угрожать противнику. Но сегодня Вер может ругаться последними словами, сегодня он один против всех, ни боги, ни гении ему не помешают. Он свободен. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного — полная, абсолютная свобода. Он был как будто не в себе. Как будто пьян. Или сходил с ума?

— Вид у тебя неважнецкий. Плохо спал? — спросила Клодия, когда Вер занял свое место в первом ряду процессии.

Вер сделал над собой усилие, чтобы ответить в своей обычной манере:

— Приснилось, что меня избрали в сенат на пару с Авреолом. И он постоянно заваливал мои законопроекты. Представляешь, какой кошмар.

— Представляю и сочувствую. Сегодня ты дерешься последним, — продолжала болтать Клодия. — Ненавижу драться последней — хуже нет… весь изведешься.

Клодия пошла в школу гладиаторов, когда у ее жениха обнаружили неизлечимую форму рака. Его кололи сверхсовременными лекарствами, а она день и ночь училась орудовать мечом. Он высох как щепка и держался лишь на инъекциях морфия, когда она вышла на арену. Обычно гладиаторы не пытаются исполнять свои желания в первом бою. Редко кто выигрывает первый бой. Но у Клодии не было времени. Она взяла одно-единственное клеймо для своего умирающего любовника. Ее противником оказался Варрон, тогда тоже еще новичок. Судьба давала крошечный шанс. Но Клодия сломала руку и проиграла тот первый бой. Когда ее вынесли с арены, у нее был потухший взгляд приговоренного к смерти. Приговоренного, который свой поединок проиграл. Фортуна посмеялась над ней. Жених Клодии умер через десять дней. Возможно, никто бы не смог выиграть этот поединок. Ну, может быть, только Вер. Элий предложил Клодии свое клеймо в долг. Но что еще она могла пожелать? Только легкой и безболезненной смерти для умирающего: проигранное желание боги не исполняют никогда.

«Представь, что все граждане Рима купили гладиаторские клейма. Каждое второе желание исполнится. Половина римлян умрет от горя, а вторая будет рыдать от счастья», — пошутил Гюн в день заключения договора.

«А у меня довольно противный гений», — подумал Вер.

Насколько гений похож на своего подопечного?

Как брат? Как приятель? Как адвокат? Скорее — как адвокат. Только он занят небесными интригами, а не земными. И все же… Может быть, небеса не так уж далеки от земли?

Клодия в смерти жениха винила Варрона. С той поры началась их непримиримая вражда. При чем здесь Варрон? Мало ли желаний самых страстных, самых сокровенных проигрывают во время игр в Колизее! Их сгребают вместе с песком с арены, они шуршат, умирая, грязными бумажными пакетами, разлетаясь во все стороны под порывами ветра.

Интересно, успел Элий исполнить свое главное желание или нет?

Вер глянул наверх, на трибуну. Молодой сенатор сидел на своем месте. Но Марции рядом не было. Неженка Марция спит и видит сладкие сны о своем браке с Элием.

— Вер, Элий может стать императором, если у него нет одной ноги? — спросил Авреол.

— Мы обсуждали этот вопрос сто пятьдесят раз, — огрызнулся Вер. — Найди тему поинтереснее.

— Разве Элий претендует на звание Цезаря? — пожала плечами Клодия. — У Руфина есть сын.

— Клодия, милашка, — ухмыльнулся Варрон. — Юный Цезарь — болезненное и жалкое существо. Все говорят, что он должен отречься от власти. И в этом случае Элий — кандидатура не хуже прочих. Элий Цезарь звучит неплохо.

— Неужели Марция станет женой Цезаря?! — раздраженно воскликнула Клодия. — Она же стерва.

— Ты ей завидуешь, киска, — хмыкнул Варрон. — Всем известно, что ты влюблена в Элия. Но он не захотел с тобой спать. Я его понимаю.