Мэри Джентл - Том II: Отряд

— Да… ваша милость! — Аш поправила меч на стальном бедре. — Тряси меня задом наперед, ну и холод!

Светлая кладка башни выросла над головами, уходя в бледно-голубое небо. За камни еще цеплялись несколько мертвых стеблей плюща, под навесными бойницами темнели старые гнезда ласточек. Вход охраняли люди Джонвилля: в руках пики, на куртках красные бургундские кресты. Они стояли снаружи, на ветру, глядя на свою герцогиню и капитан-генерала: похоже, от удивления парни забыли о морозе.

Аш неловко мотнула головой. Флора прошла за ней назад по стене, встала, укрывшись за зубцом, покосилась на протянувшиеся в пятистах ярдах от них линии визиготских укреплений.

— Никому… близко не подойти, — продолжала Аш. — Обстреливают главные ворота. Сюда не целят. Если станут менять прицел — мы увидим. Главное, здесь мы уж точно можем поговорить наедине.

— О сдаче Дижона? — недоверчиво предположила Флора, грея дыханием одетые в перчатки пальцы.

— А ты думала, я так шучу?

— Аш. — Флориан подняла голову. Ветер разрумянил нездоровую желтизну ее щек. Под носом висела прозрачная капля. — Я тебя знаю. Точно знаю, как ты поступишь — в данном положении. Когда ты попадаешь в… безнадежную ситуацию… беспомощна… тебе не на что рассчитывать… — ты атакуешь.

— Тьфу, пропасть! Ты и впрямь меня знаешь, — удовлетворенно согласилась Аш.

Позади них послышался лязг стали, грохот сапог. Аш обернулась. С улицы по узким ступеням поднимался Джон де Вир с десятком своих людей. Аш увидела, как он направил своих латников к башне и, не замедляя шага, зашагал по стене к ним.

— Мадам герцогиня. Милорд де Ла Марш намерен вскорости увидеться с вами. — Граф сжал руки в стальных перчатках. — Он весьма озабочен. Река к востоку от города замерзла.

Флориан, покосившись на Аш, спросила:

— Лед выдержит человека?

— Пока нет. Но мороз усиливается.

— Оно и заметно, — поморщилась Аш.

Под открытым забралом шлема едва виднелось лицо Джона де Вира. Разноцветную накидку он оставил своим людям, и сейчас осаждающие не могли узнать рыцаря, глядящего на их легионы блеклыми голубыми глазами. Аш в своих доспехах была так же безлика. Она посмотрела на закутанную в волчий мех Флору, надвинувшую на глаза капюшон.

— Не стоило бы подвергать ее такому риску, — она говорила о Флоре, словно та не могла ее слышать, — но в городе могут быть шпионы визиготов. Не хочется, чтоб нас подслушивали слуги или солдаты. Или еще кто. Ни нищие, ни городские сумасшедшие. Никто.

— Тут вы в безопасности, мадам. Ни один человек в здравом уме сегодня на стены не полезет.

— Ради любви Господа нашего, — стукнула зубами Флора, жалобно кутаясь в плащ. — Давайте заканчивать… скорей!

— Пройдемся. — Аш, скрываясь за выступами укреплений, двинулась к Белой башне, но обернулась на послышавшийся сзади крик. Часовые-бургундцы посторонились, пропуская на стену еще две закутанные в плащи фигуры.

В одной она по заляпанному свечным воском голубому плащу узнала Роберта Ансельма. Другая при ближайшем рассмотрении оказалась янычарским полковником Баязетом, побелевшим от холода, но сохранившим достаточно галантности, чтобы поклониться герцогине и пробормотать какую-то любезность.

— Полковник! — поразилась Флора и сердито оглянулась на Аш. — Хочешь дождаться де Ла Марша, или начнем наконец?

— Подождем.

Когда все двинулись дальше, Аш пристроилась к Роберту и кивнула на янычара:

— Спроси его, Роберто, в каком состоянии их кони.

Роберт секунду поразмыслил, сдвинув брови, и заговорил с турком.

Тот остановился как вкопанный, замахал руками, возмущенно выкрикнул что-то и, побагровев, продолжал вопить, не в силах остановиться.

— Ясно, по-турецки это значит: «Только не моих коней, чтоб вам пусто было!» — усмехнулась Флора. — Похоже, он решил, что мы собираемся их слопать.

— Я бы не отказалась! Роберт, скажи ему, вопрос серьезный.

Баязет угомонился. К тому времени, как они закончили объясняться на ломаном турецком, впереди показалась Белая башня и охраняющие ее часовые. Контрфорсы хоть сколько-то защищали от ветра.

У самой башни была свалена груда сорокафутовых досок — остатки сгоревшей надстройки. Часть конструкции свисала со стены. «Слабое место», — отметила про себя Аш.

— Он говорит, лошади в плохом состоянии, потому что их плохо кормили, — обратился к ней Ансельм и добавил, не меняя тона: — А могла бы получиться неплохая кормежка… для нас.

— Как он считает, могут они выдержать галоп?

— Нет.

Аш задумчиво кивнула.

— Что ж. Значит, не стоит рассчитывать выиграть скачку…

Теперь с двух концов стены за ними следили любопытные глаза. Аш покачала головой. «На месте этих ворчунов я бы тоже глаз не сводила с командиров, вздумавших устроить совет на городской стене. Помнится, при виде чего-то в этом роде мне всегда казалось, что начальство затевает особо дурацкое предприятие.

Сейчас-то я только и мечтаю, чтобы кто-нибудь взялся решать за меня».

— Не послать ли еще кого за милордом де Ла Маршем? — проворчал Роберт.

— Пока не стоит. Он, наверно, уже идет.

Турок показал куда-то за стену, бросил короткую фразу. Аш, проходя между двумя контрфорсами, взглянула в том направлении, но не заметила во вражеском лагере ничего заслуживающего внимания.

— О чем он, Роберт?

— Холодно, говорит… — Ансельм поежился, всем своим видом выражая согласие с этим утверждением. — Всюду, говорит, холодно и темно.

— Что?

Флора, шагавшая между Аш и Оксфордом, оглянулась на янычара.

— Спросите полковника Баязета, что он хочет сказать. И пожалуйста, Роберто, просто переводи мне его слова.

Аш заметила мелькнувшие внизу красно-голубые накидки и перебила:

— Вот, наконец, и Ла Марш.

Бургундец, знаком остановив своих людей в отдалении, уже торопился к ним по стене. Подойдя, он склонился перед Флорой дель Гиз.

Баязет, выслушав торопливый шепот Ансельма, ответил через переводчика:

— Нам, женщина-бей, некуда уйти.

— К чему это вы, полковник? — спросила Флора, обращаясь прямо к турецкому командиру. Слушая ответ, который переводил Ансельм, она не сводила взгляд с лица янычара.

— Полковник говорит, на пути сюда он видел «ужасные вещи». Дунай замерз. Поля покрыты льдом. Люди вмерзают в лед и остаются лежать там. Некому убрать тела. Всюду только тьма… — Роберт запнулся, уточнил что-то у полковника и закончил: — Отсюда до самой Далмации деревни покинуты. Люди укрываются в пещерах, сводят лес на дрова. Некоторые города тоже разобраны на топливо — костры горят двадцать четыре часа в сутки.

— А солнце так и не показывается? — спросила Флора Баязета.

— Говорит, нет. Он говорит, все озера замерзли. Во льду видны мертвые птицы и животные. Только волки жиреют. Да еще вороны. Кое-где им приходилось объезжать… — Роберт поджал губы. — Нет, не понимаю.