Александр Рибенек - Гиблое место

Потом в жизни друзей появилась Лиза, и сразу в их отношении друг к другу наметилась трещина. Васька не замечал, как все дальше и дальше отдаляется от своего друга, а Свинцов завидовал ему, и эта зависть вовсе не была хорошей. Любовь к девушке вбила клин в их дружбу…

Каменистого островка, последнего перевалочного пункта на их пути, они достигли без особых приключений. Пока солдаты отдыхали, Свинцов взобрался по склону на вершину острова и, прильнув к биноклю, стал всматриваться в противоположный берег.

Минут пять он шарил взглядом по каждому бугорку и кустику, надеясь отыскать следы пребывания тех, кого они преследовали. И хотя младший лейтенант ничего не обнаружил, спокойствия у него на душе не было.

— Значит, так, — сказал он, спустившись обратно, — сейчас начинается самый легкий и одновременно самый опасный участок пути. Легкий, потому что в этом месте нет большой глубины, и дно под ногами не такое зыбкое. Опасный, потому что на той стороне нас может поджидать засада. Тех, кто идет по тропе, легко перещелкать с того берега, поэтому нам придется разделиться. Старшина Васнецов, сержант Железнов, рядовые Краснов, Рябинов и Мошнов пойдут со мной. Ты, Саня, — Свинцов обратился к Дворянкину, — со снайпером и пулеметом будешь нас прикрывать отсюда. Если что, помните: Шредер нужен нам живым!..

Они ползком добрались до вершины острова.

— Главное, не упустите момента, когда они начнут стрелять, — напомнил Свинцов Дворянкину. — Их необходимо быстро обезвредить, иначе они перестреляют нас, как куропаток. Укрыться-то здесь негде!.. Если все пройдет нормально, я вернусь за вами.

— А если нет? — осторожно поинтересовался лейтенант.

— Об этом даже и не думай! Все должно пройти нормально. Если же меня убьют… Сами на ту сторону не суйтесь. Ты запомнил дорогу?

Дворянкин кивнул.

— Тогда бери людей и возвращайся обратно. Там, у начала тропы, и караульте их со смершевцами. Другого выхода отсюда нет, так что мимо вас они не пройдут… Ну, мы пошли!

— Ни пуха, ни пера! — пожелал Дворянкин и хлопнул его по плечу.

— К черту! — торопливо ответил Свинцов и быстро пополз вниз…

Каждую минуту, каждую секунду, бредя к противоположному берегу, он ожидал услышать автоматную очередь, которая оборвет его жизнь. Правда, фронтовики говорили, что свою пулю не услышишь, но кто это проверял? Бредя по тропе, Свинцов напряженно вглядывался в кусты, надеясь, что успеет среагировать раньше, чем его убьют, хотя шансы на это были мизерными…

Обошлось. Никто не встретил их огнем. На берегу никого не было, следы свидетельствовали, что Головин со Шредером последовали в «гиблое место». Что им там могло понадобиться?

Свинцов вернулся за группой прикрытия и перевел их по тропе на берег, где их поджидали остальные.

— Здесь есть ручей, — сказал он, когда все собрались вместе. — Даю десять минут на приведение себя в порядок. Смоете грязь, а сушиться будем на ходу. Через десять минут выступаем. Разойтись!

Лиза шла по болоту, старательно прощупывая слегой тропу перед собой. Никогда еще ей не приходилось идти этим путем одной. Никто не шел впереди, расталкивая грязь, никто не окликал ее, не поддерживал доброй шуткой, как это обычно делали Васька с Толиком. Жидкое месиво цеплялось за бедра, волоклось за ней. Она с трудом, задыхаясь и раскачиваясь, продвигалась вперед, не спуская глаз со знаков.

Не грязь, не живая, дышащая под ногами зыбкая почва были ей страшны. Страшило одиночество, мертвая загробная тишина, повисшая над бурым болотом. Даже комары куда-то все подевались. Она боялась оглянуться, сделать лишнее движение. Ей казалось, будто кто-то бредет позади и дышит ей в затылок. А иногда возникало ощущение, что вот сейчас кто-нибудь схватит ее за ноги и утащит в эту мертвую топь…

Животный ужас накапливался в ней, заставляя учащенно биться сердце. Ноги дрожали от напряжения, легкие работали, как кузнечные меха, нагоняя затхлый вонючий воздух в сжатую топью грудь. Но она, налегая всей тяжестью на шест, с трудом вытаскивая ноги, все равно брела вперед, расталкивая перед собой грязь.

Она плохо помнила, как преодолела первую часть пути. Выбралась на островок, ткнулась лицом в траву и замерла, не в силах пошевелиться. Подождала, пока противная дрожь покинет тело, потом решительно встала, подняла слегу и смело шагнула в топь…

Огромный бурый пузырь вспучился прямо перед ней и гулко лопнул, обдав гнилым запахом и брызгами грязи. Первым ее инстинктивным движением было шагнуть в сторону, но девушка сдержала себя, зная, чем грозит ей этот поступок. И тут началось светопреставление…

Болото словно взбесилось. Огромные пузыри вспучивались и лопались со всех сторон: перед ней, по бокам, сзади. Поверхность болота раскачивалась, бурая жидкость иногда покрывала ее с головой, залепляя глаза, уши, рот, нос. Но девушка собрала всю волю в кулак, несмотря на тот ужас, который тисками сдавливал сердце, и упрямо шла вперед. Кричать было бесполезно (кто услышит в этой глуши?), поэтому она молчала, сжав зубы.

Так продолжалось, пока она не выбралась на каменистый островок. И сразу стихло все, успокоилось болото, словно признав свое поражение. Лиза вдруг осознала, что плачет. Всхлипывала, размазывая слезы и грязь по щекам, вздрагивая от одиночества и омерзительного страха. В ушах звучал настойчиво чей-то голос, перебивающий все мысли: «Вернись, вернись, вернись…»

Но нет, она решила твердо дойти до конца, во что бы то ни стало. Встала на ноги, перевалила через вершину острова, шмыгая носом, прицелилась, как идти дальше, и опять полезла в болото…

Последний этап дался ей легче. Топь стала пожиже, дно попрочнее, даже кочки кое-где появились. Постепенно почва все повышалась и повышалась, начался лесок. Трясина уступила место кочкам и мшанику. И вот, наконец, она стояла на твердой земле, еще не веря, что дошла.

Потом появилась растерянность. Куда все ушли? Вокруг никого не было видно, а впереди чернела стена леса, которая отмечала границы «гиблого места».

Умывшись у ручья, девушка задумалась. То, что они были здесь, понял бы даже несведущий человек. Десять аккуратно прислоненных к деревьям слег, многочисленные окурки, затоптанные каблуками солдатских сапог, однозначно свидетельствовали об этом. Наверняка они последовали в «гиблое место». Может, Васька совсем сошел с ума? Она очень хорошо помнила свои ощущения от единственного посещения «гиблого места». Страх, ощущение того, что кто-то копается в твоих мыслях, оценивает, примеривается к тебе… Ни Васька, ни Толик ничего подобного не чувствовали, посмеявшись над ее обеспокоенностью. Для них посещение этого места было всего лишь испытанием на храбрость. Но она знала, что они тоже бояться, только стараются не показать своего страха девчонке, на чью любовь претендовали оба…