Вера Ковальчук - Эльфред. Юность короля

Правда, как таковых флангов у войска датчан не было, как не получилось его и у саксов. Две армии перемешались так, что одну от другой не удалось бы отличить. Так происходит с водой и молоком — выцедить одно в другом уже нельзя.

Эльфред пустил коня в галоп, на ходу поднимая щит — стрелы уже мелькали, хоть и совсем редко. Мало кто из британцев схватился за луки, владеть которыми саксы великие мастера. Лишь те, кто оказался в задних рядах и не смог сразу схватиться с датчанами, нашли время показать свое мастерство. Лучников всегда держат в тылу, и они умели, стреляя через головы своих соратников, поражать врагов.

Случались, конечно, и ошибки. Один из воинов Эльфреда, уроженец Ванатинга [7] Ныне Wantage, королевское поместье в Беркшире, где родился Эльфред , накануне убедился в этом на собственном опыте.

А датчане луками пользовались редко. Как правило, стрелы они метали тогда, когда еще не было возможности пустить в ход мечи и копья. Принц пригнулся к шее коня и ударил его пятками. Он даже не оглядывался, прекрасно зная, что воины скачут за ним. Иначе и быть не могло. Лошадь неслась, выбрасывая копыта, мокрые от росы, а в голове Эльфреда вертелись вялые и бессмысленные посторонние мысли. Например, о том, что гонец от Эльсвисы сможет добраться до него не раньше, чем новорожденному уже исполнится десять дней.

А, может, он думал о своем еще не рожденном наследнике лишь потому, что его вдруг потревожило смутное ощущение смерти, бушующей на расстоянии вытянутой руки? Думал ли он о том, что, кидаясь в бой, рискует никогда не увидеть своего маленького отпрыска?

Конница врубилась в толпу и вскоре завязла в ней. Коням не так просто пробираться сквозь тесноту битвы, взмахи мечей и вопли пугают их. У конницы неплохое преимущество, когда она несется прямо на щиты пехотинцев, у которых не слишком много копейщиков, или слабая выдержка. Но если коням приходится пробираться сквозь плотную дерущуюся, злобную, огрызающуюся и орущую толпу, толк от них есть лишь в том случае, если они сами обучены сражаться.

Хороший боевой конь способен сражаться сам, и копыта его не менее опасны, чем меч в руках крепкого солдата. У Эльфреда был прекрасный боевой конь, воспитанный и обученный специально для него, и, плотно намотав повод на левую руку, принц лишь улучшал момент, когда можно было полоснуть подвернувшегося врага. Конь вертелся, оскаливая желтые зубы, и старался не подпускать к себе никого. Правда, он не разбирал, кто датчанин, а кто сакс, и потому на принца ложилась двойная ответственность и двойной труд.

Он все-таки потратил несколько мгновений, чтоб окинуть взглядом луг, сейчас, как казалось, от края до края заполоненный народом. Предводители войска норманнов любили одеваться ярко, так, чтоб непременно выделяться — это был знак их бесстрашия и былых побед.

— Вперед! — крикнул он, выделив взглядом датчанина в кольчуге и широком золотом ожерелье поверх доспеха. — Туда. Уэссекс и король Этельред!

— Уэссекс и король Этельред! — с ревом проорали его конники.

Норманны отпрыгивали с пути конного отряда, выстроившегося в узкий клин, те, кто не успевал отпрыгнуть, получали мечом по голове. Впрочем, далеко не все оказались бессильны противостоять конным воинам. Один из норманнов подставил мечу Эльфреда свой щит, а потом тем же щитом, шагнув, хлестнул по морде жеребца. Конь, испуганный, ослепший от боли, встал на дыбы, и принц не удержался в седле.

Но он настолько уверенно чувствовал себя верхом, что не свалился на землю со спины заметавшегося в безумии коня, а приземлился очень ловко, на ноги, и даже свой щит не потерял. Датчанин налетел на него сразу, как только сапоги Эльфреда коснулись ископыченной влажной земли. Принц едва успел подставить щит. Удар, пришедшийся по умбону, был очень силен, младший брат уэссекского короля поневоле шагнул назад, и еще раз, потому что не успел нанести ответный удар.

Стремительно, словно молния, мелькнула мысль, что надо взять себя в руки, и принц атаковал уколом меча, хотя кончик у оружия был таков, что пробить доспех было невозможно — скругленный и затупленный. Эльфред и не надеялся наколоть врага на свой меч, он хотел лишь отогнать его прочь. Датчанин и в самом деле шагнул назад, дав молодому саксу возможность собраться с мыслями и напасть. Поединок пошел так, как происходили сотни и тысячи поединков в Скандинавии и Британии, в Галлии и Италии. Выглядел он, как обычный обмен ударами, каждый из сражающихся принимал вражеское оружие на щит, причем старались подставлять щит умбоном, потому что деревянный круг был хрупок, и лишь металлическое полукружье, защищавшее руку, обещало надежную защиту. Грохот клинков о щиты продолжался до тех пор, пока у одного из противников не заканчивались силы, и он делал ошибку.

Но воины были весьма выносливы, а затягивать схватку в общем бою не следовало. В любой момент откуда-нибудь сзади мог подкрасться датчанин и, не церемонясь, прервать поединок. В какой-то момент, отбив удар чужого меча, Эльфред резко нагнулся и секанул норманна под щит. Металл клинка вошел во что-то неподатливое, должно быть, располосовал сапог. Принц ударил слабо — иначе не получилось бы, слишком неудобное было положение — и ногу не отрубил. Но и того, что он сумел, оказалось достаточно.

Датчанин пошатнулся, пропустил свой черед, и теперь уже сам с трудом отразил атаку. Его начало вести в сторону, а по рассеченному сапогу потоком текла кровь. Теперь можно было просто ждать, когда он потеряет побольше крови и свалится с ног. Но у Эльфреда не было времени. Он закружил вокруг северянина, то и дело пытаясь толкнуть его своим щитом, уверенно отбивал слабеющие удары и скоро сшиб датчанина с ног. Из-под наглазий шлема на него взглянули тускнеющие голубые глаза.

Принц нагнулся и дорезал врага. Потом толкнул его ногой в плечо и сорвал с одежды золотую фибулу. Драгоценность с одежды побежденного — символ победы и возможность украсить себя почетным трофеем. Так считали кельты, предшественники и предки саксов. Вряд ли принц мог себе представить, как древен обычай, который он сейчас припомнил, да его это и не интересовало. Сунув вещицу в пояс, Эльфред заспешил схватиться со следующим противником.

Он и на этот раз недолго оставался в одиночестве. Вскоре рядом вырос Алард, а по другую руку — Кенред, воин молодой, но уже отличный мечник. Он был моложе Эльфреда на два года, но оттого, что росли вместе, привык смотреть на принца снизу вверх, как будто тот был старше его на много лет. К тому же сын кузнеца и служанки королевы Осбурги признавал за Эльфредом право на главенство еще и потому, что тот носил титул и принадлежал к высшей знати Уэссекса.

Младший сын короля Этельвольфа не сомневался — Кенред будет верно служить ему и впредь. Он держал юношу при себе, и теперь был рад увидеть его рядом.