Дмитрий Шидловский - Пророк

— Возможно, — задумчиво произнес государь. — Но с Филаретом вы все же поговорите.

— Поговорю непременно, государь.

— Спасибо. Что же, не смею вас больше задерживать.

Я поклонился и зашагал по дорожке к стоянке.

Наш старый дом показался мне непривычно пустым. Только старый швейцар встретил меня в прихожей и принял плащ.

— Ваша светлость, Ирина Петровна ожидает вас в Мавританской гостиной, — в глазах старика читалось искреннее сочувствие.

«А ведь он очень болен, — вдруг подумал я, разглядывая большие мешки у него под глазами. — Как же я забыл об этом?! И почему мы вспоминаем о тех, кто предан нам, только когда нас самих ударит?»

— Спасибо, Антон Кириллович, — ответил я. — А почему вы здесь? Вы же на операцию должны были ложиться.

— Да какая уж там операция, ваше сиятельство, когда такие дела творятся? — смущенно прогудел старик.

— Ничего особенного не происходит, — улыбнулся я. — Земная ось не перевернулась, трубный зов не прозвучал. Вам обязательно надо позаботиться о своем здоровье. Я как раз собираюсь попутешествовать, а вы за это время подлечитесь. Знаете, как я рад буду увидеть вас в добром здравии? Ложитесь на операцию, а потом обязательно возьмите отпуск на пару — тройку месяцев. Можете отдохнуть в Александровне, можете в любом другом имении на полном пансионе.

— Да куда мне, — снова смутился швейцар. — Мне бы на родину, в Прохоровку съездить.

— Вот и отлично, поезжайте обязательно. И не забудьте получить у бухгалтера отпускные, — улыбнулся я и заспешил вверх по лестнице.

Ирина нервно мерила шагами гостиную. Увидев меня, она воскликнула:

— Шура, ну наконец-то! Я тебя уже два часа жду, сама не своя. Ты знаешь, что Анатолий сбежал к Елене? Только представь, какой подонок!

— Обычный холуй, стандартная реакция. Ничего особенного.

— И как ты держал такого!

— Исполнительный... и не брезгливый. Не каждую работу можно поручить честным и гордым. Специфика нашей жизни.

— Но какую гадость сотворила эта мерзавка!

— Она тут ни при чем, — отмахнулся я. — Ее использовали.

— Использовали?

— Это не важно. Я только что был у государя. Общественный совет решил передать корпорацию в управление тебе, а не Елене.

— Мне?! Но я не справлюсь, — всплеснула руками Ира.

— Справишься, — отмахнулся я. — Главное, не ломай систему управления, которую я выстроил... Ключевые посты заняты профессионалами, поэтому не затевай кадровых перемен — и система будет великолепно работать еще лет двадцать.

— Ах, Шура, оставь. Тебя все равно никто не заменит.

— Но без меня корпорация и не умрет. А мне сейчас надо уехать.

— Куда?

— В Порт-Артур. Там один мой «крестник» снимает фильм на мои личные деньги. Хочу посмотреть, как дела. Этого права меня суд не лишал. Имей в виду, скоро тебе предложат продать Николаевские верфи и наиболее плодородные земли. Либо предложат эксклюзивный контракт на поставку. Выглядеть это будет привлекательно, но не соглашайся. Это ловушка. Отказывать тоже нельзя. Если откажешь, тебя уберут, а во главе корпорации снова постараются поставить Елену. Сделай вид, что торгуешься, выдвини встречные, заведомо неприемлемые условия. Надо потянуть три-четыре месяца.

— А потом?

— А потом все кончится.

— Это те, кто использовал Елену?

— Да. Извини, подробнее не могу. Если я раскрою тебе больше, то подставлю под удар.

— Какой удар?

— Не знаю.

— Знаешь. Ты боишься, что со мной произойдет то же, что с Лорой Онасис. Она ведь тоже не хотела продавать корабли?

Я внимательно посмотрел на сестру.

— Возможно, все и не так плохо. Меня убрали значительно мягче.

— Они считали тебя менее опасным?

— Нет, они нашли мое слабое место — Елену. Туда и ударили. Наш с тобой противник — человек очень рациональный. Лишних сил он не тратит, кровь без нужды не льет.

— Мне становится все интереснее, кто этот неведомый враг, — горько усмехнулась Ира.

— Со временем узнаешь, — я приобнял ее за плечи. — Кстати, о Лоре. Я еще летом дал приказ тайно скупать акции ее компании. Продолжай это делать, только постарайся без огласки. Это важно. Почему, скажу позже. Извини, я немного устал сегодня, хочу отдохнуть часок. Давай подробнее поговорим после обеда? Мне нужно кое-что рассказать тебе о работе корпорации.

Она кивнула.

— Кстати, забыла сказать. Звонили из полиции. Такой вежливый ротмистр... Морозов умер. Они хотят взять у тебя показания. Извиняются, говорят, такая процедура.

— Как умер? — удивился я — Я же был у него утром.

— Скончался через десять минут после твоего ухода. Сердечный приступ.

— Вот как? Ладно, я поговорю со следователем.

— Шура, ты его не... — она подозрительно посмотрела на меня. — Ведь у вас там в ушу есть всякие удары... отсроченной смерти или как-то так?

— Нет, ударов отсроченной смерти не было, — покачал я головой. — Хотя в какой-то момент мне не хотелось, чтобы он жил дальше.

— Ты никогда не был мстительным.

— Я и сейчас не стремлюсь отомстить, я просто забочусь о будущем.

Я вышел из дворца митрополита. На душе было мерзко. Да что там говорить, я был откровенно зол на себя. Филарет, как я и предполагал, оказался исключительным занудой. Конечно, я встречался с ним раньше, но только на официальных приемах, в присутствии огромного количества народа, где всегда имел возможность отвязаться от не в меру энергичного митрополита с помощью нескольких вежливых и ничего не значащих фраз. Теперь, связанный обязательством перед государем, я был вынужден больше часа выслушивать монолог его высокопреосвященства. Именно монолог, потому что, вопреки ожиданию, Филарет вовсе не пытался о чем-то со мной посоветоваться, а лишь обкатывал на мне тезисы своих грядущих выступлений: перед лицом грозной опасности запретить распространение всех неправославных учений в «традиционно православных землях» и пропаганду «новых богомерзких учений» по всему миру, призвать всех православных бороться против бесовства и утверждать свет истинного христианства. Все это в разных интерпретациях я слышал уже не однажды, и мне стоило немалого труда переварить новую порцию этой каши. В конце концов, наскучив пустой болтовней, я прервал излияния Филарета:

— Все, что вы говорите, ваше высокопреосвященство, чрезвычайно интересно. Безусловно, ваша паства оценит все сказанное вами по достоинству. Но я не советовал бы вам вступать в противоборство с Гоюном.

— Вы считаете, князь, — Филарет пристально уставился на меня, — что бороться против бесовства не есть долг каждого христианина?

— Бороться против бесовства — долг каждого честного человека, — ответил я. — Просто каждый должен выбирать задачу по силам. Мудрый воин не выходит на бой, который не сможет выиграть.