Андрей Валентинов - Диомед, сын Тидея. Книга первая

Это Любимчик – из угла.

Переглядываемся. Плечами пожимаем.

– Поздно, – решает Патрокл. – Поздно...

...Да, поздно. Игра Атрея в разгаре. Понял, хитрец, что встанет против него вся Эллада! Понял, подождал, пока страсти разгорятся, и...

(Хотел бы я знать, как это с Менестеем Афинским так удачно вышло? И колесницы микенские не на том месте развернулись, и приехал афинянин миг в миг, лучше и не придумать. Ах, Атрей, Атрей!)

А теперь вокруг – звери. Волки! Вот-вот в горло друг другу вцепятся. Только уже не друг другу – враг врагу! Угадала мама – потеряли гончие дичь. И теперь в Микенах смеяться будут, хохотать, глядя как их недруги резню начнут. А там и колесницы выкатить можно!

Да и только ли в Микенах? Как и задумано – все вместе, всех сразу. Вот она, Гекатомба!

Умирает светильник. Дернулось пламя, мигнуло. Погасло.

Тьма!

– Мы на шаг от войны. От всеахейской войны! Всеэллинской, понимаете? Каждый – за себя, один Зевс за всех!

Тихо звучит голос Патрокла. Мы не спорим, хотя мне есть что сказать. Не ЗА всех, Менетид. ПРОТИВ всех!

...И брани быть, и городам гореть,

И женщины вина, а не богов,

Что сгинут и герои, и вожди...

И ты не прав, пьяница-аэд!

– Если... Если мы сейчас, прямо сейчас, что-нибудь не придумаем...

– А я придумал. Войны не будет.

Кто это сказал? Неужели опять Любимчик?

– Сбежать, что ли? – хмыкает Сфенел. – Слышали уже!

– Нет, не сбежать! – смеется Лаэртид. – Я лучше придумал! Каждый за себя, значит? Вот и славно! Как думаете, Тиндарей не спит еще?

– Да какое там спит! – откликается из черной тьмы Антилох. – Небось, подвал ищет, какой поглубже. С засовами из кипрской бронзы. Да только не поможет это...

– И не надо! – хохочет Одиссей. – Вот увидите, все будет хорошо... Ну, я побежал?

Зашевелился, за скамью ногой задел, ойкнул.

Хлопнула дверь.

– Резвый мальчик, – негромко роняет кто-то.

Не отвечаем. Молчим.

Тьма.

Не фаросы, не венцы – панцири и шлемы. Мечи пока в ножнах. Пока...

– Если что, Аякса на себя беру, – шепчу я. – Ты, Капанид – его брата, Тевкра...

– Угу!

Улыбается Сфенел, бой чуя. Скалится, Капанеева кровь!

– Амфилох, спину прикрываешь!

– Не бойся, ванакт! – смеется Щербатый. – Мы – Аргос!

Да, мы – Аргос. А рядом – Пилос, Дулихий, Саламин, Гиестия, Мизы, Итома, Феры.

И каждый за себя!

Никто не сидит – стоим. Шепчемся. Слева от нас – Патрокл с Антилохом, эти пока не нападут, можно даже спиной обернуться...

Вот и первый союз! Оборонительный покуда. А справа – Любимчик лук свой поглаживает. Тоже союз – но уже наступательный.

Охрана близко, но ей к началу не успеть. Сперва сами богоравные схватятся. Потом между гетайрами рубка пойдет. А кто уцелеет, домой поспешит – дружины собирать.

Съездили, называется, посватались!

– Богоравные! Мужи ахейские!

Дребезжит голос Тиндарея Спартанца. Дрожат худые руки.

– С радостью... С радостью великою обращаюсь я к вам, благородные герои. Ибо дочь моя Елена, Елена Прекрасная, Елена Прекраснейшая, сделала свой выбор...

Гул над толпой. Негромкий, недобрый. Кое-кто уже за меч схватился...

– Хорошо все будет, Диомед! – шепчет Любимчик. – Вот увидишь, хорошо все будет!

Шепчет, а лук не прячет. И Оилид Аякс с луком, и Махаон Асклепиад. А бычок-Теламонид уже шлем на глаза надвинул, копье ручищей сжал.

– Все мы здесь друзья, богоравные басилеи, все мы здесь братья! Верю, порадуетесь вы сейчас за мою дочь и за избранника ее! Знаю, все вы достойны, все равны...

Кто-то засмеялся. Вспорхнул над толпой смешок, взлетел... сгинул. Бедняга Тиндарей! Скоро по всей Элладе аэды петь станут про Тиндарея Войны Зачинателя!

– А посему поклянемся согласно обычаю, что никто не поднимет оружия на мужа дочери моей, но придет на помощь ему в трудный час, не жалея сил, крови и самой жизни!..

– Чего это он? – не понял Капанид. – Это, значит, Аякса выберут, а мы ему помогай?

– Именно, – хмыкнул я. – А если тебя?..

А если меня? А если Любимчика?

Хлопнул я себя по лбу, по шлему медному, хлопнул, ладонь отбил.

– Лаэртид, ты придумал?

Смеется рыжий, нос от удовольствия морщит. А вокруг – шум, а вокруг крики:

– Правильно, правильно!

– Поможем, крови не пожалеем!

– Клятва, богоравные! Клятва!

Ишь, переменились! То есть, не переменились, прежними остались, просто...

...просто каждый о СЕБЕ подумал! О себе самом! Даже самый распоследний басилейчик-козопас в этот миг задумался. А вдруг ЕГО выберут? Его, любимого?

Ну, Одиссей!

– Клятва! Клятва! На коне, на крови! По обычаю!

– Клятва! Клятва-а-а! Клятва-а-а-а!

А у Тиндарея все готово. Вот и коня, красавца вороного, ведут. Вот и секира взметнулась...

Не ржание – крик человеческий!

(Не могу смотреть, когда коней убивают! Не могу!)

– Кля-я-я-я-ят! ва-а-а-а-а-а-а!

Теплая кровь на камне, теплая кровь на сандалиях...

– Мы, герои Ахайи, герои Эллады, богоравные потомки Олимпийцев...

На всех нас – кровь! Спешили, заляпались...

– ...клянемся Зевсом, Поседайоном, Геей, Гелиосом и Афиной, богами и богинями Олимпийскими, которые владеют нашими городами и землей нашей...

Мертвые конские глаза прямо на меня смотрят. Огромные, темные...

– ...с сего дня и навеки быть единомыслены в защите Елены, богини нашей, и мужа, которого она избрать соизволит, и потомства их, и добра их, и городов их, и царства...

Мне бы радоваться. Хорошо все кончилось! Вместо войны – союз, да еще какой – кровный, нерушимый! И Атрей-хитрец не выиграл – проиграл!

– ...и враги их нашими врагами станут, друзья же – друзьями, а братья – братьями. И да укрепит нас в клятве этой великий Кронион и боги-Олимпийцы! Навечно! Навечно! Навечно!

Да, мне бы радоваться, но я не радуюсь. Может, из-за крови – слишком много ее. Не кровные мы братья – кровавые! Не обошлись мы без крови, Елена! Не человеческой, правда. Пока еще...

А может, другая клятва вспомнилась. Вспомнилась – не забывалась никогда...

« – ...На этом камне, пред ликом владыки нашего Зевса Величайшего, Повелителя Ясного Неба, царя богов и царя мира, мы, Семеро, клянемся честью, кровью и жизнью своей...»

Ты тоже клялся, папа!

Вот и гоним – чашу за чашей...

– Еще!.. Еще одну – и все! За новобрачных! Гера, Гестия, хай!

– Ха-а-ай!

Пьян Любимчик, вино проливает, со скамьи валится. Да и мы все не трезвее. Словно после боя – отпускает. Понемногу, понемногу...

– За Елену! За Менелая! Ха-а-ай!

...Белым было лицо Менелая Атрида, когда Прекрасная надела ему на голову венок. Белым – одни глаза жили. Упал на колено, прижался к ее руке...