Томас Сван - День минотавра

Страх душил Мирру. Она начала бормотать какие-то заклинания на своем родном языке, скорее всего, это были мольбы, обращенные к богам джунглей.

– С Икаром полетишь ты, – сказала Тея, касаясь плеча женщины. – Я ударю по спуску.

Но Мирра отрицательно покачала головой, и страх постепенно исчез с ее лица. Она подняла девушку на руки (критяне невысокие, и, хотя Тея уже достигла своего полного роста, в ней не было и пяти футов) и пристегнула ее к планеру, закрепив кожаные ремни на руках и лодыжках. Другим, более длинным ремнем она привязала Икара к спине Теи.

– Держись за сестру, – сказала она непривычно властным тоном. – Ремень может лопнуть.

– А как же я буду тогда держать своего змея?

Она взяла змея, которого смертельно боялась, и аккуратно уложила в мешочек, висевший у Икара спереди на набедренной повязке.

– Он подумает, что это его трубка, – успокоила она мальчика.

Они не услышали свиста летящей стрелы. Мирра разговаривала с Икаром, затем беззвучно опустилась на крышу и, казалось, прилегла отдохнуть. Стрела была очень маленькой и почти незаметной в складках одежды. Перья на конце делали ее похожей на птичку, которая просто села к Мирре на грудь.

Икар освободился от ремней, и они с Теей соскользнули с планера. Он встал рядом со своей няней на колени и в первый и последний раз в жизни поцеловал в щеку. Лицо ее приняло свое обычное выражение растерянности и нерешительности. Тея не позволила себе заплакать. Времени больше не было. Она рывком поставила Икара на ноги. Он полетит в безопасное место один, она ударит по спуску.

Поняв, что она собирается сделать, он запротестовал:

– Нет, я мужчина. Это ты должна лететь.

Ее всегда удивляло, когда брат приказывал, обычно от него этого никто не ожидал. Он подтолкнул ее к планеру.

Она быстро закрыла ему рот рукой и крикнула:

– Ты хочешь, чтобы мы оба погибли? Делай, как я говорю. И запомни, нельзя приземляться в Стране Зверей.

Путь им преградил великан. Ахеец, но не лучник-убийца. Из-за края крыши торчал верхний конец его приставной лестницы. Бронзовый шлем, украшенный павлиньими перьями, скрывал лоб, но она заметила, что у него светлые брови и нет бороды – совсем юный. Его руки были забрызганы кровью, кровь была и на мече, поднятом над головой. Он шагнул в ее сторону, и она почувствовала запах кожаной туники. С неожиданной быстротой и ловкостью воин отбросил меч и крепко обхватил детей своими ручищами. Они забились, подобно попавшему в сети тунцу, и, выскользнув из его объятий, упали на пол, ловя ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Он встал рядом с ними на колени и легким движением убрал с ушей Теи волосы. Ее передернуло от его прикосновения.

Он усмехнулся.

– Острые уши, – сказал воин на своем сочном ахейском языке, который она выучила при дворе – неожиданно мелодичный язык для воинственного племени. – Вы вовсе не критяне. Наверное, вы пришли из леса, и теперь вам самое время туда вернуться.

Глаза его были голубыми, как перо гнездящегося на море зимородка, окрашенное цветом волн, а щеки припорошил легкий янтарный пушок. Тея подумала, неожиданно почувствовав прилив нежности, что он пытается отпустить бороду и стать похожим на своих щетинистых товарищей. Несмотря на рост и силу, доспехи ему не шли.

Ахеец поднял детей на планер и крепко пристегнул ремни:

– Лучше улетайте отсюда. Мои приятели – грубый народ.

Он ударил по спуску рукояткой меча. Tee хотелось верить, что его товарищи не рассердятся на него за это.

У нее перехватило дыхание. Тело брата налилось тяжестью и, казалось, было отлито из бронзы. Они неслись все вверх и вверх, в яркий солнечный свет и лазурь, где когда-то парили Дедал и тот, другой Икар, в честь которого назван ее брат, пока он не потерял свои крылья и не рухнул в море, как подбитый альбатрос.

Тея открыла глаза. Невидимые сети воздуха перестали резать лицо. Она чувствовала себя то участницей игр с быком, пролетающей над смертоносными рогами, то дельфином, резвящимся от счастья, что над ним солнце, под ним море, а воздух обволакивает, как прохладный шелк.

И тут она увидела, куда они направляются.

– Наклоняйся, – закричала она Икару. – Мы летим к берегу.

Молчание.

– Икар, послушай меня. Не бойся. Помоги мне направить аппарат к горам!

– Боюсь? – обиделся он. – Я не испугался. Я думал о птицах. Теперь я знаю, что они видят с высоты!

– Наклоняйся, – закричали они хором, отдаваясь радости полета, от которого захватывало дух.

– НАКЛОНЯЙСЯ!

Внизу, под ними, как гигантская мозаика, мерцал захваченный дворец, черно-голубые черепицы крыш, мощенные красными гипсовыми плитками дворы с садами и фонтанами и все увеличивающиеся, похожие на грибы столбы дыма, выходящего отнюдь не из кухонного очага. Тут и там сквозь черноту дымовой завесы начинали пробиваться алые языки пламени. «Вот так, наверное, сгорел и кносский дворец», – подумала она. Ахейцы захватывают дома и дворцы, грабят и поджигают. А ее отец? Она была не в силах представить его среди пламени.

Тея от горя обратилась в кусок льда, как вода в пруду, а высоко в небе застыло время, будто все водяные часы замерзли, а тени солнечных перестали двигаться. И все же сами они не остановились. Застыли время и боль, а далеко внизу проплывали деревни с каменными домами, стоящие у больших дорог, на смену им пришли маленькие деревушки, соединенные узкими тропками, потом появились виноградники и оливковые рощи, переходящие в пастбища с редкими островками деревьев и пастушьими хижинами, и так все выше и выше, слегка покачиваясь, поднимались они к горам Иды. Горная вершина, как рассерженный кит, внезапно надвинулась на них.

– Наклоняйся!

Они обогнули заснеженные утесы, и их, как снопом брызг, обдало ледяным ветром.

А потом появился зеленый лес, будто спрятанный в ладонях у старой седой горы, соединяющейся с остальным миром лишь узкой тропой, ведущей на юг к плодородной Мессарской долине и великому городу Фесту.

Страна Зверей.

Они медленно, но неуклонно стали снижаться к лесу. Кипарисы, кажущиеся бронзовыми в лучах полуденного солнца, старые кедры, помнящие еще то время, когда малютка Зевс подрастал в этих горах, сосны, ели и незнакомые деревья пониже, источающие странный аромат, доносившийся даже до них, сладкий и острый одновременно (миррис? сандарак?), зеленое море деревьев с заросшими травой просеками и изумительная, малахитового цвета, речка, а там, там – что это, город или всего-навсего низкорослые деревья, похожие на дома, и канавка, напоминающая защитный ров? Ни один человек, кроме их отца, не бывал в Стране Зверей. Пастухи, бродя со своими овцами, подходили к южным границам и видели, как среди теней мелькают козлоногие юноши, крылатые девы с широко раскрытыми золотистыми глазами и настоящий минотавр – бык, который ходит, как человек.