Вениамин Гиршгорн - БЕСЦЕРЕМОННЫЙ РОМАН

Двенадцать!

– Прощайте, князь… Первая съемка будет посвящена вам…

Поезд тронулся.

На площадке улыбающийся Наполеон сигнализировал надушенным платком последнее прости любимому Парижу…

Вечером того дня, когда Наполеон решил лично руководить военными операциями в Австралии, Роман с верным человеком послал в Центральное управление судостроительства несколько чертежей отдельных частей подводной лодки с категорическим требованием в кратчайший срок доставить готовый материал для сборки в Марсель.

Пусть Наполеон усмиряет восстание…

Фурье оказался сумасбродным и совсем не понял принципов Романа. Нездоровый уклон нарождающейся революции следовало ликвидировать, и Бонапарт сделает это с успехом, но по возвращении…

Возвращение?…

– Что это Гранье не идет?…

– Может быть, попался…

– Брось, Луи! Париж занят походом императора.

– Опять проливается кровь по прихоти Бонапарта!

– Как вчера прошло собрание?

– Первым выступил Керено… Ты знаешь, как эта сволочь умеет заговаривать зубы… Старая песенка: добрый император-демократ, союз с буржуазией, национальное собрание… Но Бланки его здорово расчистил… И в конце было такое настроение, что, казалось, сейчас все выйдут на улицу, вывернут булыжники и, свалив несколько тачек, построят шикарную баррикаду…

– Такую, на которой мы мальчишками плясали карманьолу!

– Хорошее было время… Теперь скучно…

– Потерпи, Батист… Мы свое возьмем!

– Жан, ты так тихо вошел, что мы тебя не заметили!

– Эх вы! Кричат хором, а еще заговорщики.

Жан пожимает друзьям руки.

Вот они – самые верные: Бланки – пламенный трибун, Батист, Мильер, смуглый Гарибальди – воспитанник интерната, энтузиаст, призывающий друзей к вооруженному восстанию; Анри Дюко – доктор, ученый фанатик, верный поклонник гильотины, редактор газеты «Красная трибуна».

– Вот, товарищи, я сейчас прочту проекты воззваний, агитационных листков, план сконструирования революционного комитета и схему республики, предлагаемые Владом. Он придет немного позже и просил пока подробно разобрать это…

– Ну-ка, Жан, читай!

– Гарибальди, убери свою гриву, ты закрываешь весь стол.

– Тише!

– Читай, Жан!

Казалось, ею можно было пускать солнечных зайчиков, этой несравненной лысиной. Она сверкала нестерпимо в лучах солнца. Прямые острые лучи ударялись об нее и золотыми, горячими брызгами падали на остатки волос диктатора Вольной Австралийской Республики, окружавшие эту несравненную лысину кольцом робкой и неправдоподобной растительности.

Солнце – жгучее, ослепительное, австралийское. Нагревшаяся до кипения кровь приливает к вискам и настойчиво стучит в хрупкие стенки ученого черепа…

Фурье приходит в себя… Только что посетило его видение…

Австралия предстала ему стройными рядами фаланстеров. Они двигались в прекрасном порядке, чинно и аккуратно. Впереди каждого фаланстера колыхалось знамя, нет, не знамя – хоругвь колыхалась впереди каждого фаланстера. И под огромными буквами «В. А. Р.» цифры. Его цифры. 5/12. 4/12. 3/12. И хоругви склонились перед ним. Фурье очнулся. Он вздохнул и пошел в штаб-квартиру Временного правительства.

Там, согнув тощие, мокрые спины, корпели за длинным столом над сложными вычислениями двенадцать писцов.

– Ну как? – спросил Фурье.

– Седьмой миллион делим на фаланстеры, уважаемый председатель.

– Нет ли каких-либо новостей?

– Как же, как же, уважаемый председатель. Слухи о приближении карательного отряда подтверждаются… Говорят, снаряжен целый флот… Наполеон…

Начальник канцелярии замолчал и едва успел поддержать катастрофически ослабевшего Фурье.

– Наполеон… Карательный отряд… Позовите скорее начальника войск… Что делать?… Что делать?!..

– Но ведь не можем же мы отдать молодое тело нашей республики этому насильнику, этому старому негодяю Наполеону…

– Уважаемый председатель, а я еще раз повторяю: силы наши не настолько значительны, чтобы серьезно противостоять карательному отряду.

– Ах так! Какой же вы после этого начальник войск Вольной Австралийской Республики?… А?!. Или это, может быть, я начальник войск, а вы председатель Временного правительства?… Может быть, это я – начальник войск?!.

– О, несомненно, уважаемый председатель, начальник войск – я. У меня солидное военное образование, а вы в военном деле знаете столько же, сколько я в…

– …сколько вы в моей замечательной системе. И вообще, не будем спорить о наших способностях! Каждый из нас ценен по-своему, мы одинаково ценны – недаром оба мы причислены к третьей категории.

– Вот, вот, именно, к третьей категории! А почему, осмелюсь спросить, уважаемый председатель, я получаю меньше, чем те, которых я должен защищать от Наполеона?…

– Сейчас не время об этом говорить! Ведь, принимая почетные обязанности начальника войск, вы прекрасно знали, как строится Австралийская Вольная Республика.

– Я знал! Да, я знал!.. Должен же был я иметь кусок хлеба величиной хотя бы в три двенадцатых! Но теперь… Теперь, когда мы стоим перед лицом опасности, я заявляю: или мне будет повышена категория, или ни один мой солдат, ни конный, ни пеший, пальца не поднимет… Побеждать – тоже значит трудиться! Xa-xa!

Лицо Фурье позеленело.

– Это ваше окончательное слово?

– О, да!

– И вы настаиваете?

– Да, да!

Пауза. Фурье заметно синеет. Тишина.

– Послушайте… вы… Я… согласен… вообще… только не надо медлить… Против совести иду, верьте…

Наполеон недоумевал… Где же повстанцы?

Медленно двигаются по австралийским пескам наполеоновские солдаты… Однообразно колышутся ряды… Ноги солдат глубоко уходят в песок. Песок хрустит под ногами, и Наполеон вспоминает другой поход, такой же хруст под ногами гвардейцев, только там был снег, был холод, был позор, была Березина, был побежденный во главе побежденных – он сам, Наполеон Бонапарт, а позади, припадая на отмороженные ноги, кашляя кроваво, потеряв строй, шла, ползла, лежала – гвардия…

Наполеон ерзает в седле.

Медленно двигаются по австралийским пескам наполеоновские солдаты…

Аделаида.

На белых стенах домов, на низких каменных заборах – прокламации и объявления Временного правительства.

Наполеон останавливает лошадь, читает и облизывает сухие губы.

Население встречает карательный отряд равнодушно…

Скука… Воевать не с кем…

Авось, в Сиднее…

Близ Сиднея повстречались наконец повстанцы с Наполеоном.

Но… Наполеону не удалось таки повоевать как следует. Несколько залпов, несколько раненых – вот и все. Повстанцы выбросили белый флаг. Наполеон выругался и въехал в побежденный город.