Андрей Семенов - Иное решение

И как быть?

Умудренного опытом агента такая задача привела бы в уныние. Он бы, пожалуй, заартачился, дескать, я тут посажен информацию добывать, вот она, хлебайте полной ложкой, а генералов беглых отстреливать – не мои заботы! Только Коля смотрел на вещи проще. Приказ вышестоящего начальника должен быть выполнен любой ценой, даже ценой собственной жизни. Обжаловать его можно исключительно только после выполнения. Да и у кого его обжалуешь? Головин – в Москве. Не достучишься.

Случается иногда лоховское счастье. Садится намечаемая жертва играть «на интерес» в карты, правил не знает, ходит как попало, путает масти и разносит прожженных картежников в пух и перья, унося с собой приличный куш, к вящему их изумлению.

Так и Коля. Он и часу не бродил еще в тяжких раздумьях по Стокгольму, как набрел на так называемый «Русский Дом». Тяжелый трехэтажный особняк располагался в самом центре Стокгольма, в двух шагах от Кенигплатц. Однако «Русский Дом» не располагал к умиротворенному созерцанию. Его двери охраняли два дюжих молодца, а по тротуару взад-вперед прогуливались плечистые ребята с характерными челками, всем своим видом выдавая сопричастность к организации серьезной и уважаемой.

«У-у, рожи эсэсовские», – подумал Коля и ускорил шаг.

Лохам определенно везет! Прет по-дурному. Коля не успел поравняться с особняком, как к подъезду подъехал лакированный «хорьх», а из дверей вышел солидный мужчина в шинели с царскими золотыми погонами и красными отворотами. Тот самый, с фотографии.

«Синяев», – догадался Коля.

Генерал поправил фуражку на голове, не спеша надел перчатки и влез в услужливо открытую дверцу на заднее сиденье авто.

«Точно – Синяев», – подтвердил свою догадку Коля.

Авто чихнуло голубым дымом и не торопясь тронулось с места.

«Господи! Да что же это?! Генералов из-под носа увозят!» – запаниковал Коля, уже забывший о том, что еще пять минут назад он и не догадывался, где искать этого самого Синяева.

То ли Фортуна испытывает слабость к людям простым и наивным, то ли и в самом деле наступил, что называется, его день, только едва откатила синяевская машина, как следом, неспешно двигаясь, показалось такси. Колька немедленно его нанял.

– Куда прикажете? – со скандинавской меланхоличностью спросил водитель.

– Туда, – махнул Коля, вслед удалявшемуся генеральскому авто. – За ним!

Водитель отжал сцепление и тронулся. Тихая погоня продолжалась недолго. «Хорьх» явно не показывал все, на что он способен, и катился, доставляя достопочтенному пассажиру удовольствие от прогулки, а Колино такси тащилось следом, позволяя иногда обгонять себя велосипедам.

Чего угодно ожидал Коля, но только не этого. Как все буднично и прозаично. Он-то настроился на то, что Синяев поедет если не к самому королю, то к премьер-министру. На худой конец – в германское посольство. А Синяев поехал в банк. Тот самый, в котором у Коли, вернее у предпринимателя Тиму Неминена, был открыт расчетный счет и в котором Коля сам бывал чуть ли не ежедневно.

«А-а, гадина, белое воинство решил покормить», – удовлетворенно заметил Коля сам себе, и старая строевая песня всплыла в его памяти:

Белая армия, черный барон

Снова готовят нам царский трон.

«Царский трон нам готовишь, паскуда?» – озлобился Коля, но тут же сам себя успокоил:

Но от тайги до британских морей

Красная армия всех сильней!

Так пусть же Красная

Сжимает властно…

Советский разведчик прервал свой мыслительный вокализ и приказал таксисту ехать в район, максимально удаленный как от порта, так и от его, Колиной, мастерской. Там он нанял извозчика и на нем доехал до своей квартиры.

– Черт возьми, Рауль! – горячился фон Гетц. – Сейчас у посла идет важное совещание, а вы своим звонком срываете меня! Объясните, наконец, что стряслось?! Англичане высадились в Норвегии? Умер Рузвельт или капитулировали Советы?

– Не сердитесь, дорогой Конрад, – успокаивающе улыбнулся Валленштейн. – Я заказал вам кофе. И коньяк – отдельно.

– Что значит «не сердитесь»?! – не мог успокоиться фон Гетц. – Вы вытаскиваете меня из посольства в это дрянное кафе с дрянным кофе и поддельным коньяком, – оберст-лейтенант по очереди отхлебнул из чашки и из рюмки и поморщился. – И не торопитесь доложить мне причины столь экстренного вызова? Как прикажете понимать ваши слова: «бросайте все и приезжайте»?!

Валленштейн помешивал ложечкой кофе, оставаясь спокойным и невозмутимым. Только искорки, порой мелькавшие в его глазах, и уголки губ выдавали высокую степень удовлетворения собой и желание поразить собеседника ошеломляющей новостью.

– Рауль, прекратите наконец улыбаться! Объясните мне, черт возьми, что стряслось?!

Валленштейн отложил ложечку, отхлебнул из чашки. Кофе и в самом деле был не очень. Хорошо, что догадался не заказывать себе коньяк. Действительно, фон Гетц прав, это кафе – в высшей степени сомнительное заведение. Зато никому и в голову не придет выслеживать их здесь, а уж тем более подслушивать разговор.

Он поднял взгляд на фон Гетца:

– Прежде чем я сообщу вам новости, которыми располагаю, позвольте задать вам один вопрос. Вы связаны с германской разведкой?

Фон Гетц опешил:

– Рауль! Вы в своем уме?! Вы задаете вопросы, ответ на которые составляет не просто военную, а государственную тайну Рейха!

– Хорошо, я спрошу мягче. У вас есть возможность немедленно, желательно сегодня, довести до сведения господина Канариса те сведения, которыми я сейчас с вами поделюсь?

Фон Гетц короткое время колебался.

– Как военный атташе… я, пожалуй, мог бы попробовать.

– Конрад, – укоризненно кивнул Валленштейн. – Меня не интересуют официальные каналы немецкого посольства. Ваше сообщение немедленно станет известно половине Германии, пострадают конкретные люди, к которым я отношусь с искренней симпатией, как и лично к вам.

– Что это за сведения?

– Вы не ответили на мой вопрос.

Фон Гетц снова заколебался, взвешивая, стоит ли вести разговор в открытую. Взвесив на весах своей недоверчивости все «за» и «против», он сказал:

– Пообещайте мне, что забудете то, что я скажу, сразу же после нашего разговора.

– Даю слово.

– У меня есть возможность неофициально и напрямую сообщить адмиралу ваши новости, если я сочту их достойными внимания.

Фон Гетц откинулся на спинку стула, ожидая услышать, что же такое потрясающее сообщит ему Валленштейн.

А тот тихо и очень спокойно, словно речь шла о рыбалке или погоде, сказал:

– В Стокгольме появился представитель командования русских.

– И вы… вы знаете его? – не смог скрыть своего волнения фон Гетц.

– Да. И не первый год.