Владимир Перемолотов - Звездолет «Иосиф Сталин»

Мистер Вандербильт, представитель президента Гувера и американского народа на заседании Лиги Наций поднял пачку листов, привлекая внимание делегатов.

– Десятки стран пострадали от. Не стану говорить «оружия», ибо это означает немедленную войну с Советами, ведь никто из нас не отрицает святого права каждой страны на самооборону. Скажу «от неосторожности». Но неосторожность ли это?

Он вздохнул поглубже, паузой давая разгореться любопытству. Пристальный взгляд в зал и он увидел, как напряглись его слушатели. Все ждали, разоблачений.

– Впрочем, сейчас это уже не важно. Важно другое. Все кто тут присутствует, единодушно уверенны в одном. Питая огромное уважение к русскому народу, чьи лучшие представители вынуждены были покинуть свою страну, мы не можем позволить безответственным большевистским правителям подвергать мир таким опасностям.

Миллионер бросил руку вниз и вокруг него птицами закрутились листы бумаги.

– В интересах всего человечества мы должны установить контроль над действиями большевиков. Может быть, даже, применить для этого силу! Страна, принесшая столько горя мировому сообществу и своему народу, не должна оставаться вне цивилизованного контроля!

Зал дворца Лиги Наций взорвался аплодисментами и свистом.

…В кабинете горела зеленая, ленинская лампа.

Свет ложился на стол, усыпанный бумагами и на поднос с чайным стаканом и блюдечком с печением. И только немного света падало на карту. Европа тонула в полумраке, словно стараясь спрятаться от сурового взгляда Генерального секретаря ВКП(б), только тайн у неё каких-то особенных от Сталина не было.

ОГПУ, Коминтерн, их же, западные журналисты давали достаточно информации, чтоб понимать суть процессов, происходящих на континенте. А там где информации все же не доставало, выручало классовое чутьё и марксистско-ленинская логика.

Маховик подготовки к Большой Войне раскручивался все быстрее и быстрее. Буржуазные газеты, словно получив указания, выплескивали на читателей воспоминания героев белого движения о зверствах большевиков и страданиях Русского народа.

На соседних полосах политики среднего масштаба комментировали выступление на заседании Лиги Наций личного представителя Президента САСШ и американского народа мистера Вандербильта, единодушно восторгаясь его напором и бескомпромиссностью позиций в отношении большевиков.

Ощущение близких грозных перемен пронизывало всю Европу. Особенно ясно это было видно во Франции. С политических эмпирей оно спускалось вниз, к обывателям и даже глубже – к клошарам. Появлялось это даже в мелочах.

Фокстрот «Идем на Восток», в исполнении краковского диксиленд – джаза Марыньского, начал пользоваться бешеной популярностью. Наверное в виду неизбежной гибели большевизма как культурно-исторического явления появился ажиотажный спрос на предметы искусства с советской символикой.

Сталин вспомнил это место из справки и невольно улыбнулся.

Конечно, все это не ограничивалось словами. Дела тоже делались и были они несравненно опаснее и гнуснее. Дипломаты «Санитарного кордона» собрались в Париже, провели стремительное совещание и оставив журналистов, пронюхавших об этом без коммюнике о целях и итогах встречи. Особо прытким журналистам удалось сфотографировать спину вездесущего мистера Вандербильта и это фото кочевало из газеты в газету с многозначительными, в зависимости от позиции владельца газеты, подписями от «Рыцарь справедливости» до «Отец войны».

Все обозреватели, вне зависимости от степени информированности и политического оптимизма сходились на том, что что-то случится.

Напряжение в обществе копилось, и оно должно было найти выход.

Газеты Польши, Эстонии, Румынии, Чехо-Словакии выстрелили набором статей, где громко и пафосно говорилось о долге цивилизованных стран перед русским народом и под сурдинку о скромных территориальных претензиях и восстановлении исторической справедливости.

Потом началось то, что газетчики мгновенно окрестили «войной глоток». Словно спущенные с цепи политики забросали свои парламенты речами. Старт дал Маннергейм, выступивший перед эдускунтом и осудил позицию Финляндии в отношении армии Юденича, назвав все, что случилось в 1918 году «ошибкой, которая вопиет об исправлении».

Потом варианты этой арии зазвучали по всему Санитарному Кордону – от Эстонии до боярской Румынии, а после слов неизбежно последовали дела.

Провокации на границах СССР следовали одна за другой.

Мелкие шавки Империализма задирали Российского медведя под пристальными взглядами охотников из Англии и Франции.

Из-за океана за всем этим наблюдали САСШ.

– Как же они проскользнули мимо вас, Енох Гершенович? Как вы умудрились не обратить на них свое просвещенное внимание?

Сарказма в голосе первого чекиста хватило с избытком, но его зам находился не в том состоянии, чтоб оценить это.

– Вот это-то и есть самое удивительное! – почти с восторгом отозвался Ягода. – До чего додумались! Они проверяли лояльность новых членов организации под глубоким гипнозом! Был, есть у них такой специалист, которому чужие мозги прощупать, что чихнуть – один труд!

– Его нашли?

– Ищем… Между прочим этот же гений и создал и загрузил в мозги нашего русского профессора совершенно искусственную личность профессора германского! Вы представляете?!

– Что-то у вас, Генрих Григорьевич, восклицательных знаков уж слишком много.

– Так ведь какая идея! Какие возможности! Это ведь не чемодан – человек с двойным дном! Если врага можно признать гениальным, то это как раз тот самый случай!

– Гипноз, говорите, – задумался первый чекист страны. Занимаясь безопасностью первого пролетарского государства, ОГПУ приходилось сталкиваться с ситуациями, когда традиционные методы работы давали осечку. В таких случаях к работе привлекался спецотдел ОГПУ. Шифры, яды, гипноз, оккультные тайны, масонские организации… В отделе работали специалисты, способные разобраться с такими загадками.

– Где они сейчас?

– В Париже, по моим сведениям.

– А «Пролетарий»?

– Там же.

– Французы не догадываются?

– Скорее всего делают вид, что им ничего не известно.

– Так. Это существенно меняет дело и нашу тактику… – наконец сказал Менжинский. Если тем, что сейчас назревало в Париже не управлять, то события могли пойти так, как нужно кому-то, а не Советским людям. – Да… Профессора нужно вернуть в Москву. Если мы не сделаем этого, то его просто заставят делать свои аппараты во Франции или в Британии.

Несколько секунд он стоял у окна, проверяя правильность умозаключений.