Дмитрий Суслин - Дом на окраине

Старая засохшая яблоня лежала прямо перед калиткой, загораживая проход. Сестрам не без труда удалось перелезть через нее, не зацепившись и выйти в огород. Здесь трава была уже не такая высокая, но зато дождь усилился, и стало холодно.

– Может, вернемся? – вдруг предложила Маша.

– Да мы уже почти пришли, – возразила Аня, взяла сестру за руку и чуть ли не поволокла ее за собой.

– Аня, погоди, не так быстро! – жалобно кричала Маша. – Я же упаду.

– Да ладно, мы уже пришли, – сказала Аня и вдруг резко остановилась, Маша даже стукнулась носом в ее спину и ойкнула. – А где же…

– Что где? – спросила Маша, выглядывая из-за ее спины. – Ой, а и правда, где он?

Сарая на том месте, где они нашли его утром, не было. Даже когда они обошли яму и поднялись на пригорок, то за ним увидели только пустоту. Аня почувствовала, как сестра крепко вцепилась в ее руку. Ей и самой стало не по себе. Сестренки посмотрели друг другу в глаза. На лицах обоих читалось величайшее удивление.

– А разве так бывает? – спросила Маша.

– Что бывает?

– Ну что утром сарай есть, и в нем куклы, а потом его вдруг нет.

– Нет, – уверено ответила Аня, – так не бывает. Может быть, мы что-то перепутали? Может быть он был в другом месте?

Они окинули огород внимательным взором, но нигде никакого сарая, а также любого другого строения, не было.

– И папа говорил, что он никакого сарая в огороде не видел, – в сильной растерянности пробормотала Маша.

– Что же он нам приснился? И куклы тоже приснились? И этот, как его там, фонограф тоже приснился?

Маша покачала головой:

– Нет, фонограф был. Он до сих пор рядом с телевизором стоит. Ведь стоит?

– Стоит, – подтвердила Аня.

– А где же тогда сарай с куклами? Ведь он тоже был.

– Был.

Девочки еще некоторое время стояли и растерянно оглядывались вокруг себя, надеясь, что все разъяснится. Но все было напрасно. Огород был пуст, и только проливной дождь обильно омывал его невозделанную и заросшую бурьяном землю.

Чувствуя, что они уже начали промокать, девочки нехотя повернули обратно.

Дело явно шло к вечеру. Небо стало совсем темным и непроницаемым. Уже шагов через пятьдесят ничего нельзя было разглядеть. В душу заползло какое-то тяжелое и непонятное уныние.

– Жалко, – вздохнула Маша, когда они уже были в саду и направлялись к дому. – Жалко, что мы утром не взяли хотя бы пару кукол. Ведь верно?

Аня в ответ только вздохнула. Она ломала голову, размышляя над происшествием. И ничего толком понять не могла.

– Маша, тебе не кажется, что слишком много вокруг таинственного и непонятного? – спросила она, наконец.

– Кажется, – согласилась Маша. – Но только я совсем ничего не понимаю.

– Вот и я тоже ничего не понимаю.

Когда они уже покидали сад, Аня вдруг остановилась, оглянулась и посмотрела старую засохшую яблоню, которая одиноко лежала у входа в огород. Маша последовала ее примеру, и обе девочки замерли оттого, что они увидели.

На темных останках дерева сидели птицы. Черные большие вороны. Сидели так густо, что буквально облепили все ветки яблони. Они сидели молча, не издавая ни звука и глядя на девочек маленькими блестящими как бусинки глазками. А дождь поливал их, и птицы были жалкие и несчастные. И тем не менее они не улетали, а словно чего-то ждали.

– Чего это они? – удивилась Маша. – Почему тут сидят? Под дождем. Почему не летят в свои гнезда.

– Мне кажется, что они ждут, – глухим голосом ответила Аня.

– Чего ждут?

– Они ждут, когда освободится дом, – еще более глухим голосом повторила Аня.

– От кого освободится? – не поняла Маша.

– От кого, от кого? От нас!

Когда они вернулись домой, то за окнами стало совсем темно. В комнате уже горела лампочка. Мама что-то готовила на плитке, папа возился с фонографом.

– Ну что, нагулялись? – не отрываясь от своего занятия, спросил он, когда девочки отряхиваясь от воды, вошли в дом.

Сестры промолчали.

– Куртки где повесили? – спросила мама и тоже не подняла голову от плиты. – И сапоги где оставили?

– Сапоги мы оставили на крыльце, – усталым голосом ответила Аня. – А куртки повесили у порога на гвоздике.

– Молодцы, – похвалил папа. – А я вот тут с фонографом вожусь. Никак понять не могу, почему он не заводится. Вроде бы и пружина на месте, и механизм целый, а все одно не идет.

Тогда Маша прямо от порога подошла к отцу, заглянула ему в глаза и твердым голосом сказала:

– Папа, мы должны сейчас же отправиться домой!

– Вот как? – папа с удивлением воззрился на дочь. Словно в первый раз ее увидел. Куда?

– Домой. То есть в город. К нам домой.

– Ты это серьезно?

– Да, я говорю это серьезно. Очень серьезно. Уж ты поверь.

– Я целиком и полностью с ней согласна, – поддержала сестру Аня.

Папа удивился еще больше:

– А разве не вы всю зиму твердили о том, что хотите все лето провести в деревне? Просто все уши прожужжали. Не хотели, чтобы я продавал дом.

Девочки на какое-то мгновение замялись.

– Вам что погода не нравится? – продолжал удивляться папа. – Так она скоро наладится. Завтра проснетесь, за окном будет солнце светить. Можно и на речку, и в лес. Да хоть куда!

– Ну, папа! – воскликнула Аня. – Дело совсем не в этом.

– А в чем же?

– Этот дом, он нехороший! – выдохнула старшая дочь. – Очень нехороший. Нам здесь не нравится.

Папа так и сел. Мама тоже прекратилась возиться с ужином и смотрела на дочерей с еще большим, чем у отца удивлением. А девочки заговорили наперебой:

– Здесь снятся нехорошие сны!

– Потому что раньше жила ведьма!

– Да, да. Об этом все знают! Вся деревня.

– И люди пропадали! Во время войны.

– Это нам дядя Архип рассказал.

– А еще утром был сарай, там были куклы. Очень красивые. А вечером, мы пошли, а сарая уже нет.

Папа слушал их, слушал, а потом схватился за голову:

– Вы думаете, я хоть что-нибудь понял из всего того, что вы тут наговорили?

Аня и Маша замолчали.

– Ты нам не веришь? – спросила Аня и умоляюще посмотрела на отца.

– Что значит, не верю? Как можно верить, если вообще ничего не понимаешь.

Тогда девочки стали рассказывать ему все по порядку. С самого начала, про все свои сны, про Дениску и дядю Архипа, пока не дошли до того момента, как они утром нашли в огороде сарай с куклами, который сейчас куда-то пропал.

– Да не было там никакого сарая, – воскликнул папа в этот момент. – Я же раза три осматривал огород. Не было так сарая. Не было. И никакой черной свиньи я тоже не видел. Это у вас разыгралось воображение. Наверно от свежего воздуха.

Но тут вмешалась мама. Весь разговор она слушала молча, очень внимательно и не разу не перебила.

– Погоди, – остановила она папу, – погоди. А ведь я тоже видела сегодня ночью сон.