Дмитрий Суслин - Больница скорой помощи

И вот уже вся покойницкая была битком набита покойниками.

О, Господи! Да сколько же их тут?

Егор Васильевич и не предполагал, что их тут так много. А ведь обладай он зрительной памятью на человеческие лица, которые он, ой, как редко запоминал, то узнал бы некоторых из них.

И все они голые, правда некоторые держали простыни и стыдливо ими прикрывались, шли к нему. Медленно и неумолимо.

Крик застрял в его глотке, когда множество рук вцепилось в человека, и поволокли его куда-то. Зав хирургией попытался оказать сопротивление, но куда там, силы были неравные. Его волокли мертвецы, они пыхтели, обдавая его холодным дыханием, и улыбались чему-то известному только им.

– Не хочу! – закричал Егор Васильевич, когда увидел, что его кладут на тот самый стол, на котором он проделывал свои опыты. – Не хочу!

– А я хочу! – сказал ему тихим голосом, в котором было легкое шипение, его последний пациент. Он все еще держал в руке шприц. – Я тоже хочу быть таким как ты.

И с силой воткнул шприц ему в грудь.

Егор Васильевич охнул от боли и тут же увидел, как его обступили другие мертвецы, они расхватали его Егора Васильевича инструменты и бестолково размахивали ими. И вот один скальпель вошел в его тело, за ним другой, кто-то стал резать ему пальцы ножницами, чьи-то пальцы полезли в глаза…

В предсмертных судорогах на столе дергался в конвульсиях гибнущий в страшных мучениях Егор Васильевич – великий ученый, можно сказать гений. А вместе с ним уходил и его труд. Вряд ли кто сможет продолжить его. Ведь все результаты десятилетних исследований в компьютере под зашифрованным файлом. И самое обидное, что никто об этом не знает. И никто не узнает.

Вот о чем были последние мысли Егора Васильевича.

А за дверью в замочную скважину за всем этим наблюдал Виталий Решетников. Только он ничего не понял из того, что произошло. Во-первых он увидел очень немного, можно сказать, что ничего он толком не увидел. Так какое-то движение, чьи-то голые ноги, сплетение тел, крики и возня. Только потом, когда все прекратилось, он увидел лежащего на столе Егора Васильевича, неумело вскрытого и окровавленного.

И когда он это увидел, то перепугался, прежде всего, за себя. Он понял, что сейчас начнется дознание, и все вопросы будут в первую очередь к нему, к Виталию. А меньше всего на свете Виталий хотел отвечать на какие-либо вопросы.

Вот почему, ничего не сказав, Решетников скрылся с места преступления, покинув свой пост, и никому ничего об этом не сказал.

Утром пришел его сменщик. Он очень удивился, никого не застав. Открытый регистрационный журнал лежал на письменном столе, и в нем не было новых клиентов. Сменщик приступил к работе и тут же обнаружил, что дверь в покойницкую закрыта изнутри. Сменщика звали Валера. Он был студентом, в морге подрабатывал, и о тайной слабости Решетникова догадался очень скоро. Просто не заострял на этом внимания. Теперь же он сначала усмехнулся, поняв, кто заперся наедине с покойниками, но потом заволновался, подумав о том, что Решетников мог там внутри и замерзнуть. Вдруг ему стало плохо, и он не смог выйти наружу, и лежит теперь там, в обнимку с каким-нибудь мертвым телом…

Валера поднял тревогу, вызвал заведующего моргом и поделился с ним своими соображениями. Заведующий, приняв во внимание предположение о смерти Решетникова, посинел от страха и сам стал похож на покойника. После недавнего убийства в детском отделении, все заведующие ожидали нечто подобного и у себя.

– Надо вызвать милицию, а до их прихода ничего не предпринимать, – твердо сказал он.

Валера с ним не согласился.

– Надо ломать дверь, – сказал он. – Вдруг он там еще живой.

– Без свидетелей я на это не пойду!

Однако свидетелей вокруг было уже не мало. Пришли остальные работники, протекторы, уборщицы, преподаватель со студентами, и все они тоже собрались перед дверью и желали через нее проникнуть. О том, что покойницкая заперта изнутри, знали все.

И тут среди всех этих людей нашелся тот единственный умник, который всегда находится в таких случаях, нагнулся и догадался посмотреть в ту самую замочную скважину, в которую смотрел Виталий Решетников.

И тут же отпрянул назад. Лицо его побелело, глаза широко раскрылись от ужаса.

Все разом заволновались и стали спрашивать, что случилось, но он ничего не мог ответить, только судорожно глотал воздух. Тогда Валера тоже посмотрел в замочную скважину и присвистнул.

– Ну и ну! – Затем он посмотрел на заведующего, который ничего еще не видел, но был в таком состоянии, что казалось, вот-вот упадет. – Сергей Соломонович, вы были правы. Надо вызывать ментов.

Тут все стали по очереди смотреть в замочную скважину, а так как медики народ, который трудно испугать видом смерти, пусть даже насильственной, то каких только восклицаний не было.

А потом прибыли милиционеры. Целая опергруппа. Даже собака была с ними. Был среди них умелец, который сумел открыть дверь.

– Послушай, я тебя давно хотел спросить, – как-то сказал Сергей, когда они с Валей шли по улице, – почему Дима так похож на тебя?

– Что за глупый вопрос? – пожала плечами девушка. – И вовсе он на меня не похож.

Сергей задумчиво укусил мороженое. Был мороз, а они шли по улице и ели мороженое. Это конечно была Валина идея. Она сходила с ума по мороженому и считала день потерянным, если не съест хоть одну порцию.

Они помирились три дня назад. Сергей пришел к Вале и попросил у нее прощения за все свои капризы. Валя как любая женщина сразу растаяла и повисла у него на шее. Прошептала:

– Я так тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, крошка.

И все встало на свои места. Опять стало прежним. Они гуляли, целовались, ходили в кино. Сергей даже читал стихи, Валя слушала его со счастьем в глазах. Иногда правда в них появлялась тревога, и она внимательно смотрела на Сергея. Тому это не нравилось, и он отворачивался и старался сменить тему, или придумать еще что-нибудь, чтобы отвлечь Валю. Но девушка, словно что-то чувствовала. И тогда опять начинался неприятный разговор.

– Мне иногда кажется, что это не ты передо мной.

– Ерунда. Выбрось из головы, – отвечал Сергей, и все-таки не смог удержаться от вопроса: – Кто же тогда?

– Не знаю. Но ты все равно не прежний. Не тот Сергей, с которым я познакомилась полтора года назад.

– И какой был тот? – им начинало овладевать раздражение, но Сергей тщательно старался нейтрализовать его. Сейчас ему это было совсем ни к чему.

– Тот был проще.

– Слушай, тебе не кажется глупым, что говоришь обо мне, как о каком-то третьем лице, когда я вот, перед тобой стою и держу тебя за руку?

– Да это глупо.

Валя соглашалась, но все-таки капли сомнения все равно оставались в ее глазах.